Но с каждым разом всплески сознания все короче, короче…
И вдруг в это смертельное, но безмятежно-сладкое забытье врывается знакомый голос:
– Аллиона! Только посмей, демоны подери, умереть! – с бешенством рычит он.
Но за бешенством слышится страх.
Страх?
Наверное, показалось. Ректор ничего не боится.
– Только посмей! – В плечи вцепляются горячие сильные пальцы. Он трясет меня словно тряпичную куклу. – Я тебя тогда Аберардусу отдам! Для опытов!
Я хочу улыбнуться, но не могу, лед сковал мышцы. Собрав остатки сил, открываю глаза.
Чтобы увидеть его. В последний раз.
Ректор стоял возле меня на коленях и пристально всматривался в мое лицо.
«Обними меня на прощание, – взмолилась я, – Пожалуйста…»
Но губы лишь слегка шевельнулись, не издав ни звука.
Перед глазами поплыло. Пожалуй, слезы – это все, на что я сейчас была способна. Пока способна…
Перехватив мой взгляд, он выругался, отпустил мои плечи, рванул ворот платья так, что пуговицы брызнули в стороны и со стуком раскатились по каменному полу. Распахнул лиф и прижал горячие, чуть шершавые ладони к обнаженной груди.
– Терпи.
Что терпеть? Мне приятно. Очень…
Но тут же от его рук словно брызнули молнии, по телу прокатилась волна жгучей боли, заполнила его до краев. Она рвала на части, кроша лед, вырывая из блаженного бесчувствия. Казалось, каждая клеточка, каждая вена в моем теле корчится в нестерпимой агонии.
Я дернулась, захлебываясь безмолвным криком.
– Тише, тише… – он подхватил меня на руки, прижал к себе, покачивая, как ребенка. – Сейчас будет легче…
И я провалилась в темноту.
Очнулась, когда ректор уже быстро шагал, неся меня на руках. И было так уютно и хорошо в кольце больших теплых рук, что хотелось, чтобы поземный ход никогда не заканчивался.
Прижиматься щекой к его груди, ощущая, как бьется под рубашкой его сердце, чувствовать, как шевелит волосы на макушке его дыхание… И наслаждаться каждой секундой, каждым драгоценным мгновением.
Потому что это всего лишь отсрочка. Та малая толика сил, которые он влил в меня там, в том страшном месте, медленно таяла.
Сквозь приоткрытые ресницы я рассматривала смуглую шею в расстегнутом вороте (никогда не видела, чтоб он был расстегнут!), ямочку между ключицами, где билась жилка, жесткий квадратный подбородок с чуть отросшей щетиной…
Словно почувствовав мой взгляд, магистр Линард наклонил голову, и я жадно уставилась на его губы. Неужели я умру, так и не узнав, как он целуется?
Конечно, я умру, не узнав тысячи разных вещей, но то, что он меня не поцелует, казалось мне самым невыносимым.
И какая разница, правильно это или нет?
Я запрокинула голову и наткнулась на взгляд синих глаз, в глубине которых на краткий миг жарко полыхнуло что-то. Словно зачарованная, я приоткрыла губы и потянулась к его губам…
Но силы внезапно кончились.
«Как же не вовремя», – с тоской подумала я и потеряла сознание.
В очередной раз очнулась уже в лечебнице. Все казалось зыбким, размытым, нереальным, словно я видела все откуда-то со стороны. Видела, слышала, но почти ничего не чувствовала. Лекари суетились вокруг меня, негромко переговариваясь. Ректор стоял у дверей, привалясь к стене и скрестив руки. Он пристально следил за происходящим, все больше мрачнея.
Один из лекарей подошел к нему и не глядя в глаза стал что-то лепетать.
– Прошу прощения… Бессильны, – донеслось до меня.
Ректор с тихим бешенством скомандовал:
– Все вон!
Лекари толпой выскочили в коридор, столкнувшись в проеме, ректор швырнул огнем, запечатав дверь, и в два шага оказался возле меня. По коже скользнула холодная сталь, платье распалось на две половинки. Еще пара неуловимых движений, и куски ткани полетели на пол.
Кажется, у кого-то стало традицией срезать с меня одежду…
– Я же сказал тебе: не смей умирать.
Я открыла глаза, и первые секунды никак не могла понять, где я и что происходит. А потом стеной обрушились воспоминания: Карла, подземелье, жуткий Матасар, ректор…
Он что, и вправду меня опять лечил? Или мне приснилось?
