А те из бойцов, на кого попали капли, вдруг начали отчаянно кричать. Трое человек упали наземь, катаясь по снегу и пытаясь счистить с лиц какую-то слизь. Ещё двое пытались стянуть с себя одежду в тех местах, куда угодили капли.
Раненый баг тоже вёл себя очень активно: хрипя от боли, он умудрился завалить второй шатёр. А попутно отправил задними ногами в полёт трёх ребят из группы Джошуа, пытавшихся ему помочь.
Ну а я, не отрываясь, смотрел, как в ужасающий мороз, который морозил не то что воду из фляги, но и струю мочи в полёте, по ткани тента медленно стекает тёмно-коричневая, похожая на кисель кровь… Что это вообще такое, а?..
— Огонь! — голос Костромы вывел меня из ступора.
Наша валькирия как раз успела собрать небольшое каре из мушкетёров. Очень вовремя, потому что из-за снежной стены вокруг башни вдруг выскочил второй хищник. И нацелился он явно на очередного бага.
Рой пуль встретил его в воздухе. А на снег — точнее, на ещё один шатер, рядом с разбегающимися багами — приземлилась уже агонизирующая синяя туша.
Судорожные движения его лап, правда, сбили ещё три шатра. А один из ребят, кто в этом шатре жил и не успел выскочить, получил удар передней конечностью…
Парня пронзило насквозь — от плеча до паха. А когда на этой же конечности его потащило вверх, он был ещё жив и, похоже, испытывал невероятные ощущения. Хорошо ещё, кто-то не пожалел патрона, чтобы эти мучения быстро оборвать, попав бедолаге в область сердца.
Ну а выстрел из «слонобоя» наконец-то оборвал агонию второго монстра. Жаль, что к этому моменту «богомол» успел наворотить дел…
По периметру лагеря вспыхнули костры, взметнув в воздух высокие языки пламени. Видимо, кто-то щедро сыпанул туда дров и хвороста.
И ответом на это стало злобное стрекотание из кружившейся вокруг лагеря пурги…
Тем не менее, новой атаки не последовало. А наш лагерь уже суетился, пытаясь хоть как-нибудь исправить то, что натворили странные ночные твари.
— З-заметь, б-братан! В-вся жив-вность с-свлила в Пу-пущу! — подошедший ко мне Мелкий дрожал на ветру, но не спешил прятаться обратно в палатку. — Бу-будто з-знали об этих г-гадах!
Я, и сам чувствуя, что уже замерзаю, только кивнул. А затем начал на всякий случай перезаражать револьвер.
— Го-говришь, не к-каждый г-год пы-приходят? — Мелкий осмотрел наш потрёпанный лагерь, а затем, отбивая зубами чечётку, двинулся назад в шатёр: — Д-да ну н-нахрен!..
Я тоже скрылся в палатке. Чтобы выбраться из неё спустя минуту полностью запакованным и пойти выяснять, чем для нас закончилась ночная атака.
Закончилась она, как выяснилось, не очень хорошо. Минус одиннадцать человек. И минус баг. И это только два монстра напали! В голосе Костромы прямо чувствовалось, что больше она нам по ночам спокойно спать не даст.
И тут я был полностью на её стороне! Лучше быть готовым к бойне и максимально сократить число возможных жертв. Иначе этим прыгучим сволочам нашей маленькой армии надолго не хватит. Очень уж резво они счёт открыли, и не в нашу пользу…
Несмотря на то, что из-за снежной стены больше не стрекотали, я этой ночью настоял на усиленных мерах безопасности. И то, что мы полностью сожгли одну из поленниц… Да фиг с ней! Это не такая уж большая цена за отсутствие новых трупов.
Дневник Листова И. А.
Триста пятьдесят девятый день. Марш сквозь вьюгу и метель.
Этот день выдался похуже, чем предыдущий. Метель и пурга превратили наш отчаянный марш в испытание на выживание. Никогда не думал, что смогу выдержать что-то подобное. Но, как оказалось, пределов своей прочности я не знал…
В общем, началось всё с того, что после завтрака мы вновь выступили в сторону лагерей беженцев, замеченных из Алтарного. Сколько там было до ближайшего? Километров семь-восемь? Наверное, где-то так. К сожалению, сам я не успел посмотреть, поэтому даже не знал, сколько ещё надо пройти.
