Меньше минуты потребовалось Дану на возведение барьера. Лёхе это время показалось вечностью. Он беспомощно переводил взгляд с недвижимых уже эльфов на слабо подёргивающихся пустотников, затем на тело Гюнтера в луже крови, затем на обвившего ветвь Навигатора, и вновь на эльфов.
Скольких они потеряли за этот бой?
По залу разнёсся высокочастотный визг, шилом пронзающий мозг, когда прямо из дерева к телу демона потянулись цепи. Змеями они обвили его запястья, торс и шею, буквально приковав к ветви.
В ту же секунду давление на сознание прекратилось, и по рядам пустотников прокатились облегчённые вздохи. А вот эльфы молчали.
— Амброзия! — коротко приказала Дану, бросившись к Ниэль.
Стриж, а за ним и остальные пустотники, успевшие подняться, поочерёдно обходили лишённых сознания союзников, вливая в их губы целебный сок.
Глаза вскоре открыли все, но пустые взгляды троих отражали вселенское безразличие к происходящему.
Глава 10
— Ралиэль! — отчаянно кричал эльф с безумным взглядом трясший за плечи светловолосую подругу.
Та не реагировала, смотря сквозь него ничего не выражающими зелёными глазами.
— Мне жаль, Вилей, — тихо произнесла Дану, и в её голосе звучала искренняя боль. — Ралиэль больше нет. Это лишь пустая оболочка.
Эльф несколько мгновений неверяще смотрел на неё, затем в бессильном отчаянии прижал к себе равнодушную ко всему девушку и заплакал.
Лёха отвернулся, не желая даже представлять, что почувствовал бы, окажись на её месте Миа. Взгляд упал на Харона. Тот бережно поднял на ноги Ниэль, на миг обнял, отпустил и зашагал к телу Гюнтера. На памяти Стрижа это было самое сильное проявление чувств репликанта при посторонних. Интересно, верят ли искусственные солдаты в высшие силы и возносит ли сейчас Харон благодарственную молитву кому-то?
Сам Лёха тоже шёл к телу Гюнтера. В том, что тот погиб, сомнений не было. Демон вырвал огромный кусок из нижней, незащищённой бронёй части горла. Не сказать наверняка, отчего именно погиб Хейман — задохнулся или истёк кровью.
При проектировании брони для огромного саблезуба выбор стоял между двумя подходами: тяжёлая надёжная броня, серьёзно сковывавшая движения, или более лёгкая конструкция, позволявшая нормально гнуться и вращать головой. Гюнтер отдал предпочтение подвижности, уверенный, что успеет уйти от смертельно опасного удара в незащищённую часть тела. Лёха и Риган такой подход поддержали, не представляя, что впереди их ждёт невидимый противник, предсказать удар которого попросту невозможно.
Похоже, это решение стоило Гюнтеру жизни.
Понимая, как нелепо выглядит со стороны, Стриж снял перчатку, склонился к телу и попытался обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Ни пульса, ни дыхания. Да и одного прикосновения к телу хватало, чтобы утратить последнюю тень надежды. Есть неуловимая, ускользающая от разума, но отчётливо ощущаемая разница между прикосновением к живому, пусть и лишённому сознания, и мёртвому телу.
Отряд пустотников понёс первую потерю.
— Его можно вернуть?
Странный вопрос Ареса заставил Лёху поднять голову. Спрашивал репликант у Дану, и в его голосе отчётливо читались упрямые нотки.
— Вернуть? — на миг Древняя отвлеклась от изучения голограммы и бросила на репликанта растерянный взгляд.
— Мы все уже умирали и снова вернулись в новых телах, — скрестив руки на груди, напомнил Арес. — Гюнтер погиб, у нас есть пустующие тела, а здесь, очевидно, должно быть подходящее устройство. Мы можем вернуть его к жизни в новом теле?
От вспыхнувшей надежды в груди перехватило дыхание, и Стриж замер, ожидая ответа.
— К сожалению, повторно призвать душу пустотника невозможно.
Слова Дану опустились тяжёлым камнем на душу. Максимилиано присел рядом с телом саблезуба и прикрыл тому глаза.
