— Подозревался?
— Да, только подозревался, и то задним числом. Многие считают его хвастуном и вралем, придающим баснями себе вес, но десять тысяч рублей — сумма внушительная, и я уверен, что она не из личных средств Розенблюма. За ним стоят серьёзные силы, очень вероятно — заграничные.
— Какие именно?
— Мы над этим работаем.
Я бы и дальше слушал, но вернулся Михайло Васильич с ведёрком свежей холодной воды и новыми рушниками. Ведёрко, понятно, серебряное, для охлаждения напитков.
— Ваше Императорское Высочество, пора менять компресс, — сказал он.
А когда процедура смены компресса завершилась, из кабинета больше ничего не было слышно. Видно, Papa приказал закрыть окна.
Забастовка? На заграничные деньги? Кто, Германия? Но этот Рейли… Где-то я слышал о нем. А, да, смотрел фильму. Там, в двадцать первом веке. В фильме он был английским шпионом, хотел уничтожить советскую власть, да только советская власть оказалась проворнее, и сама уничтожила Рейли.
Но фильма — это всего лишь фильма. Художественное произведение. И зачем Англии мешать России?
Приду к Papa и скажу — я, любезный Papa, в двадцать первом веке смотрел фильму, цветную, говорящую, и в ней Рейли — английский шпион. Бедный Алексей, подумает Papa, перегрелся сильнее, чем казалось поначалу.
И вообще, Маклаков — министр внутренних дел, ему и провокацию устроить проще простого. Сам организовал заговор, сам разоблачил. Государь думает, что перед ним слуга престола, верный пёс, а это — оборотень, только и мечтающий на этот престол забраться навечно. В смысле — пока не подохнет.
А они бывают живучими, оборотни.
Глава 6
29 июня 1914 года, воскресенье
Госприемка
— Только посмотрите, как смешно! — Papa смеялся и хлопал себя по коленям.
Мы смотрели кинематограф.
Татьяна музицировала, Анастасия комментировала и читала вслух титры-надписи:
— «Слона-то я и не приметил»
Принц Жоржик на экране обливал Биби, нашего слона из кишки, а слон в ответ облил принца по-слоновьему, из хобота. И в самом деле забавно, к тому же животные на экране всегда выглядят замечательно. Особенно слоны.
Фильма понравилась всем — Papa, Mama, ma tante Ольге, Пете, и Николаше. Но по окончании сеанса приговор был единогласным: положить на полку, только для внутрисемейного показа. Негоже выставлять царственных особ в смешном, нелепом или полуголом виде (это сцена купания Papa в море).
Сестрички огорчились, но были к этому готовы. И показали второй вариант фильмы «Визит британской эскадры». Строгий, почти протокольный. Это я подсказал, да они и сами бы додумались. Если первая фильма, две части, длилась восемнадцать минут, то вторая только восемь. Плюс-минус: здесь скорость показа определяет демонстратор.
Второй вариант улыбок и смеха не вызвал, но получил «добро». У нас предварительной цензуры нет, но членов императорской фамилии без специального разрешения ни в фильму, ни в книгу, ни на картину помещать нельзя. Лиц духовного звания, кстати, тоже. И если газета-мотылек может нарушить закон — ну, оштрафуют, ну, закроют, она завтра воскреснет под новым именем, — то фильма штука дорогая, и если запретят десять, а то и сто копий — удар будет ощутимым. Плюс штраф электротеатрам, и потом вашу фильму и даром брать не будут.
Но у нас-то с этим полный порядок. Одобрено Его Императорским Величеством! Завидуй, Ханжонков, завидуй!
Нет, с Ханжонковым воевать мы не собирались, напротив, собирались заключить союз. Но на выгодных для нас условиях. Стать официальным кинохроникером Двора — это дорогого стоит. Особенно в денежном выражении. Население к монархии относится положительно, чтобы там не писали в учебниках двадцать первого века, тем более в советских. Оно, население, считает: хорош царь, плох ли, но без царя не будет порядка, а без порядка всё покатится к чертям собачьим. И потому кинохронику с Государем и прочими членами императорской фамилии публика смотрит охотно. Каждому ведь интересно, какой он, царь. Ну, смотрите.
