— А у него всего одна почка. И здоровье уничтожено двенадцатилетним запоем и десятилетней наркоманией. Ну и двухгодичная кома тоже ни разу не прибавила очков.
Я затянулся.
— И что вы предлагаете? Чтобы я сказал: «Ладно, Вань, ты крутой, я сдаюсь?»
— Нет, — снова вмешался Ник. — Это не сработает. Я ведь знаю тебя, Мёрдок. Ты... Помнишь, ты показывал мне картину, которую подарил тебе Дерек?
— Нет.
— Это было когда мы пили вместе с Экси.
— Не исключаю.
— Эта надпись — «А он, мятежный, просит бури», или как-то так. Ведь это верно и для тебя, и для него. Он не примет подачки, это его только подкосит. Ты, Мёрдок, ты уже перешагнул этот рубеж, ты смотришь на себя без розовых очков, ты научился работать с первоосновами, ты великий и...
— Тихо! — прикрикнул я. — От таких речей встаёт у меня, а я на очке сижу. Если у меня балда в фаянс упрётся — я ж расстроюсь, Ник. Тебе и огребаться. П**ды получишь по-взрослому.
— Ваня совсем не такой, — вмешался Федька. — Он не хочет верить, что он — никто. Он хочет верить в победу, в себя. В то, что он способен легко и просто одолеть тебя одной левой. Но это ни разу не так. Ты, благодаря разработанной мною системе прокачки...
— Так! — оборвал я его. — А вот это уже негативно влияет на потенцию в целом. На твою потенцию, Федя. Потому что если ты мне ещё про свои очки и уровни хоть слово скажешь в этот прекрасный ясный день, я тебе х*й оторву и скормлю Лимузину.
Я встал, преисполненный решимости, смыл бычок и прочее в унитаз и произвёл гигиену. После — вышел и радостно запел:
— Somebody once told me,the world is gonna roll me, I ain’t the sharpest tool in the shed...
И двинулся обратно, в направлении арены, позволяя этим двум недоумкам грустно смотреть мне вслед. Грустно им было потому, что они понимали: живи ещё хоть четверть века, а такими крутыми, как я, им не стать. Это врождённое, на уровне генетики, и поддержанное долгими упражнениями.
***
— Тебе не кажется странным, — сказал Ник, провожая Мёрдока взглядом, — что в этом томе не было эпизодов в третьем лице?
— Думал об этом, — кивнул Теодор. — Но подумал, что это — композиционное решение. В первом томе тоже не было эпизодов в третьем лице. Как бы... история сделала круг и замкнулась сама на себя. Это видно во всём. В том числе и в структурных решениях.
— Да, но мне не хочется думать, что эта история совсем уж закончена. Ведь... виртуал — вечен. Сколько всякого дерьма может случиться с каждым из нас! А уж с Мёрдоком — тем более.
Теодор грустно покачал головой:
— Если из-за его действий погибнет в реале Ваня, он уйдёт на самое дно. В его жизни не останется ничего, кроме беспробудного пьянства. Он всю дорогу реагирует на всё именно так.
— А мне кажется, мы до него достучались, — задумчиво сказал Ник.
— Это вряд ли.
— Я психолог. И я успел неплохо узнать Мёрдока. Он никогда на словах не признает чью-либо правоту, но в итоге поступит — правильно.
— Думаешь? — усомнился Теодор.
— Уверен. Вернее, поступит он не совсем правильно. Он поступит странно, непонятно, аморально, даже чудовищно, все о**еют и проклянут день и час, когда они родились. Но в итоге каким-то неуловимым образом всё выстроится в нужном порядке...
Они оба замолчали, глядя на опустевшую уже улицу. Пожалуй, весь город опустел. Все сейчас были на арене, смотрели величайшее шоу в истории города, а то и всего виртуала.
Кроме вот этой вот женщины с ником «Доротея». Она шла откуда-то с рынка и, поравнявшись с Ником и Теодором, прошипела сквозь зубы:
— Из-за выродка этого у меня сегодня ни одной булки не купили!
— Да и х*й на твои булки, — сказал Теодор.
Доротея подпрыгнула от неожиданности и вытаращилась на Теодора.
— Ты-ы-ы?! — взвыла она.
— А ты х*ли думала? — усмехнулся Теодор. — Хорошего человека должно быть до**я! А ты — исчезни, мразь блевотная, пока я тебе убивающим мечом не пере**ал.
Доротея, взвизгнув, убежала.
— Не прочитала ник, — заметил Ник.
