Вспышка где-то за горизонтом. И следом в светлеющее небо взметнулось облако дыма и пепла.
Едва увидев вспухающее облако, я сразу его узнала. И это был пи… В общем, ребёнку рано знать такие слова.
— Красный код! Ядерная угроза! — заорала я цензурную версию, отчего бедный Кукушкин чуть не свалился за парапет, но был удержан моей нежной ручкой. — Немедленно спуститься вниз, выкопать траншею с западной стороны скалы и уложить в неё всё население города!
— Какая нахрен… Да твою же мать! — Кукушкин вцепился в волосы, глядя на взрыв.
Вспыхнувшее на горизонте второе солнце на миг осветило всё Алтарное, вызывая удивлённые крики по всему городу.
— Как градоначальник города ты обязан обеспечить всё население местами в бомбоубежищах, расположенных в шаговой доступности от мест проживания! — рявкнула я, как по-писаному, то, что в меня намертво вдолбили на учениях. — Иваныч, ты это сделал⁈
— Конечно нет, блин!..
— Под трибунал пойдёшь! Потом, если выживешь! А теперь брысь со стены! — я схватила Кукушкина за воротник и рванула вниз.
Мне надо было спасать себя, ребёнка… И того единственного дурака, который годился в мэры города, где будет жить моей ребёнок! Тем более, жахнуло не сказать чтобы далеко… Поэтому на всякий случай я решительно стянула мэра со стены.
Внизу, выпустив Иваныча, я не удержалась и снова запустила палец в горшок. Стресс всё-таки, надо больше сладкого… Наверное, оно-то и подстегнуло мои мыслительные процессы.
Потому как сразу вспомнилась и скорость распространения взрывной волны, и дальность, на которую она распространяется… И даже цифры избыточного давления на удалении от эпицентра взрыва…
Соотнеся эту информацию, которая только место в голове у мёда отнимает, с увиденным, я покивала, сделала выводы… И обернулась к Кукушкину:
— Иваныч, а ты чё запаниковал-то?
— Я запаниковал⁈ — похоже, наш мэр уже не мог выдерживать изгибы моего мышления.
И просто выпал в осадок, бедняга.
— Ну а кто со стены убегал? Зачем? — я развела руками. — Взрыв-то далеко был. Больше двадцати километров… До нас не долетит! А Намжалу не повезёт, да…
— Кострома-а-а… — застонал Кукушкин. — Иди, блин, проспись…
— М-м-м! Какая хорошая мысль! — оценила я.
После раннего подъёма мне и впрямь очень хотелось перехватить ещё часочек сна… Может, и в голове наконец-то прояснится?.. Очень надеюсь…
Видимо, наш мэр — и вправду самый умный из всех дураков города! Иначе как ещё он мог настолько точно определить, что мне сейчас требуется?
Я погладила его по плечу, а потом, не удержавшись, крепко обняла в благодарность. За сладкий мёд, феноменальную для дурака мудрость, а также безграничное терпение.
И отправилась спать, слушая мерный рокот от взрыва и поглаживая горшочек с мёдом, прижатый к неудобно большой груди…
Глава 21
Чрезвычайно взрывная
Из воспоминаний Бальжинимаева Намжалдоржо Зановича (хотя отчество – явно не самая выдающаяся часть его полного имени, и его можно бы опустить), который не ведёт дневники, но всё помнит, потому что он один такой умный на всём белом свете
Я всегда рано встаю. Кто рано встаёт, тот хороший человек. Солнце встало, Намжалдоржо тоже встаёт.
А вот Света спит. Но Свете можно спать, она будет тогда хорошей мамой. Женщинам вообще нужно больше спать. Тогда и нам, мужчинам, легче. Меньше слушать надо.
Я помню каждое своё утро. Вот, правду говорю, ни слова не вру — совсем каждое. Они же все одинаковые, чего запоминать-то?
Но это утро я совсем хорошо запомнил! У-у-у! Такое вообще забыть сложно. Хотя лучше бы забыл. Спал бы спокойнее. Но обо всём по порядку.
Моё утро начинается с разведения огня в печи. Света до сих пор в столовой у нас работает. Поваром, само собой. Повар — человек нужный и важный. Ребятам, если самим готовить, времени ни на что не хватит. А так, как Света, они всё равно готовить не могут.