И, третья часть — диафильм. Тоже «Визит британской эскадры». Сорок три вида. Демонстрируется посредством фильмоскопа «Луна». Не очень дешевом, но и не слишком дорогом. Для среднего класса доступный. Беда лишь, что среднего класса маловато, но это уж так водится — чего не хватишься, всего мало. Зато мы уже подготовили с полдюжины диафильмов, «по мотивам произведений барона А. ОТМА».
Диафильм тоже прошёл приёмку Государя, а «фильмоскоп вызвал неподдельный интерес» (так будет написано в «Газетке»), и Papa из личных средств решил закупить для народных училищ сто фильмоскопов. Почина ради. Газета «Правда» почти наверное разразится презрительной заметкой о гнусной благотворительности в попытках откупиться от разоряемого царизмом народа, но кто её читает, «Правду»? Нет, читают помаленьку, но у «Газетки» тираж вдесятеро больше, а кроме «Газетки» есть «Новое Время», «Русское слово» и другие, которые поместят объявление: «Фильмоскопирование и кинематограф есть важнейшие из искусств для стремящихся к культуре широких слоёв населения!», так-то.
Я сидел в своей комнатке, то бишь покоях, и отдыхал. Мне нужно много отдыхать, много и часто, особенно в такую жару. А то опять ударит, не солнце, так тепло, а я не хочу.
Лениво перелистываю «Новое Время». Papa сомневался, не рано ли мне читать такие газеты, может, достаточно и «Газетки», но я ответил пафосно «Газета — это не чтение от скуки, газета — это наши глаза и руки», и на изумленный вопрос Papa, кто это сказал, скромно ответил — я.
Правы, правы те, кто подозревает, что за бароном А. ОТМА стоят большие писатели. Стоят! И с Толстым-Бостромом угадали, «Гиперболоид» я у него утащил, пусть он, «Гиперболоид», ещё и не написан. Но ведь не корысти ради, а токмо во имя светлого будущего. Оно, будущее, воздаст обокраденным сторицей. Если наступит.
Беспокоило меня то, что в газетах ничего не писали об ультиматуме, который Австрия предъявила Сербии. Должна была предъявить, я точно помнил. О сараевском убийстве пишут более как о скандальном происшествии, нежели о трагедии мирового масштаба. Даже с какой-то подспудной радостью пишут, мол, вот вам за притеснение братьев-славян! Хотя эрцгерцог славян, похоже, вовсе не притеснял, скорее, наоборот Неужели я своими действиями уже изменил Большую Историю, и мировой войны не будет? Оно бы и хорошо, конечно, но вряд ли. Очень даже вряд ли. И потом, вдруг она, война, возникнет по иному поводу, для меня неожиданному, что тогда? Война, как писали в советских учебниках, есть результат противоречий, присущих империализму, а империализм никуда ведь не делся. А что до Франца Фердинанда, одним больше, одним меньше… Теперь эрцгерцог в Австрии Карл. Лучше, хуже, России всё равно.
Стук в дверь. А, это ma tante Ольга. Она часто ко мне заходит, когда навещает брата, то есть Papa.
— Это… Это твоя новая работа? — спросила она, и стала разглядывать висящую на стене картину.
— Да.
Когда тушь из опрокинутой тушницы залила половину рисунка, я поначалу хотел выбросить испорченный лист. Но Анастасия сказала, что вышло очень здорово: половина — мирная картина, морской простор, ялики под парусом, ничего не подозревающие люди веселятся, а половина — тьма.
И я лист высушил, а потом велел вставить в рамку. Лист бумаги, он просто лист, а в рамке — уже картина.
— Пугает.
— А уж как меня пугает, — ответил я. — Каждую ночь.
— Каждую ночь?
— Во сне. Я вижу это во сне — будущую войну.
— Ты думаешь, случится война?
— Может случится.
— Когда же?
— Скоро. Совсем скоро.
— С кем же?
— Это как в сказке про репку. Австрия за Сербию, Россия за Австрию, Германия за Россию — и разгорится война.
— Австрия за Сербию? Это из-за гибели эрцгерцога?
— Из-за убийства эрцгерцога, — поправил я.
— Но его же убил этот… Студент или гимназист, да? Причем здесь целая страна, Сербия?