Я лежала на самом краешке кровати, сбоку что-то мешало…
Я повернула голову и моргнула, не веря своим глазам. Рядом со мной, на моей кровати, поверх одеяла, прямо в одежде лежал… ректор. Странно лежал. Словно влил в меня все свои силы до капельки и упал куда пришлось. Выглядел он и правда ужасно, еще хуже, чем в первый раз. Бледный, с глубокими морщинами, черные круги под глазами, в губах ни кровинки… Но даже такой он мне безумно нравился. От щемящей нежности перехватило дыхание, к горлу подкатили слезы.
Я протянула руку, бережно убрала со лба влажные прилипшие пряди.
И замерла.
Что-то не так.
Лоб!
Он был холодным. Ужасно холодным. Паника поднялась горячей волной, накрыла, мешая дышать.
Срочно, надо срочно позвать на помощь. Пусть выломают к демонам запечатанную дверь, пусть его спасут!
Я резко приподнялась на локтях, открыла рот, пытаясь крикнуть…
И тут же упала обратно.
В беспросветную немую черноту.
Глава 31
Я открыла глаза. В окно светил яркий свет. Мгновенно вспомнила все, что происходило вчера и последнее, что я видела. Ректор, магистр Линард… Лицо, в котором не осталось ни капли жизни, холодный лоб…
Его спасли? Или… О боже.
Я тут же приподнялась на подушках, бормоча:
– Магистр Линард… что с ним?.. Где он?..
– Эй, эй, не так резво! – Филая со смехом обхватила меня за плечи и осторожно уложила обратно. – Все в порядке с твоим магистром Линардом. Потерял много сил, но жить будет. Отсыпается под присмотром лекарей.
– Живой, – выдохнула я.
И мир тут же обрел краски, запахи и вкусы. Он живой, и этого мне достаточно, чтобы жизнь по-прежнему казалась прекрасной.
– Об этом гудит вся школа, – Филая наклонилась и теперь шептала мне почти на ухо. – Наш великий и ужасный ректор тащит на руках из подвала, на собственных, я тебе хочу сказать, руках студентку, поднимает на уши всех лекарей, а когда те разводят руками, мол, бедняжку не спасти, вышвыривает вон. Буквально рискуя собственной жизнью, вытаскивает прекрасную деву из цепких лап смерти. Безумно романтично!
Я почувствовала, как мои щеки заливает краска.
– Просто я – его студентка. На моем месте могла оказаться любая.
Филая вздохнула.
– Боже, какая ты скучная! А как же поинтриговать, сделать загадочный вид, а потом сказать: «О, к сожалению, это не моя тайна, и я не могу ею поделиться». И оставить публику теряться в догадках.
– Именно так и сделаю, как только отсюда выйду, – пообещала я.
– И все же: как чертов Масатар умудрился тебя поймать? Тоже сеткой?
Я уставилась на нее в полном непонимании, о чем идет речь. Сначала хотела сказать, что Масатар вовсе меня не ловил, я пришла сама за своей вороной, но потом осеклась. Филая знает, что злодею нужен был родовой фамильяр. Так что впутывать сюда Карлу сюда точно не стоит. Кстати…
– Где Карла?
– А куда она денется? – улыбнулась Филая. – Вон, пожалуйста!
Я повернула голову. За окном на ветке раскачивалась моя ворона, живая и здоровая. Она прикрыла глаза и дремала. Конечно, ей нужно отдыхать, вчера ей тоже досталось.
Я повернулась к Филае.
– Расскажи мне, что там случилось? Я, если честно, вообще ничего не помню.
– И как в подвале с Масатаром оказалась, не помнишь?
Я помотала головой, стараясь не смотреть Филае в глаза.
– А с какого перепугу тебя из общежития понесло? Ты вроде спать лечь пораньше собиралась. Кастелянша сказала, что она тебя пыталась остановить, но куда там…
– Захотелось немножко подышать воздухом, – пробормотала я и, перехватив заинтересованный взгляд Филаи, поспешно добавила: – Все. Больше ничего не помню.
Врать ей не хотелось, но нужно было выяснить, что об вчерашнем говорят в школе. Какую версию произошедшего озвучил ректор? Лучше бы, конечно, посоветоваться с ним, прежде чем вообще раскрывать рот, но вряд ли это возможно в ближайшее время, так что следовало, как минимум, разузнать побольше.
