– Смотрите, контролирует, – ухмыльнулся молодой человек.
– Вероятней всего, от рюкзака пахнет ее бывшим хозяином, – Борис погладил по голове овчарку. – Ну ничего, жизнь продолжается. Верно?
Мужчина расстегнул молнию и заглянул внутрь.
– Книжка какая‑то, – произнес Борис, доставая содержимое.
Мужчина открыл тонкую книгу с толстой жёсткой обложкой, и из неё выпала на бетонный пол шариковая ручка.
– Это же блокнот, – быстро пролистал страницы Борис. – Ежедневник. Мужик делал записи. Интересненько. Будет что почитать перед сном.
Собака гавкнула и завиляла хвостом.
Борис достал из рюкзака патроны к ружью и пакет с сушёным самосадом.
– Что это? – взял в руки пакет Серёжа. – Зелёный чай? Или приправа какая?
– Это табак, брат, – ответил Борис. – Только выращенный самостоятельно. Мой дед такой сажал в огороде. Спрячь подальше, на обмен пойдет.
Мужчина еще раз сунул руку в рюкзак и достал несколько жестяных банок без этикеток. Серёжа взял одну в руки и поднес к горящей свече, чтобы разглядеть срок годности.
– Просрочено на пару лет, – тихо произнес парень. – Но это не беда. Банки не вздуты. Мы и похуже ели. Интересно, что в них.
Смотритель взял со стола нож. Приставил острый конец к верхней части консервов и ударами тыльной частью ладони по рукоятке проткнул банку. Затем ловкими движениями прорезал металл по кругу и отогнул в сторону.
– Хм… – Сережа поднес банку к носу и передал напарнику.
– Каша, – ответил Борис Валентинович. – Перловая. По‑моему, с говядиной. Недурно. Эту съедим, остальные четыре в запас.
– Что там еще в рюкзаке? – нетерпеливо спросил Серёжа.
– Ты не поверишь, – ответил Борис и широко улыбнулся. – Тут два пакета макарон и картошка.
– Картошка?
– Ну да, смотри сам, – наставник вынул пакеты и показал содержимое. – Больше половины рюкзака картофеля.
– Эх, сто лет его не ел, – обрадовался Серёжа. – Давай отварим вечером. Хотя нет, лучше пожарим. У нас где‑то припасен пузырёк с подсолнечным маслом. И соль есть. Красота. С поджарками, а?
– Даже не вздумайте! – выбежала из каморки Маша, на ходу завязывая пояс халата. – Я не ослышалась? Вы притащили картошку?
– Верно, – ответил Борис.
– Это же наш шанс, – чуть не взвизгнула девушка.
– Шанс? Прости, на что?
– Борис Валентинович, – успокоившись, произнесла уже шепотом Маша. – Я хотела весной развести небольшой огородик в лагере. Овощи и ягоды будут нам подспорьем. Близнецы осенью даже вскопали три грядки. Семена мы нашли в домах. Старые, правда, но что‑то да взойдет. Мы должны выращивать еду, готовых продуктов с каждым годом все меньше и меньше. Да и дороже, соответственно.
Борис открыл рюкзак, вынул картофелину и поднес ее к глазам, чтобы получше рассмотреть.
– Выглядит неплохо, – мужчина передал клубень Маше. – Вот только есть одна проблема.
– Какая же?
– Неизвестно сколько времени овощи пролежали на морозе. Может, они и хранились на холоде. Ты уверена, что мороженная картошка даст ростки?
– Мы просто обязаны попробовать, – поставила руки в бока девушка. – Не будет весной глазков, тогда и съедим.
– Ты считаешь также? – Борис Валентинович повернул голову на напарника.
– Это план на будущее, а значит, есть шанс, что оно у нас будет, – ответил Серёжа.
Смотритель взял рюкзак и отнес его в каморку.
***
Борис Валентинович сидел в своем кресле с протянутыми к жаркой печке ногами. В руках его был блокнот незнакомца и шариковая ручка. Мужчина листал странички и грыз пластмассовый колпачок.
– Яся, ко мне, – скомандовал вдруг Борис собаке.
Та тут же подбежала, виляя хвостом. Мужчина нагнулся к ней и стал трепать за шерсть на шее. Собаке это явно понравилось, и она облизала Борису лицо.
– Значит, тебя зовут Яся, – добрым тоном сказал собаке мужчина. – Приятно познакомиться.