— Да она вообще не семи пядей, прямо скажем, — фыркнул Теодор. — Ладно. Идём на арену. Мы сделали всё, что могли.
TRACK_70
— Ты где был?! — налетела на меня Сандра, как только я вошёл в закулисье.
— Срал, — коротко ответил я.
Но как бы коротко ни ответил, облако перегара накрыло Сандру, и взгляд её замутился, а полосочка алкашки над головой быстро поползла к запределью.
— М-му... Ме... Мёрдок, ты охренел? — пробормотала Сандра, пятясь от меня в безопасную зону. — Тебе на сцену выходить, ты как умудрился так ужраться за сорок минут?!
— Х*й х*й, — ответил я философски. — Гроб пидор. Ну чё, где моя бравая армия?! А ну, вперёд! В атаку, нах**й! Разъе...
— Они на сцене, публику греют! — простонала Сандра. — Боже, да ты хотя бы сцену найдёшь в таком состоянии?
— Найду. И трахну.
— Кого ты трахнешь?!
— Сцену.
— Бля... — Сандра схватилась за голову.
Вообще, мне было трудно фокусировать на ней взгляд. Она постоянно норовила куда-то уплыть из поля моего зрения, приходилось напрягаться, ловить её... В общем, я забил и стараться. Отвернулся и вышел.
Вернее, попробовал выйти. Смутно ощутил, будто во что-то въ**ался, потом осознался на полу.
— Помоги мне, боже! — стенала Сандра, поднимая меня на ноги.
— Н-не, давай не стоя, прыгай сверху, — предложил я.
— Мёрдок, б**дь, концерт!
— Да драл я этот концерт, мы уже всех победили!
— Да победили, победили, б**дь! Пока мы по очкам лидируем. Но тебе ещё шесть песен исполнять! Шесть!
— Охренеть, как много. Ну, тащи меня, херли делать. Будем исполнять.
— Сейчас, буду тащить... О, Лимузин! Как ты кстати, мой хороший! Помоги этот куль с говном вывезти на сцену.
— Рад помочь хозяину!
Я очутился на осле и, убаюканный покачиваниями, уснул.
Проснулся резко и неожиданно. Заорал:
— Какого х*я?!
И замолчал.
На меня тысячами глаз смотрела реальная толпа. В руках была гитара.
Я поднял гитару, внимательно осмотрел.
— Б**дь, что это?!
Голос громыхнул так, что я едва не обосрался.
Гитара? Концерт? Совсем, что ли, е**нулись?! Я ж бухаю!
— Мёрдок! — вклинился в ухо шёпот Иствуда. — Ты помнишь сет-лист?!
— Слышь, чурка японская, ещё бы мне не помнить сет-лист!
— Тогда начинаем!
— За себя волнуйся.
Иствуд отвалил. А я неуверенно зажал какие-то струны на грифе. Бахнул правой рукой, послушал звук.
— О**енно, — сказал я.
И тут мой звук догнала волна. Волна из баса, барабанов и клавиш. Она ударила меня в спину, окутала и оглушила.
— М-м-ма-ма! — заорал я.
Потом вспомнил мелодию, которую играла Вивьен, и, перезажав струны по-другому, попробовал вписаться. Руки нихрена не хотели двигаться с нужной интенсивностью. Догнал я своих не скоро, а когда догнал, оказалось, что нужно ещё и петь.
— А-а-а-а! — заорал я в панике и попытался упасть со сцены.
Получилось примерно на пятьдесят процентов. Со сцены-то я упал, да только не с той, с которой хотел, а с виртуальной. Мир стремительно изменился, вокруг меня снова был Линтон.
— Бля-а-а-а! — застонал я, лёжа на спине. — Больно, сука, выпить — дать.
Зашарил вокруг руками, но выпивки не было. Зато надо мной появилась ослиная морда и сказала:
— Хозяин, вам плохо?
— Я не то, что ты думаешь, и не настолько в принципе, это отсутствует!
— Я вас не понимаю, хозяин.
— Потомушт я — гениален. Ты — говно...
Осла оттолкали. Дон и Коля склонились надо мной.
— Что с тобой, Мёрдок?
— Пап, ты как?
— Да откуда у вас столько беспокойства в голосах?! — вмешался Иствуд. — Вы на «алкашку» его посмотрите!
Присвистнуло сразу много человек. Или у меня в ушах троилось?
— Невозможно! — услышал я голос Федьки. — Я... Я ведь ему прокачал «алкашку» так, что её чисто технически невозможно догнать до такого уровня! Ну, по крайней мере, не за полчаса!
