— Нет… Это не падение… — упавшим голосом сообщил мне СИПИН. — Нас обманули, Вано. Я должен пока отключиться… Извини…
— СИПИН! — заорал я, и, не дождавшись ответа, рявкнул: — Не смей отключаться, скотина! Что нам делать⁈
— Бежать, Вано! Бежать! — закричал позади меня Мелкий. — А-а-а-а!
В какой-то момент тень стала особенно густой, а жаром дохнуло так, что у меня волосы на голове и в бороде стали сворачиваться. А потом снова стало светлее, а гул и грохот начали удаляться.
И я даже оглянулся назад, цепко хватаясь за бортик фургона.
Но только лишь для того, чтобы увидеть, как огромная, совершенно бесформенная чушка, покрытая копотью и странными разводами, ложится на склон долины…
Прямо в том месте, где мы совсем недавно ночевали.
Её бесконечные стены перекрывали восходящее солнце, устремляясь ввысь. Её длина была такова, что она буквально перегораживала всю долину.
С треском, скрежетом и оглушительным грохотом сегмент станции взбунтовавшихся СИПИНов улёгся на землю.
Именно улёгся, хотя сделал это так резко, что мы все — фургоны, баги, люди — подскочили, будто на кочке. А позади стеной встала пыль и земля, поднятые в воздух.
Но сегмент станции именно приземлился!..
Пусть он и продолжал ломаться, пусть сминались его высоченные борта, а вниз сыпались какие-то составные части, но он — не упал. Он именно сел, приземлился. И вся эта масса металлов и каких-то неизвестных материалов выдержала приземление!..
А мы продолжали лететь прочь, под грохот и вой ветра, спасаясь от настигающей нас волны пыли и жара.
— Я не хочу умирать! — истерично вскрикнул кто-то из бойцов.
— Тебя клонируют, придурок! — так же громко, криком, ответили ему.
И всё равно было страшно… Даже зная, что окончательная смерть тебе не грозит, страшно смотреть, как она приближается. Рядом пролетел и ударился в землю булыжник, потом ещё один… Затем чуть поодаль приземлилось что-то покрупнее.
— Туда! За уступ! — я толкнул в плечо отца Фёдора, указывая на замеченное укрытие. — Скорее!!!
А на нас уже обрушился град из мелких камней и земли… Закричали первые пострадавшие. Я тоже получил камешком по голове и теперь старательно прикрывал руками голову. Если мне сломает ногу или руку — это некритично. А вот если мне проломит череп, я окажусь в Алтарном, фактически бросив своих людей.
Один из крупных камней всё-таки приземлился на какую-то из телег, и оттуда послышались крики боли, едва различимые за шумом. А потом наша процессия влетела на склон, прикрытый обрывом уступа от разыгравшейся трагедии.
А ещё спустя несколько секунд накатила волна воздуха и пыли…
— Под телеги… Кха!.. Кха!.. — попытался закричать Пилгрим, но закашлялся и закончил почти шёпотом: — Вниз, ять!..
Честно говоря, не помню, как оказался под фургоном… И как у меня в руках оказались Кэт и Русый с жалобно выпученными глазами… Увы, ни баги, ни извозчики себе такого позволить не могли. И пока бойцы укрывались под прочными кузовами, отец Фёдор со своими людьми пытались удержать на месте паникующих животных.
Где-то вдалеке, на северо-востоке, ярко полыхнуло. Эту вспышку можно было увидеть даже сквозь пелену пыли и грязи, затянувшую всё и вся. А пыль и грязь, казалось, были повсюду… Они забивались под одежду, пролезали в нос, рот, уши и глаза… Сквозь шум доносились крики и стоны. Я и сам, кажется, стонал.
В какой-то момент я попытался протереть глаза, но… Зря, в общем. Теперь у меня по лицу сплошным потоком лились слёзы, и я почти ничего не видел. А боль терзала такая, что хоть пулю в лоб пускай. И это при том, что дышать приходилось через майку, и натянута она была по самый нос.
Прекратилось всё почти так же внезапно, как началось. Стих ветер, отступил пламенный жар, а с неба перестали падать камни. И даже пыль унесло куда-то дальше. Я плеснул себе на лицо воды из фляги, а потом быстро промыл глаза и глянул на северо-восток.
