Дерзкая. Трилогия (СИ) - Шитова Наталия

Чем же тебя пронять, гад ползучий?

Я потянулась в его поток. Если он закрыт, это будет бесполезно. Но Бэст оказался открыт. Видимо, ни в грош не ставил своих врагов. Я послала в его поток тонкую ниточку себя. Датчик встал безошибочно. Тогда я послала вторую, третью, четвёртую… И ещё, и ещё… Так быстро, как только могла. Главное не сбиться, чтобы нити входили строго одна за другой, так их проникновение было для Бэста незаметным.

Пока Бэст что-то почувствовал, я уже почти половину своего потока полоскала в его пространстве. А в тот момент, когда он, наконец, понял, что я внутри, и попытался сконцентрироваться, я напрягла все свои безвольные тонкие ниточки и быстро опутала и стянула в жгут весь его поток. Понимая, что через пару секунд он опомнится от изумления, приложит свою невероятную силу и разорвёт половину меня в клочки, я вскочила на ноги, не обращая внимания на боль во всём теле, подбежала к Бэсту, выдернула у него из руки костыль, размахнулась и изо всех сил съездила ему по лицу. Бэст повалился в камыш. Я замахнулась ещё раз, но откуда-то сзади пришла тупая душная волна, которая наполнила голову, взорвалась между ушей и всё погасила.

Глава 10

Я очнулась в большом вертолёте, на узкой откидной койке. Голова через неудобную надувную подушку чувствовала все вибрации машины.

Вертолёт был полон вооружённых гвардейцев. На меня никто внимания не обращал. Я повернула голову. Лерка сидел на полу рядом со мной и дремал, уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки.

Я потянулась к нему и погладила по плечу. Он подскочил и подался ко мне:

— Мама! Ты как?

— Что с Ларсом?

Лерка кивнул в сторону. Ларс сидел напротив, откинувшись на спинку кресла. На виске и на скуле фиолетовый кровоподтёк, губы разбиты. Заметив мой взгляд, Ларс слабо улыбнулся и вяло махнул ладонью.

— Ну, живой — уже хорошо, — я снова откинулась на надувную подушку.

— Мы взяли Бертана, — сообщил Лерка.

— Надо же. Ну хоть с чем-то повезло.

— Он сидел около тебя и аресту не сопротивлялся.

— Странно, но мило, — усмехнулась я. — А эти… двое?

Лерка закусил губы, вздохнул, потом ответил почти неизменившимся голосом:

— Они исчезли. Воспользовались своим старым вертолётом. Я не думал, что эта рухлядь ещё летает. Но она улетела.

— Жаль. Но ничего, найдём.

— Не уверен, — Лерка закусил губы и замолчал.

— Почему?

— Маячка на машине нет. Мы их потеряли.

— Мы не можем их потерять. Бэсту вообще-то нужны наши головы. А тут я ему ещё и фотокарточку подпортила. Он придёт сам.

Лерка неопределённо пожал плечами:

— Может быть.

— Жаль, не удалось ещё раз его приложить…

— Тебе удалось бы. Рина помешала. Она ударила тебя почти таким же импульсом, только послабее, — проговорил Лерка, запинаясь.

— Её можно понять.

— Думаешь? — холодно спросил он.

— Ей было, кого защищать, не так ли?

Лерка отвернулся от меня.

Мне страшно было соваться в Леркин поток. Если там бушует та же боль, которая у залива рвала мне голову…

— Лера, я знаю, каково тебе сейчас.

— Нет, мам. Не знаешь. И не надо больше об этом. Я разберусь сам.

— Папа в курсе?

— Я ему рассказал. Суть дела, без моих личных подробностей.

— Ты видел, что я сделала? Ты всё понял?

Лерка хлопнул ресницами.

— Нет, мам. Я… я от тебя отключился.

— Ну вот тебе раз! Я зачем, по-твоему, приказала тебе смотреть, как меня избивают? Чтобы тебе побольнее сделать?

Его глаза наполнились слезами, он задрал голову и угрюмо уставился в потолок.

— Надо было, чтобы ты понял, что делает он, и что пытаюсь делать я, и какой результат из этого получается. Мне надо было, чтобы ты учился, потому что другого способа осилить Бэста нет. Только использовать живой опыт! Не твой, так мой. Лера, ну почему мне нужно тебе это объяснять? Зачем ты отключился?

— Я пытался подключиться к Рине.

