"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна

Выговорившись, мужик поднёс кружку ко рту и громко глотнул. В помещении повисла тишина. Над столом лениво клубился сизый дым, испускаемый трубками да цигарками. В очаге мирно потрескивал яркий огонь.

– Видать, всё правда, что раньше баили, – снова ожили голоса. – Завелась какая-то тварь. И про Нарингу правда. Обещала старая схождение зверя, вот и явился.

Оглядывая круг товарищей белобородый закрутил головой:

– Заметили? Волки-то не каждый год вокруг Грейстоуна промышляют. Заходят, бывает, по малости, но так, чтоб совсем страх потеряли! Что-то здесь не то. И вот чего думаю, – поднял он указательный палец, – они предвещают схождение зверя.

– Поди ж ты, – заволновались товарищи. – А и то правда.

Старх сидел в стороне ото всех, злой и сосредоточенный. На разговоры в охотничьей братии он даже бровью не повёл. С самого приезда на заимку главарь замкнулся, ушёл в себя и беседы ни с кем не поддерживал. Будто думки гонял в уме.

Через полчаса он молча поднялся, дал знак двум своим подручным и вышел из хаты. Троица направилась в отдельную избу – охотничий домик Старха, стоящий почти у леса.

– Кто-то очень сильно желает очистить Атсхалию от наведённого зла, – ухмыльнулся главарь, опускаясь в кресло перед камином. – Натравливает легионы серых.

– Легионы серых? – Гавр посмотрел в окно, за которым высились горы.

Глядя на рыжие всполохи, Старх отвлечённо потёр костяшки пальцев.

– Говорили мне: старина, а вдруг про Атсхала чистая правда? Мол, не терпит хранитель скверны. – Опустив глаза, он подвигал носком сапога по полу. – Вот и думай.

С кривоватой улыбкой Айан тронул на шее толстую золотую цепь с нанизанными волчьими клыками.

– Кто бы там ни был, приятель, мы с ним разберёмся, – заявил он самоуверенно.

Страх посмотрел на него задумчивым взглядом и ничего не ответил.

Ночью он сел на кровати. Терзало какое-то смутное беспокойство. Что разбудило, не понял. Не помнил. Что снилось, тоже. Он поднялся, натянул сапоги и набросил на плечи кофту. За окном подвывали вьюжные порывы. И вроде не вьюга, а далёкий невиданный зверь. В щель между ставнями виднелась крутая оконечность северного склона.

И тут он вспомнил. Вспомнил и вздрогнул. Только что, в его до жути реалистичном сне, на этом склоне стояло чудовище. Старх невидяще посмотрел вокруг и ощутил озноб. Будто кожей почуял взгляд монстра, переполненный убийственной ненавистью.

Это он, понял Старх. И он идёт сюда.

Охотник прильнул к окну, выглядывая в узкую щель двор… и отпрянул. Рядом с домом стоял человек. Кто, глава не развидел, в синем сумраке маячили нечёткие очертания высокой мощной фигуры. Человек стоял и смотрел прямо на Старха. В ночи точно угли полыхали два огненных глаза. Охотник похолодел, нутром чуя, что взгляд сатанинской твари достанет его везде. Как сейчас – сквозь толстые бревенчатые стены.

Ноги сами собой подломились. Старх припал на колено, схватился за грудь и с силой зажмурился. Проморгался и снова потянулся к окну.

Ничего.

Никого.

Ни следов, ни человека.

– Привиделось, – просипел он. «Со страху ещё не такое покажется».

Снаружи, совсем рядом с домом, заскрипел приминаемый снег. По ставню стукнуло, и Старх часто-часто заморгал на противный царапающий звук. Окно неожиданно распахнулось, заставив потрясённого охотника вдохнуть и застыть на месте.

В проёме возник силуэт, на тёмной морде полыхали глаза. Мощные лапы с кривыми когтями сунулись внутрь и зашарили по стенам и подоконнику, сбрасывая на пол всё, что попадалось на пути. Злобно рыча, разъярённая тварь лезла в дом.

Старх заорал, призывая на помощь, но из глотки вырвался только жалкий сип. Горло перехватило. В груди гулко заколотилось сердце. Ноги приросли к полу, не позволяя сдвинуться с места и сломя голову броситься прочь от кошмара.

Хватаясь слабеющими пальцами за край стола, он сполз на пол и в исступлении зашептал молитву. С языка сами собой стали срываться слова, которым обучали ещё в отчем доме. Под конец прорезался голос. Вытолкнув из груди последнюю фразу…

… Старх внезапно проснулся.