Над белоснежными вершинами гор в небо поднимался гриб взрыва. Я не видел его целиком — только шляпку. Но почему-то был уверен, что у него форма гриба. Слишком уж сильно там полыхнуло, чтобы поднятая с земли порода не достигла более высоких слоёв атмосферы.
В какой-то момент мне показалось, что это всё мне просто снится… Но, к сожалению, это был не сон.
Сквозь гул уходящей прочь взрывной волны, сквозь стоны и крики людей, сквозь рёв багов отчётливо доносился скрип металла. И грохот каких-то частей конструкции, перегородившей систему долин.
Встав, я помог вылезти Русому и Кэт, а затем оглядел потрёпанный отряд.
Три тела — один извозчик, один баг и один боец, и все они явно больше не поднимутся. Только в Алтарном.
Возницы и отец Фёдор стоят, ошарашенно озираясь по сторонам и поглаживая испуганных багов по массивным лбам.
Десяток тяжело раненых стонет на земле, а из-под фургонов выбираются остатки бойцов. Те, кто ещё может стоять на ногах.
А из-за края промоины поднимаются столбы дыма, сливаясь в одно огромное облако, закрывающее полнеба.
Но я понимал, что надо увидеть всё своими глазами. Поэтому решил вскарабкаться наверх — к краю промоины, в которой мы укрылись.
И, забравшись, застыл в немом изумлении.
Наверное, то, что я испытал, нельзя было назвать даже ужасом. Это было полное опустошение. Все эмоции будто сдуло прошедшей волной от удара куска станции о землю.
Да, они приземлились. Да, они контролировали процесс.
Но станция не была приспособлена для посадки. Особенно в горах. Её некогда высокие борта, достигавшие каких-то исполинских размеров, смялись. Нижняя часть превратилась в кусок спрессованных материалов. Повсюду виднелись языки пламени…
И всё же станция была огромна! До сих пор! Она вздымалась ввысь, к небесам — километра, наверно, на полтора.
А ещё она обладала поразительной живучестью. Потому что на её обшивке, как маленькие грозные муравьи, суетились роботы.
Много-много роботов!
Они вырывались из недр станции, неслись к местам возгораний, пытались разбирать завалы, укреплять конструкцию… Они работали! Спустя считанные минуты после приземления эти механические твари начали свою работу!..
— Ты же говорил, у вас всё под контролем… — зло процедил я. — Ты говорил, что всё будет нормально… Это «нормально»? Это «под контролем»⁈
Я знал, что СИПИН не ответит. Я ведь не обращался к нему. Что толку обращаться к тем, кто тебя обманул?
— Это, мать твою кибернетическую, под контролем, придурок? — хриплым шёпотом повторил я, глядя на обрушившуюся станцию и суетящихся роботов. — Это у тебя «нормально»?
А потом я отчётливо понял, что надо взять себя в руки… Надо собраться, собрать все вещи, проверить все фургоны…
А потом уносить ноги! Ведь, судя по тому, как действовали роботы, очень скоро они разберутся со своими проблемами…
И обратят свой взгляд вовне. И тысячи маленьких засранцев устремятся во все стороны от своего разбившегося корабля. Зачем?
А вот это я спрошу у СИПИНа! Обязательно спрошу!
Правило №11 успешного и живого колониста неизученных планет (выведенное колонистом Вано, когда ему на голову чуть не свалилась огромная хрень, полная злых и недружелюбных свихнувшихся Систем Поддержки и Инструктирования колонистов)
Если колонист желает быть успешным и живым колонистом, ему в принципе не следует доверять тем, кто сделал его колонистом.
И особенно не следует верить таким фразам, как:
— всё нормально
— не парься
— всё под контролем
— всё будет отлично
— никаких проблем
Потому что, если они соврут, колонист узнает об этом лишь в тот момент, когда проблемы свалятся ему на голову. А когда они свалятся ему на голову, уже поздно будет просить ответа от тех, кто его успокаивал!
Помни, колонист! Те, кто сделали тебя колонистом, не желали тебе ни добра, ни долголетия, ни спокойной жизни! Не верь им!
Глава 20
Чрезвычайно беременная
Дневник Костромской И. И., позывной «Кострома»
