Стажер магического сыска 2 (СИ) - Blinddog Alexander

Глеб прошел в комнату и сразу приметил букет рот в вазе посредине стола:

— Вот это куст, — усмехнулся он. — Что же Анна Витольдовна решила себя цветам побаловать?

— Да нет, — отмахалась Марфа. — Это ей кавалер принес.

— Кавалер? — переспросил Глеб.

— Ага, — кивнула служанка и затараторила: — Статный такой, ухоженный. Волос светлый, глаза голубые, а как на Анну Витольдовну, красавицу мою, глянет так вот такие делает. — Тут она прищурилась как кошка. — Да все ус крутит.

— Ус, значит, — пробормотал Глеб.

— Ус. Ой, чего я вас сказками потчую, присаживайтесь, сейчас стол накрою.

Глеб послушано сел подальше от цветов и что бы отвлечься достал записную книжку Мельникова, которую носил с собой в кармане. Листая страницы он задумчиво глядел на цифры и буквы, которые ему ни о чем не говорили. Он уже хотел убрать книжицу, как вдруг его взгляду попалась зачеркнутая строка «КПП» и дата «июнь, второе число, 1879 год».

— Ка Пэ Пэ, — пробормотал Глеб. — КПП. А что если это «Крапивин Прохор Потапович»? А год…

Он попытался вспомнить дату смерти из дела. Кажется тоже июнь семьдесят девятого. Он принялся листать страницы. Вот «САА». Возможно «Савицкая Анастасия Александровна»? Без даты, что логично — Мельников не знал о её смерти. Возможно, всё это было притянуто за уши. Но вдруг нет?

— Марфа. — Буянов поднялся из-за стола. — Марфа, передай Анне Витольдовне, что я заходил, но мне пор идти.

— А пирожки? — разочарованно протянула прислуга.

— В другой раз, в другой раз, уважаемая, — подмигнул ей Глеб, покидая комнату пропитанную розовым ароматом.

Добравшись до участка, он первым делом зашел в кабинет ауографиста. Никодим все еще был здесь. Судя по стопке аурографий работы у него прибавилось.

Молча взяв дело неизвестного бродяги, Глеб открыл его, хмыкнул. Второе июня и год тот же. Что ж, не то что бы книжка открыла все свои секреты, но без сомнения усопший Василий Семенович был знаком с Крапивиным и даже знал о его смерти. А это было уже кое-что.

Теперь стоило узнать, что скрывает игорный дом на набережной.

Глава 17

Глеб щелкнул крышкой карманных часов. Игра в клубе начиналась в восемь. Приходить к самому началу смысла не имело, так что в запасе оставалась целая куча времени. Буянов невесело хмыкнул. «Целая куча времени». Кажется, его не так уж и много, когда убийца на свободе и судя по всему следующей целью он назначил тебя. Глеб тяжко вздохнул и убрал часы. Оперся локтями на стол, взъерошил волосы.

Надо было думать и думать усерднее. Мельников, Савицкая, Лукина, Лиза Шмит, теперь ещё и Крапивин. Между ними всеми была связь. И они все мертвы. Если смерть аурографистки была действительно несчастным случаем, то всех других кто-то убил. И этот кто-то ещё на свободе. А если верить предчувствиям Порфирия, то он, Глеб, теперь следующий в очереди этого черного списка.

Буянов снова щелкнул крышкой часов, снова взглянул на секундную стрелку, неумолимо отмеряющую исчезнувшее время. Все из «черного списка» Лукиной подходили только под один критерий — все они возможно побывали в другом мире. Кто-то краткосрочно, кто-то ментально не справился с увиденным, а кто-то как он сам — оказались в чужом теле. И их убили за это. Но кто?

Лукина была самым очевидным вариантом. Всё указывало на её виновность. Но теперь, когда и Елизавета убита, какие есть варианты? Что у этой ведьмы остались нераскрытые последователи? Может, кто-то из её семейки? Лукин-старший, одержимый манией поиска демонов воспитал целую кучу последователей? Надо искать все родственные связи семейства Лукиных, тормошить троюродных племянников, допрашивать, искать улики, алиби?

Мельников, Савицкая, Лукина, Лиза Шмит, Крапивин… это только те, о которых ещё известно. Эта мысль кольнула, будто иглой. В самом деле, что если были и другие жертвы? Сколько ещё было убийств, записанных как «от естественных причин»? От этой мысли холодок пробежал по спине. Но как узнать, кто ещё был в этой серии?