— Не печальтесь, друзья, — тихо сказал тиаматец. — Все мы — живое доказательство бессмертия души. Гюнтер ненавидел это тело и не хотел жить зверем. Теперь он ушёл дальше в неведомом путешествии, и я надеюсь, то место, куда он отправился, намного лучше этого.
Арес молча сжал кулаки, а Лёха невольно задумался, куда в действительности отправилась душа Хеймана — к новому воплощению, или в ненасытную утробу Навигатора, как и трое эльфов? И что будет, если его душу сожрали? Со временем вернётся в мир для нового воплощения, как утверждала Дану?
А если она ошибается?
Взгляд Стрижа упёрся в прикованного к артефактному древу Навигатора. В голове болезненно бился вопрос: если прямо сейчас вспороть демону брюхо, поглощённые души вернутся в недавно покинутые тела?
Змееподобная тварь уставилась в ответ жуткими белёсыми глазами, словно насмехаясь. Или так казалось из-за сходства с одним из обликов Белочки?
Воспоминание о демонице навело на интересную мысль: её душу ведь сожрал дракон — тоже частично демон. И она, лишённая части воспоминаний, всё же получила новую жизнь. Пусть странную, пусть в качестве подселенца в тело не самого умного пустотника, но это доказывает, что даже сожранные демонами души не уничтожаются.
Это служило подтверждением словам Дану о том, что все — и люди, и эльфы, и демоны — лишь часть мировой энергии. И кто бы кого ни пожрал, рано или поздно эта энергия вернётся в привычный круговорот и снова возродится. «Как вода, ставшая льдом, снова может растаять, утратив форму, а со временем принять новую».
Эта мысль несколько успокоила и умерила желание понадёжней пришпилить Навигатора к стволу парой стальных перьев.
— Что это за тварь с фототропным камуфляжем? — прервал скорбное молчание Харон, пнув носком сапога тушу демона. — И как много ещё таких может скрываться здесь?
На лице Дану отчётливо читалось недоумение.
— Он спрашивает о демоне, что способен становиться невидимым, — перевёл непонятный для эльфийки термин Максимилиано.
Та мазнула взглядом по неподвижной туше хищника. Теперь, когда тот был отлично виден, Лёха заметил, что шкура мёртвого демона неуловимо напоминает Покров едва заметными льдистыми отблесками на чёрной шкуре.
— Мы называли их Миражниками, — устало произнесла Дану. — Пустотники, которых я знала, называли адскими гончими. Они способны сливаться с окружением настолько мастерски, что практически не видны глазу. Но в снежных пустошах их выдают следы, потому они предпочитают охотиться на скальных выходах, плато, в пещерах. Редкие особи, шкуры которых идут на изготовление Покровов.
В другое время эта новость обрадовала бы Лёху, но сейчас он безразлично кивнул и бросил взгляд на эльфов, горюющих по превратившимся в пустышек друзьям. Спрашивать Дану об артефакте, что способен призвать в лишённые сознания тела души землян, в этот момент было бы даже не бестактностью, а настоящим оскорблением и павших, и выживших соратников.
— Здесь могут быть ещё такие же особи? — в голосе Харона отчётливо слышалось напряжение.
— Не на этом этаже, — покачала головой Дану. — Такие твари — одиночки. И встречаются очень редко.
— Значит, на других уровнях могут ждать подобные? — прищурился Арес.
— Если вы не встретите других демонов — есть шанс, что именно Миражник всех сожрал и выжидает удобный момент для нападения.
Репликант кивнул и отошёл в сторону с задумчивым видом. Можно было не сомневаться, что он уже разрабатывает тактику для борьбы с невидимым противником.
Лёха же подошёл к столу с голограммой и негромко спросил у Древней:
— Сколько времени уйдёт на то, чтобы закрыть Разломы на всех уровнях крепости?
— Немного, — ответила та, активировав голокарту империи над столом.
Стриж невольно прикипел к ней взглядом. Ни человеческие, ни эльфийские карты не шли ни в какое сравнение с объёмной проекцией. Здесь отображалась вся некогда великая колониальная империя. Метки замков и крепостей, от которых сейчас не осталось и следа, старые границы кланов, сферы влияния Великих Домов, множество неизвестных пиктограмм и отметок.
