— Как там Тэруми? — спросила Лоран.
— Жива, если ты об этом, — ответила Лайя.
Лоран благодарно кивнула. Большего она не спрашивала, стараясь не вмешиваться в дела детей. Знала, что Тэруми куда-то ушла с эльфом, но куда именно не уточняла. Заново завоевать доверие было сложно, поэтому Лоран не спешила, осторожно участвовала в их жизни, не наседая. Она и так из-за своей поспешности окончательно разрушила отношения со старшей дочерью — потерять остальных детей боялась. Робкие шаги сближения с Ровеной были ей наградой за проявленное терпение. С сыном же до сих пор было циклично. Он то злился на неё за обман и за тот случай с Тэруми, где она силой принудила её выслушать, то снова был приветливым. Но уже никогда не слушал. Войдя в ближайшее окружение Чонсока, доверял больше ему, чем родной матери. Это удручало, но поделать с этим Лоран уже ничего не могла.
— Я пойду, уже поздно, — сказала Лайя, поднимаясь. — Погоню Лукаса спать, а то опять будет сидеть до утра над книгами.
— Этот маг духа мне не нравится, — сказала Лоран. — Он всегда так внимательно смотрит, словно считывает меня.
Лайя тихо рассмеялась.
— Он такой, может и считывать. Но не со зла. Просто любопытный всезнайка, да и ведьмы его особенно завораживают. Свою ищет.
— Вот поэтому про связь ведьм и магов никто не рассказывает.
— Я знаю, о чем ты думаешь, и хотела бы сказать, что Лукас не из-за могущества хочет найти свою ведьму, но… ты права. Подобные знания лучше держать в секрете, чтобы благими намерениями не проложить дорогу в преисподнюю. А теперь я и правда пойду, хотела ещё и к Чону заглянуть. Спокойной ночи.
— Спокойной, — тихо попрощалась Лоран.
По дороге домой Лайя передумала и сначала всё же отправилась к Чонсоку. С момента, как ушли Фенрис и Тэруми, они редко виделись. Днем Чонсок отдавал себя работе, вечерами тренировал остальных, а ночами тренировался сам. У каждого свой способ переживать не самые лучшие времена — воин выбрал такой. В чем-то Лайя ему даже завидовала. Настолько активная жизнь не давала предаваться отчаянию. У Лайи же был дозор и зелья. И то и другое никак не загружало голову. Поэтому беспокойство стало её вторым именем. Ещё и ночи, полные кошмаров. А хуже всего было то, что она понимала: её кошмар — чья-то реальность где-то там, на той стороне бывшего барьера.
Как она и думала, застала Чона в здании, где тренировали изимцев. Он в одиночестве сражался с невидимым противником. Меч яростно разрезал воздух под выверенное шумное дыхание воина. Широкий обнаженный торс блестел от пота, а вены на руках от прилагаемых усилий проступали отчетливее.
Лайя какое-то время тихо стояла и наблюдала за ним, рассеянно размышляя: хотела бы она к нему присоединиться в поединке или нет, — но усталость после заклинания склоняла больше в сторону покоя. Да и не выдержать сумасшедший напор Чона в бою честным способом.
— Правитель Лим, — позвала она его. Он то ли не услышал, то ли не хотел прерываться, но никак не отреагировал. Поэтому Лайя сказала громче: — Чон!
Он резко развернулся, вкладывая в пируэт элемент атаки и направляя лезвие меча на Лайю, и замер. Карие глаза искрили гневом и легкой надменностью.
— Очень впечатляюще, — устало проговорила Лайя, — нет, правда, я восхищена, но здесь всё же не за этим.
Чонсок подошел к стойке и положил оружие, потом быстро обтерся полотенцем и накинул на себя рубашку.
— Что-то случилось?
— Да. Я соскучилась и хочу, чтобы ты сегодня посидел со мной и Лукасом. Заодно отвлечем его от перечитывания хроник Изимы. Мне кажется, он их наизусть пытается заучить.
Лайя ожидала возражений и причин, почему он не сможет прийти, но Чон ответил:
— Хорошо. Приведу только себя в порядок и приду.
— Правда? — с подозрением спросила она, ища подвох.
Он негромко рассмеялся.
— Правда. Я тоже соскучился, но не приходил раньше, чтобы не мешать тебе и Лукасу.