Глеб вскочил со стула, прошелся вперед-назад, заложив руки за спину. Сделать запрос по всем скончавшимся в Парогорске, минимум за десять лет? Чистое безумие, это тысячи, если не десятки тысяч имен. Надо за что-то зацепиться, как-то конкретизировать свои поиски, чтобы не потратить целые годы на поиски. Нужно выделить главное, схватить ниточку за самый кончик… Решение пришло самое очевидное. Как гласит народная мудрость, не знаешь с чего начать — начни с начала.

Глеб зашел в кабинет к Никодиму. Юноша явно чувствовал тут себя не в своей тарелке. Что же, или махнет рукой на собственные суеверия или уволится, решать ему.

— Послушайте, Никодим, мне нужна ваша помощь.

— Что еще? — нервно отозвался тот.

— Отправляйтесь в архив и найдите мне все дела, в которых личность жертв была не установлена, либо смерть указана, как «от естественных причин». Сначала соберите мне папки по делам, которые были закрыты… — Глеб примерно прикинул в уме, — лет десять-одиннадцать тому назад.

— Глеб Яковлевич, — рассеянно сказал Никодим, — так это же какой объем работы-то!

— Понимаю. Ну а вы что, в полицию отдыхать пришли? Займитесь этим прямо сейчас и подготовьте все материалы, как можно скорее.

— Ясно, — протянул Никодим.

Глеб ободряюще кивнул ему на прощание, в дверях остановился, оглянулся.

— Да, и вот ещё что, — сказал он. — Никому в околотке не говорите, чем конкретно заняты. Сами не вздумайте распространяться. Если кто спросит — отвечайте, что по запросу Буянова просто сортируете старые дела, чтобы понять принцип каталогизации. Что-нибудь такое. Вам все понятно?

— Будет сделано, — тяжко вздохнул Никодим.

— Рассчитываю на вас.

Глеб попрощался и вышел из кабинета аурографиста. Лучше в самом деле не привлекать к себе лишнего внимания. Князев и без того точит на него зуб, а сейчас, когда очень важно оставить за собой доступ к полицейским архивам, ни в коем случае нельзя нарваться на отстранение. Кто знает, может привлечение к своему расследованию аурографиста будет последней соломинкой, которая переломит терпение начальства.

Особняк на набережной, кованные ворота, чугунные вороны. Где-то в этом доме, возможно, сегодня играет в карты человек, который больше других знает, что случилось с невезучим господином Крапивиным. Пора приступать. Глеб достал из внутреннего кармана маленькую фляжку. Отвинтил пробку, прополоскал горло коньяком, выплюнул. Если от него будет пахнуть алкоголем — могут охотнее взять в игру. Нетрезвый соперник куда как менее опасен и не царь своим деньгам. Опять же, если чуть расхлябанное поведение будет иметь оправдание, а если за столом сидит убийца (а Глеб не исключил и такого варианта) это может немного притушить его подозрительность. Просто пьяный молодой человек зашел сорить деньгами, покидать карты, обычное дело.

Глеб дернул за шнурок, где-то в глубине особняка прозвенел колокольчик.

— Вечер добрый, — расхлябанно и чуть запинаясь сказал Буянов открывшему дворецкому, — слышал, что тут у вас можно в картишки переброситься?

Комната ярко освещалась десятками свечей. Хотя почти во всем Парогорске уже пользовались лампами, металлическую дугу в которых раскалял подаваемый под высоким давлением горячий пар, хозяин особняка был, по всей видимости, тот ещё ретроград. За круглым дубовым столом всего пять человек. Пожилой седой господин с такими разлетистыми бакенбардами, что могли бы посоперничать с орлиными крыльями. Двое лысых мужчин в одинаковых черных смокингах, по всей видимости братья-близнецы. Толстяк, пуговицы сюртука которого держались из последних сил на раздутом пузе. И самый непримечательный из них: господин в песочном костюме, при виде Глеба нервно дернувший тонким усом.

— Добрый вечер, господа! — излишне громко сказал Глеб, снял цилиндр и поклонился. — Прошу прощения за такое вторжение, но мне птичка на хвосте принесла, что здесь прекрасное общество, чтобы немного раскидать карты. Надеюсь, слухи меня не подвели?