Весь в поту. Губы дрожали и всё ещё шевелились, бормоча спасительный стих.

В доме стояла плотная тишина.

Застонав, охотник спустил ноги на пол. Во всём теле ощущалась жуткая слабость. Он встал, оделся. Шатаясь, доплёлся до прогоревшего очага, подкинул поленьев и опустился в кресло.

– Кто ты есть? – процедил он сквозь зубы, вороша под порцией новых дров вспыхнувшие угли. – Почему никогда не явишь своё истинное обличье? – Отражаясь в тёмных глазах, в безумном танце заплясал жаркий огонь. – Кто ты, тварь сатаны?

Он вытащил из-за пазухи заговорённый камень. Чёрная поверхность вбирала яркие отсветы пламени, растворяя в демонически-тёмных глубинах.

До ночи, когда в Грейстоун пришли серые бесы, Старх считал себя защищённым. Теперь он в этом не был уверен.

Неужто и правда сбывается проклятие чёрной колдуньи.

Он вспомнил слова, однажды произнесённые Мордоком: «Ты прекрасно знаешь, кто их ведёт». И свои: «Ты не заставишь меня верить в эти бредни». Но самое гадкое было то, что его предшественник был прав. Старх действительно верил в то, в чём старался разубедить остальных. Верил и, чёрт возьми, дико боялся! Таково наследие Виндока. Когда-то тот купил его с потрохами и сделал своим верным псом. И даже после смерти Уорда Старх ощущал это неодолимое влияние. Он сам добровольно пошёл по его стопам и втянулся в эту дьявольскую игру. Но страх, этот выматывающий душу страх, засел в нём надолго и прочно.

«Страх заставляет тебя отречься, перед ним ты пасуешь», – звучал в голове осуждающий голос Мордока.

– Как же так вышло… – обескураженно пробормотал охотник.

Он-то считал, это Виндок свихнулся там у себя в лесу. От одиночества кто хочешь мозгами поедет. Думал, не бывать с ним такого, чтобы на веру принимать деревенские россказни. Ну ходит среди людей страшилка, и ладно. Но чтобы тайгу топтало чудовище – ну точно пурга.

А на деле что вышло? Быть-то теперь как? Сидеть и трястись в ожидании участи выпотрошенных селян?

Пальцы до судорог сжали цепь с талисманом.

Ну уж нет! У него, у Старха, в отличие от других, было одно огромное преимущество. Он знал куда больше. И всё этот дьявольский камень – он видел всех обречённых. Благодаря древней магической силе Старх знал, кто на очереди у безносой.

Одно его волновало прежде всего остального. Да так сильно, что иной раз даже заснуть не мог. Каждый раз, провожая в спину будущую жертву, он спрашивал у неведомого жнеца: «Кто ты?»

Чувствуя, как в груди закипает злость, он поднялся и на деревянных ногах прошлёпал в другую комнату. Зажёг светильник. Взял из шкафа бутылку с домашней бормотухой и зубами выдернул пробку. Запрокинув голову, он влил в себя едва не треть сразу.

Легче стало, но удовлетворения не принесло. Он приблизился к окну, выходящему к лесу, глянул в щель и всхрапнул от неожиданности. В задней части двора стоял могучий зверь и ищуще водил глазами. Морда с жутким оскалом медленно повернулась, и горящий взгляд достал Старха сквозь стены.

Охотник отпрянул от окна и вжался спиной в простенок. Что это? Оживший кошмар? Или он спит, и продолжает видеть всё тот же сон?

Выскользнув из пальцев, бутылка грохнулась на пол. На грязные доски с журчанием полилась бормотуха, и вверх поплыли винные пары. Опомнившись, Старх загасил фонарь, комната погрузилась во тьму. Нащупав в углу ружьё, с которым теперь надолго не расставался, главарь снова решил выглянуть во двор и крадучись подобрался к окну.

Зверя на месте не было. Зато над головой послышалось аккуратное поскрипывание. Тихое-тихое, едва заметное. Кто-то осторожно передвигался по чердаку.

Вот ты где, тварь! На кормёжку пожаловал.

Старх вскинул ружьё и выстрелил в потолок. На голову посыпались щепки. Скрип наверху прекратился, но что-то тяжёлое мягко приземлилось в снег под окном. В ставень с силой толкнуло, и по дереву долго и пугающе проскрежетало. С той стороны раздалось тяжёлое сопящее дыхание.