Лайя улыбнулась ему и поспешила уйти, пока он не передумал. По возвращении домой она оттащила мага от его книг — пришлось их прямо отобрать — и заставила прибраться в своем углу, где он всё это время жил. Лукас ворчал, но послушно убирал то, на что указывала Лайя. Потом они вместе быстро протерли пыль и расставили разбросанное ранее по местам. К моменту прихода Чонсока дом был непривычно аккуратным.
Чонсок с ещё мокрыми после мытья волосами, тщательно уложенными, стоял в дверях с корзиной, полной еды. Одежду он сменил на более парадную.
— Проходи, — немного сдержанно сказала ему Лайя.
— Спасибо, — вежливо ответил он.
Лукас со стороны взирал на это с открытой насмешкой. Умолчать, конечно, не мог.
— Как на первом свидании себя ведете, — подколол он их.
Лайя и Чонсок переглянулись, вдруг осознавая нелепость собственного поведения, и засмеялись.
— Может и на свидании, — ещё посмеиваясь, согласился Чонсок, — только не на первом.
Он отдал Лукасу корзину, и тот, что-то напевая, понес её к столу. Лайя постелила на ковре скатерть, куда они выгрузили принесенное, а после устроились и принялись неторопливо есть.
— Что удалось узнать из книг? — спросил Чонсок Лукаса.
Это было ошибкой. Глаз парня загорелся от восторга, и поток знаний полился рекой. Лайя пыталась остановить мага, но тот уже никого, кроме себя, не слышал. А потом Чонсок додумался ему по какому-то вопросу возразить, и понеслось. Оставалось только ждать, когда запал парня иссякнет. И как только это свершилось, Чонсок захотел обсудить что-то из общей истории.
Лайя поняла, что на этом празднике жизни, с её познаниями, ей блеснуть нечем, поэтому она принесла альбом и уселась поудобнее. Вопреки ожиданиям, вдохновение посетило её быстро — рука сама по себе стала выводить линии, формируя из них фигуру Чонсока. Отблески огня в камине рисовали на его большой, сильной фигуре причудливые тени. Лайе казалось, что это тьма играет на его душе, пытаясь сломить. Почему-то подумалось, что если бы Лукас прочел сейчас душу Чона, то увидел бы что-то подобное.
Она рисовала долго, тщательно прорабатывая каждую деталь. Лукас уже давно уснул, забравшись на свою кровать, а Чонсок, вытянувшись у камина, что-то читал. Было так тихо и спокойно, что тревожные мысли на этот вечер оставили её. Бессонные ночи давали о себе знать, и Лайя, отложив альбом, прилегла на минуточку дать отдых глазам…
Огонь в камине медленно гас. Чонсок устало потер глаза и сел. При виде мирно спящей ведьмы он улыбнулся. Тревожить покой Лайи не хотелось, но и оставлять лежать на полу было нельзя: ковер не спасал от холода камня. Чонсок осторожно поднялся и прошел в спальню, расстелил кровать, вернулся и как можно бережнее поднял Лайю. Почувствовав, что оказалась в воздухе, она испуганно воскликнула, но, увидев знакомые карие глаза, тут же расслабилась и уткнулась ему в грудь.
— Куда ты меня несешь? — сонно пробормотала она.
— На кровать.
— Зачем? — зевая, спросила она.
Его грудь затряслась от смеха, тормоша и Лайю. Она недовольно нахмурилась и снова прикрыла глаза. Чонсок положил её на кровать, стянул с неё сапоги и прикрыл одеялом, а затем не удержался и поцеловал в щеку.
— Спи, чхаэри.
— Посидишь со мной? Пока не засну…
— Хорошо, — с улыбкой сказал он и присел у её ног на краешек кровати.
Заснула Лайя почти мгновенно. Можно было уходить, но Чонсок не мог себя заставить. В большом доме, где он жил теперь один, было слишком пусто без его Руми. Каждая вещь там напоминала о жене, лишая сна. И только сегодняшний вечер подарил ему хоть немного покоя. Он понял, что просто не готов прямо сейчас снова остаться один на один со своими страхами. Поэтому он взял свободную подушку и тихонечко прошел в гостиную. Решив, что Лукасу слишком много места, он пристроился с другого края импровизированной кровати мага. Сон его настиг сразу, как только глаза закрылись.
* * *
Несмотря на то что она легла очень поздно, было чувство, что проспала целый день. Несколько часов спокойного крепкого сна вернули Лайе бодрость и позитив. Прежние страхи остались где-то в прошлом. А вера, что с мужем и сестрой всё хорошо, что они скоро вернутся, заполнила суть, даря силы.