А Света хоть и вела кулинарный блог, но огня открытого боится — жуть! Так что печи всегда я растапливаю. Она потом повизгивает, когда дрова добрасывает. Я её сколько раз уже спрашивал: чего визжишь? А она в ответ — страшно, Намжалчик, а вдруг пожар?
Пожара ещё не было. А мне до сих пор каждый раз смешно. Красивый у неё голос, даже когда визжит…
Вот и в это утро я тоже разводил огонь в печи. Сначала, конечно, умылся. В лицо водой побрызгал, мыло намочил…
Почему мыло намочил?
Так зачем руки-то мыть перед тем, как с печами и огнём возиться? А Света говорит, что надо умываться по утрам — гигиена, мол. Ну я, чтобы её не злить, и мочу мыло. С гиенами Светиными я всё равно не знаком.
А у нас в то утро влажно было. Туман от реки поднялся. А кто-то по женской забывчивости не убрал на ночь принадлежности для розжига… Сколько раз просил не забывать? Но Свете можно. Если это она, конечно. А если Петька, так я ему всё выскажу!
В смысле, хотел высказать. Потом как-то не до того было… Но это я опять отвлёкся.
В общем, и так я, и сяк, а не получается разжечь! Ещё и ветер гудел. Это я потом узнал, что не ветер. А тогда, думаю, ветер. Но не горело, потом что всё влажное, даже спички!
Ну я и попросил духа огня: мол, помоги, дорогой. Буду должен. Знал бы, какие тут духи, так и в жизни не попросил бы…
Ка-а-ак полыхнуло за спиной!.. Знаешь, как солнце взошло, только очень быстро. Я испугался, думаю — всё. Пожар! Как Светочка и обещала.
Вскочил, кричу: дух, не надо так помогать, спалишь всё! А потом обернулся — а там такое…
Я даже замер. Стою-смотрю, глаза отвести не могу! Руки-ноги, как деревянные, стали: не двигаются. А там солнце-то потухло, а в небе как будто куст вспухает. Дым, значит, как при извержении. А потом у куста вдруг ствол появился! Тут-то я и догадался: взрыв это…
Понимаю: бежать надо. Свету предупредить… Её и ребёнка нашего спасать… А самого будто кто заколдовал! Стою и смотрю. А ствол у дерева или, наверно, гриба — всё больше. И тут я понял: сейчас волна дойдёт. И пусть лучше Света в капсуле будет. Там хоть шансы выжить есть.
А тем, кто не в капсуле, думаю, всё — смерть пришла. Ну а раз пришла, так я сразу и решил лечь. Чтобы меня, значит, хоронить не пришлось.
Я же весь в шоке такой. Думаю, если сейчас бабахнет — всё снесёт. А кто жив останется, тому не до похорон будет. Радиация, не дай духи, ещё дрянь какая…
Ну я и лёг. Если, думаю, капсула цела останется, там мою копию всё равно сделают. А если не останется — так хоть буду лежать, а не странные фигуры изображать.
Только лечь успел, оно опять ка-а-ак долбанёт! Бабах! Бух! Ветер прилетел такой, что стоял бы — полетел бы. А так лежал, и ветру зацепиться не за что было. Легко отделался. Только по земле меня пару метров проволокло…
И головой об печь!
Мне бы тут сознание потерять, а оно как назло… Не теряется…
Лежу, думаю, как дальше жить. А потом вдруг понял: закончилось всё! На радостях вскочил — снова ветер, теперь с другой стороны.
И тут-то меня обратно и швырнуло… Так швырнуло, что — ого!
Не помню, что кричал… И мои не говорят… Краснеют, глаза отводят. Наверное, снова духов звал. И снова об печь. Но я счастливчик! Не головой на этот раз, а боком.
И снова лежу, думаю… А подумать есть о чём.
Навеса над столовой — раз, и больше нет… Стена вся сверху обвалилась… Там, правда, и кладка была такая… Никакая она была, если честно. Для виду делали.
И это не все беды ещё! Под стеной два дозорных барахтаются, Уман и Валя. Нехорошо им, значит. Помирают, наверно. Да и ладно, думаю. Этих-то капсулы восстановят.
Вспомнил про капсулы, потряс головой, поднялся… А они все на месте! Только сместились, ну вроде как сгрудились. И народ там изнутри ломится, пытается выйти.
А выйти-то не могут! Так прижало, что открывай дверь — не открывай, а какая разница? Всё равно привет, стена! Сиди, мол, дома, наружу не выходи. И я со стенами согласен! Куда лезть?
