"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна

В целом, надежды ее оправдались.

Не успела девушка, засмотревшись на очередную лихо отплясывающую пару, остановиться, погружаясь в быт восемнадцатого столетия, как сбоку к ней неожиданно кто-то подошел, и Татьяна, повернув голову, с облегчением узнала хранителя памяти.

— Ты выглядишь… потрясающе, — она чуть улыбнулась и, сжав одной рукой юбку платья, чуть отвела ее в сторону, вздыхая, — Не то, что я в маскарадном костюме служанки.

— Не маши так юбкой, — нахмурился мужчина, подходя ближе к собеседнице и немного загораживая ее от возможных случайных взглядов, — Кроссовки видно. И с чего ты решила, что служанки?

— Начнем с того, что тут где-то мелькала Мари в точно таком же платье, — фыркнула девушка, послушно опуская юбку и скрещивая руки на груди, — Эрик мне еще объяснит, с какой такой радости он поселил меня в комнате служанки… Ну и закончим тем, что по сравнению с другими дамами я выгляжу крайне… непрезентабельно, — Татьяна опять вздохнула, на сей раз опуская руки, — Я бы, может, тоже хотела камзол!

— Аби́, —сумрачно поправил ее Винсент, — Между прочим, до крайности неудобная штука. Но девушкам повезло, им в этом ходить не полагается.

— Ага, им полагается ходить в бедных платьях, — Татьяна раздраженно дернула плечом и, не скрывая ехидства, поинтересовалась, — Не стыдно ль вам стоять рядом со мною, мой глубокоуважаемый брат?

— Ты пошути, пошути, — хранитель памяти мило улыбнулся, почти мстительно добавляя, — Если еще раз из-за твоих штучек попадем в прошлое, буду представлять тебя своей женой, будешь знать. Впрочем, ты ж мне кузина, вполне могу и сейчас на тебе жениться… То-то Эрик счастлив за меня будет! Хоть домогаться до тебя перестанет.

— Как, я тебе разве не родная? — очень натурально расстроилась девушка и горестно всплеснув руками, патетически проговорила, — Боже, какое несчастье, я же не переживу этого! — она чуть поморщилась и уже вполне серьезно добавила, — Винс, а нам долго тут еще торчать-то? А то, я смотрю, ты как-то очень хорошо вжился в роль моего брата, так хорошо, что это начинает напрягать. Надеюсь, ты еще не присмотрел мне богатенького дворянина в качестве выгодной партии?

— Присмотришь тут, — фыркнул в ответ мужчина, — Кругом одни Эрики, оборотни, да…

Татьяна, видя, что собеседник не планирует заканчивать фразу, заинтересованно приподняла брови.

— Кто?

Винсент почему-то нахмурился.

— Не важно… Надеюсь, его мы тут не встретим. Да, а торчать здесь надо до конца бала. Но если ты очень устала, можешь пойти, передохнуть на одной из этих широкомасштабных табуреток. Они же для того, собственно, и поставлены.

— Ну и выражансы… — мрачновато протянула девушка и, вздохнув, устало потерла переносицу, — И откуда только в голове средневекового мсьё такие мысли? До чего же тяжкая обязанность по воспитанию в тебе культурного духа хряпнулась на мои плечи!

— О да, а ты у меня прямо ну очень культурная средневековая мадам, дорогая сестренка, — откровенно насмешливо произнес хранитель памяти и, кивнув в сторону стены, где и находились упомянутые им «широкомасштабные табуретки», в просторечии — скамейки, осведомился, — Что же, пойдем, передохнем в сидячем положении?

Татьяна пожала плечами.

— Да я вроде бы еще пока что не устала до такой степени, чтобы бросаться передыхать. А тебя, как погляжу, уже ноги не держат? Неужели ты злоупотребил шампанским?

— Ах, ну почему ты и в самом деле мне не сестра? — горестно вздохнул в ответ мужчина, — Я бы с таким наслаждением поставил тебя в угол, ты даже не представляешь… Посмотрел бы я на тебя, остроумная ты моя, если бы ты после почти трех столетий существования нагишом вдруг оказалась впихнута в тесный костюм и еще более тесную обувь. Все, я пошел отдыхать. А ты, неугомонное создание, веди себя прилично, — хранитель памяти сдвинул брови и слегка погрозил «сестре» пальцем, — Учти — я за тобой слежу.

И с сими словами, не дожидаясь реакции своей спутницы, он деловым и гордым шагом направился к неоднократно упомянутым выше скамейкам. Татьяна осталась одна среди шумной толпы. Слегка передернув плечами, она проводила названного брата недовольным взглядом и, буркнув:

— Напугал до ужаса! — вновь обратила свое внимание на окружающий ее веселый люд, на бойко отплясывающих зачастую совершено неизвестные ей танцы, дворян, и на их роскошные костюмы.