Но мы шли и шли. Даже не остановились на обед, хотя в планах он присутствовал. От холода уже ни рук, ни ног не чувствовали — но шли, как заведённые. Переставляли ноги, хрипели на морозе, помогали идти товарищам, но не давали себе отдыха.
Прошедшая ночь ясно дала понять: наш единственный шанс — как можно быстрее выполнить задачу и вернуться за стены Алтарного. И это чувствовали, похоже, даже баги. Во всяком случае, они упорно пёрли вперёд, почти не сбавляя темпа.
Но мы-то — не баги! У людей такой звериной выносливости не было. Тех, кто уже совсем не мог идти, сажали на сани, где горел единственный очаг и безостановочно грелся отвар. Когда очередная порция была готова, её передавали идущим бойцам. А те, кто выбился из сил, отогревались у очага, чтобы затем опять вернуться в строй.
Правда, не все и не всегда. Трое человек за этот день слегли, несмотря на «лечилки». И слегли так, что вряд ли в ближайшее время оклемались бы. Один боец кашлял, отчаянно харкая кровью. Девушка из группы городской гвардии, которую возглавлял Пустырник, отморозила пальцы на ногах. А ещё наш Ром умудрился упасть прямо перед багом. Не умер, но ногу тот ему сломал жёстко…
И ведь мы не так уж долго шли! Чуть больше по времени, чем в предыдущий день. Как Кукушкин собирался вести армию к японцам — не представляю даже…
Если честно, я не понимал, как мы-то дошли, не оставшись лежать в снегу…
Дневник Дандана У по прозвищу «Ксин»
Триста пятьдесят девятый день. Люди из бесконечной вьюги.
Сложно сказать, когда именно всё пошло наперекосяк. Наверное, в этом было немало нашей вины… Озеро, рядом с которым мы жили — прекрасное место, где всё удавалось, чем бы ты ни занимался. Рыбалка, охота, земледелие. Ну, точнее, мы так и не успели заняться земледелием… Только запланировали. Но рядом с озером и без того много всего росло!
Главное — поблизости жили, в основном, наши китайские группы. А в отдалении — давно знакомые соседи по Азии. Когда изгнали японцев, жизнь и вовсе начала налаживаться. Нас смущало только одно: люди, приходившие из глубины леса, рассказывали страшные истории про всяких хищников. Но, с другой стороны, к нам-то это зверьё старалось не лезть!
Мы как-то сразу смогли дать отпор местным хищникам. Наверно, поэтому нас больше и не трогали.
И поэтому нам вдвойне сложно было принять мысль, что пора уходить с насиженных мест. Очень уж не хотелось бросать всё, что своим трудом нажили за лето. Но осень не оставила нам выбора…
Когда ударили первые морозы, мы были к ним не готовы. Не были заготовлены припасы, не были утеплены капсулы… Это был всего лишь двести двадцатый день! Да у нас снег сошёл на пятьдесят шестой день! Много ли можно сделать за полгода, привыкая к чужой планете?
Моя группа тянула до последнего. Тогда у нас был совсем другой глава. Он, мне кажется, был куда достойнее меня. Мудрее и строже. Но он тянул с уходом до последнего. И когда все наши уже подались на восток, мы ещё решали, а стоит ли уходить…
Нас таких, кто остался на зимовку у берегов озера, было много. Но когда ударили первые жестокие морозы, а на севере появились страшные твари, на восток мы бы уже не прошли. С востока веяло холодом и бесконечными бурями.
Мы могли уйти только на юго-запад. Туда и пошли.
Мы слишком долго тянули. Мы ошиблись.
Успокаивало лишь то, что по мере движения на запад к нам присоединялись всё новые и новые люди. Такие же группы, которые наивно надеялись пересидеть зиму, а затем поняли, что позорно сглупили.
Я думал, ничего уже не будет страшнее и необычнее этого похода… Люди разных национальностей, разных обычаев и языков, шли, кое-как поддерживая друг друга, в поисках места для зимовки. И когда, казалось, нам улыбнулось счастье, когда проходивший мимо отряд африканцев пригласил нас с собой — природа взяла и растоптала наши надежды…
Где-то здесь, по слухам, жили японцы, жило объединение африканцев с зулусами во главе, а ещё жили русские, про город которых ходили легенды. Но мы не добрались ни до старых врагов, ни до африканских знакомых, ни до мифических русских…