— Надо было быть в моём потоке и смотреть до конца! Потому что это был совсем другой способ атаки. Точечные отрывистые импульсы. И защита должна быть другой в этом случае.

— Извини, мам. Я сглупил, — коротко отозвался Лерка.

Я осторожно села на койке, ощупала гудящий затылок, пригладила волосы. Ощущения были, будто меня месили в чане, выложенным неровным булыжником.

Лерка поднялся с пола и сел рядом.

— Бертан что сказал?

— Я его не спрашивал.

— Почему?

Лерка пожал плечами:

— Боялся не сдержаться. Пускай папа его допрашивает, ему полагается. Я Бертана просто убить могу ненароком.

— Где он? Я бы с ним поговорила.

— Клетка для арестантов в хвосте.

Я поднялась на ноги и схватилась за поручень сверху.

В ответ на каждый шаг то тут, то там в мышцах гуляла тупая боль.

Добравшись в хвост, я жестом прогнала вооружённого гвардейца от решётки, за которой сидел Бертан.

Он забился в угол и сидел там, согнувшись, и закрыв голову руками.

«Бертан!»

Он выпрямился и, резко подавшись к решётке, вцепился в неё.

— У тебя всё в порядке? — спросил он озабоченно.

— У меня? У меня нет живого места на теле, если ты об этом. А как дела у твоего братишки? Был ли ты ему в этот раз хорошим братом?

Бертан внимательно посмотрел мне в глаза, разжал руки, повернулся и медленно вернулся на своё место в углу. Поёрзав там, он прислонился к стене и закрыл глаза.

«Бертан!»

Он ничего не ответил.

Я почувствовала, как вертолёт резко снижается, и вернулась к сыну.

Лерка сидел на прежнем месте и опять дремал. Я попробовала заглянуть внутрь его потока. Сначала я даже испугалась: я нашла только стерильную пустоту. Но я сразу же разобралась: мой мальчик научился ставить глухие блоки.

Большой семейный совет становился отныне уже совсем небольшим. Вечером в апартаментах иерарха нас было всего четверо. За пять минут Олег доложил о своих планах на следующий день, и говорить было больше не о чем. Лерка тоже не стал задавать никаких вопросов, сразу же отпустил усталого Ларса отдыхать.

Выглядел сын неважно. Совсем измученный, бледный, хмурый. Было видно, что сосредоточиться на деле ему нелегко.

— Лера, мы, пожалуй, пойдём, — я встала и повернулась к двери.

— Мама, — Лерка подошёл сзади и тронул меня за плечо. — Я хочу извиниться.

— За что? — я обернулась к нему.

— За то, что тогда давил на тебя, — пояснил он. — Ты оказалась права, а я выгляжу трижды дураком.

Я погладила его по спине:

— Ничего, сын. Спасибо, что всё понял. И что правильно себя повёл.

Он тяжело вздохнул, глядя в сторону.

— Вы о чём это? — уточнил Олег.

— Неважно, пап, — отрезал Лерка.

— А если это неважно, что ты такой убитый? Что Бертан нас водит за нос, мы предполагали. Доказали это вовремя. Пока все целы. О чём страдания, я не пойму? На тебя же смотреть страшно.

Лерка взглянул на Олега исподлобья, потом на меня, но ничего не ответил, просто покачал головой и ушёл к себе в спальню.

— Эта девушка, сестра Бэста, Рина… — пояснила я. — Лерка в неё влюблён. Впервые и очень сильно, по-настоящему. Не подозревал ни о чём, естественно.

— Ну, ё ж моё, — сокрушённо выдохнул Олег. — Эх, ребёнок… Как же его угораздило?!

— Вот и так бывает.

— Ох, плохо-то как…

— Ладно, хватит причитать. Этим ты Лерке не поможешь.

— А чем?

— Ничем тут не поможешь! Пока само не переболит.

Олег развёл руками:

— Хорошо, я больше ему слова не скажу… Хотя нет… — он решительно взялся за дверь, ведущую в спальню. — Пару слов всё-таки скажу.

— Олег, не надо!

— Подожди меня, я недолго.

Я опустилась в ближайшее кресло.

Я бы не стала лезть к сыну, когда он в таком состоянии. Потому что не хотела бы, чтобы к мне в такой ситуации кто-то лез с глупыми бесполезными утешениями. Но Олег считал иначе. И не мне было его за это осуждать. Тем более, что он куда лучший отец, чем я — мать.