А зрелище это увлекало ее с каждой минутой все больше, и больше. Как выгодно отличался торжественный вечер в этом веке от скучных, каких-то серых и обезличенных вечеринок в двадцать первом! Куда только исчезло все роскошество, вся легкость движений, тяжесть изысканных манер и слов, куда делись эти невероятные наряды? Почему, зачем они были заменены поначалу на фраки, а позже уже и на совершенно невыразительные, однотипные костюмы? Какой глупец выдумал этот, так называемый, дресс-код, чем он руководствовался? Уж не желанием ли обратить человечество, хотя бы мужскую его половину, в однотипное стадо, в серую массу, ничем не отличающуюся друг от друга? Ведь в отличие от женщин, все еще продолжающих предпринимать попытки выглядеть ярко, привлекать к себе внимание красочными нарядами, мужчины уже давно были избавлены от этого удовольствия и, вероятно, совершенно смирились с этим.

А как прекрасно, как здорово было смотреть сейчас на эту разноцветную толпу! Даже на тематических вечеринках двадцать первого века, даже в исторических фильмах, где, казалось бы, следят за достоверностью изложения, не увидеть такого буйства красок. Все эти камзолы, или, точнее, как назвал этот наряд Винсент, аби́; кюлоты, парики, напудренные порою столь сильно, что от резких движений пудра повисала над ними белым облачком; все эти очаровательные рубахи из тонкого батиста, украшенные неимоверно филигарной работы кружевами, белые чулки, аккуратные, явно выигрывающие по сравнению с современными, туфли с богатыми пряжками, и безумный, безумный маскарад оттенков, — до чего же все это было красиво, как же сильно это увлекало и завораживало! Все эти платья с пышными, длинными юбками, наполняющими воздух тихим шорохом и шелестом, высокие прически, изящные локоны, блеск драгоценностей, словно заставляющих зал сиять еще ярче; все эти камзолы, красные, синие, черные, золотистые, лиловые, голубые, серебристые…

Дойдя в мыслях до последнего цвета, Татьяна недоверчиво моргнула и внимательнее вгляделась в только что замеченного ей человека, облаченного в серебристый аби́.

Мелькнула в воздухе распущенная, в отличие от причесок других молодых людей, грива длинных черных волос, сверкнул брошенный мгновенно лукавый взгляд серо-зеленых глаз, растянулись в приветливой улыбке пухлые губы…

Девушка слегка тряхнула головой, будто стараясь отогнать неожиданное видение и, чуть улыбнувшись в ответ, поспешила обратить взор на другую сторону зала. Так-так. Будь рядом Винсент, и заметь он это, его возмущению, должно быть, не было бы границ. Еще бы — вздумала заигрывать, — а обмен улыбками с определенной точки зрения вполне можно было отнести к флирту, — то с самим хозяином замка, то с его младшим братом!

Заметив краем глаза, что молодой виконт приблизился к какой-то девушке, Татьяна с облегчением выдохнула и, стараясь скрыться за спинами разряженных дворян и за пышными юбками их дам, с интересом всмотрелась в предмет внимания юноши.

Отметив мимолетно рыжие волосы и бедноватое платье, девушка вновь недоверчиво потрясла головой, от изумления даже прекращая скрываться за толпой. Луиза! Так вот к кому молодой человек направлялся так уверенно, так воодушевленно! Но кто бы мог подумать — Роман и эта серая мышь… Интересно, Эрик знает об увлечениях младшего братца?

Татьяна, которая и в этом веке продолжала воспринимать Романа как неразумного малыша, неодобрительно нахмурилась и, стараясь не обращать внимания на довольно недвусмысленные увивания виконта де Нормонд вокруг рыжего недоразумения, честно попыталась увидеть в девице хоть что-нибудь привлекательное. Однако же, на Луизу довольно было глянуть единожды, чтобы понять, что попытки такого рода уже заранее обречены на провал. Тогда, в полумраке перед замком она еще казалось самую малость симпатичной, неосознанно (а может, и сознательно) используя любимую хитрость престарелых кокеток — приглушать свет, чтобы казаться моложе и привлекательнее, но сейчас, когда яркое освещение зала безжалостно озаряло ее не бледную даже, а какую-то неприятно-серую кожу, когда оно так ясно подчеркивало блеклые волосы и совершенно болезненную худобу, девица просто органически не могла производить впечатление хоть сколь-нибудь интересной особы.