– С чего вы взяли? – спросил Серёжа, раскладывая по тарелкам геркулесовую кашу для выживших бродяг.
– В блокноте написано. Интересная штука, ее хозяин вел дневник. Записывал события из своей жизни. И про собаку тут есть.
– Здорово! – обрадовалась Маша. – Может, почитаете вслух? Ужасно интересно, разве нет?
Мария подвинула стул поближе к печи и села на него.
– Можно и почитать, – одобрил наставник. – Всё равно уже стемнело, и за дровами я больше не пойду.
***
Дочь назвала ее Ясей. Собака прибежала к нам сама. Я сначала испугался, она могла быть заражена. Даже пытался прогнать. Кричал и замахивался лопатой, но она сидела у двери и жалостливо смотрела. Дочка слезно упрашивала, и мое отцовское сердце не выдержало. Решил так: если овчарка к утру никуда не уйдет, так и быть, пущу ее в нашу коммуну.
***
Даша счастлива. Впервые после смерти матери дочка смеется. Девочка полюбила собаку, и, видимо, это взаимно. Да я и сам начинаю к ней понемногу привыкать.
***
Сегодня состоялось собрание. Пришли все жители нашей коммуны. Все пять домов бросили свои дела и обсуждали Ясю. Соседи с чего‑то решили, что я кормлю собаку из общих запасов еды. Дескать, огороды у нас общие, и всё выращенное тоже общее. И огородили мы наши избы одним общим железным забором, чтобы держаться вместе и общими усилиями выживать, а не втихаря таскать припасы. Каждый по очереди высказался. Наконец слово дали и мне. Все удивились, когда узнали, что собаку я не кормлю. Нет, я, конечно, предлагал ей свою пайку и не раз, но Яся только нюхала, облизывала нос и ничего не ела. Видимо, овощи ей были не по вкусу. Дело в том, что днем она куда‑то убегала, иногда ночью. Один раз под утро скулила возле двери. Я подумал, приспичило по нужде и просится наружу. А она прибегает через пару часов и приносит в пасти мышь. В поле ее поймала, а может, еще где, и принесла нас угостить. Положила передо мной и довольная смотрит.
***
Яся заболела. У нее горячий и сухой нос. Собака целыми днями лежит и никуда не ходит. Пришлось отдать ей свою пайку.
***
Ужасно хочется есть. Сегодня была моя очередь колоть дрова. Руки дрожали, и я чуть не выронил колун. Соседи уже смотрят косо. Я их понимаю.
***
С питанием дела всё хуже и хуже. Картофель в этом году не уродился. Что посадили, то и собрали. Плетни местами вообще пустые. Спасаемся одними кабачками и тыквами. Слава богу, огурцов много, попробуем на что‑нибудь их обменять.
***
Не знаю, зачем это пишу. Если соседи прочитают мой дневник, то уж точно не простят. Сегодня ночью я незаметно вышел из дома и стащил со склада консервы, макароны и картошку. Еще какой‑то пакет подвернулся под руку. Тоже прихватил, может, зеленый чай. Соседки любят собирать листья смородины и малины. Отнес все это добро в лес и сделал схрон. Я не могу допустить, чтобы моя девочка умерла с голоду. Нужно будет сделать невозмутимое выражение лица, когда обнаружат пропажу.
***
Сегодня с утра недосчитались консервов. Все тут же подумали на Димку из крайнего дома. Это сын Галины и Виктора. Мужики его избили, и мне пришлось разок пнуть для вида. Дело чуть не дошло до убийства, кража у своих – серьезный проступок в нашей коммуне. Мать с отцом выклянчили для него помилование, и парня просто выгнали за ворота. Жалко? Да! Мне его, конечно, жалко. Но когда на одной чаше весов жизнь моей девочки, а на другой – Димкина, то я выбираю дочь. Моя обязанность – защищать Дашу. Она – мой смысл жизни. Хотя нет, зачем я придумываю себе оправдания? Мне его не жаль, парень никогда мне не нравился, черт с ним. Пусть так и будет.
***
Давно ничего не писал. Надо сжечь этот блокнот, да всё время забываю.
***
Холодно.
***
Снег валит уже несколько дней. С едой большие трудности. Собака больше не ловит мышей. Лишь жалостливо смотрит и поскуливает. Если так будет дальше, нужно что‑то решать. Дочка ее сильно полюбила, но ничего не поделаешь. Я и так делю свою еду с собакой. Скоро в обморок начну падать.
