Код(а) - Мельников Юрий

Это было в лагере. Там время не шло – оно капало, как вода из проржавевшей трубы, и каждый день был похож на предыдущий. Однажды утром бригадир пришёл и сказал, что им поручено похоронить несколько расстрелянных врагов народа. Никто не спрашивал, кто они. Никто не спрашивал, за что. Никто не удивился.

Они копали братскую могилу за лагерным ограждением, в сырой, тяжёлой земле. Потом подъехал грузовик, и из него начали выгружать тела – как страшные, тяжёлые мешки, без лиц, без имён. Их сваливали в яму, стараясь не смотреть, не думать, не помнить. Всё происходило быстро, почти аккуратно, как будто это была обычная работа – не страшнее, чем таскать кирпичи или чистить картошку.

Когда очередь дошла до него, Чэнь Ван взялся за одно из тел. Оно было легче, чем он ожидал. Он поднял голову – и увидел её. Мэй Линь. Даже в смерти она была прекрасна, только теперь её лицо стало совсем прозрачным, а широко открытые глаза – ещё чернее, ещё более безучастными, чем когда-либо. Он не закричал. Он не заплакал. Он не почувствовал ничего – только усталость, только пустоту, только холод, который не отпускал его уже много лет.

Он смотрел на неё, как смотрят на чужую фотографию, найденную на улице: с удивлением, с недоверием, с тем странным равнодушием, которое приходит, когда всё внутри уже перегорело. Он аккуратно опустил её тело в яму, как опускают в воду бумажный кораблик – слишком бережно для этого места, и сразу же забыл, что это был чей-то кораблик, чей-то голос, чья-то жизнь.

В тот день он больше не сказал ни слова.

А теперь, спустя годы, он сидел в опустевшей школе, где всё было готово к исчезновению. Он нашёл на подоконнике кусочек мела, подошёл к доске и дрожащей рукой начал писать те стихи, которые писал всю жизнь – с первой встречи с Мэй Линь, с первого урока, с первого взгляда.

Это были строки, которые остались, когда всё остальное исчезло.

Он писал медленно, буква за буквой, как будто возвращал к жизни не только слова, но и саму память. За окном уже темнело, и в этом полумраке казалось, что класс наполняется тенями – тенями тех, кто когда-то здесь учился, любил, ждал, терял и забывал.

Когда он закончил, он долго стоял у доски, не в силах оторваться от написанного. Потом положил мел на подоконник, провёл рукой по старой парте – и вышел, не оглядываясь.

Я весь в тебе, я весь с тобой,

всё предначертано судьбой,

как будто я совсем другой,

как будто я совсем чужой.

Но ведь и ты уже не та,

и потемнела та рука,

что нежно гладила меня,

когда на близких несмотря

ты подарила мне себя.

Но знаю я: настанет день,

когда меня заменит тень,

когда укроют всё снега,

и только луч издалека

нежданно вдруг найдёт тебя,

и снова ты пойдёшь туда,

и снова ты найдёшь меня,

и снова мы с тобой вдвоём

откроем дверь, войдём в тот дом,

и только свечи будут там,

и бог навстречу выйдет к нам.

Мы пройдём этот путь вместе,

спотыкаясь, смеясь и плача,

друг от друга глаза в пол пряча,

запутавшись в чёртовом квесте.

В этом городе, полном лести,

где любовь ничего не значит,

где никто ничего не спрячет,

это место для нашей мести.

Мы пройдём этот путь вместе…

Глаза Мэй Линь были пусты и широко открыты. Она стояла у стены, в выцветшей робе, с руками, сложенными на животе, как будто она защищала то, чего у неё не было. В её лице не осталось ни слёз, ни чувств, ни злобы, ни сожалений. Только усталость, только бесчувствие, только равнодушие, которое приходит после слишком долгой боли. Она была оболочкой, оболочкой девочки, которая когда-то танцевала под песни на таком уже далёком языке.

Офицер за её спиной что-то бормотал – слова о врагах народа, о советских шпионах, о долге и справедливости. Его голос был глухим, как шум дождя за окном, и не имел к ней никакого отношения. Она не слушала. Слова больше не имели веса. Они были просто звуками, которые неслись куда-то вверх, в беззвёздное, ещё тёмное небо. Она уже не была здесь.

Когда он закончил, солдат рядом с ним передернул затвор. Щелчок металла пронзил тишину, но не её.

В этот миг, который должен был быть последним, Мэй Линь увидела не темноту, а свет. Не жизнь, пролетающую перед глазами, а бесконечное поле. Поле, усыпанное березами. Там не было боли. Там не было страха. Только лёгкость.

Как будто она погружалась в мягкую, тёплую воду. Как будто все нити, когда-то связывающие её с миром, вдруг разом распались. Она была легче воздуха, прозрачнее стекла. Она растворялась, становилась частью этого света, этого поля, этой воды. И где-то очень далеко, она услышала музыку – не ту, что звучит по радио, а ту, что играли для неё в детстве. И увидела тень сада, которого уже давно здесь не было, и в этой тени – сломанную ветку сливы, падающую в пустоту.

Выстрел разорвал воздух. Птицы вспорхнули с ветвей, не зная, куда лететь. Тело Мэй Линь осело к глиняной стене, как старый, лёгкий платок, который носила её мама. Глаза остались открытыми, глядя в беззвёздное небо.

Наконец, тишина.

Великий Кормчий – Титул-эпитет Мао Цзэдуна (1893-1976), Председателя Коммунистической партии Китая. Символизировал его роль «ведущего корабль революции». В годы Культурной революции его портреты висели повсюду, его цитаты («Цитатник Мао» – «Маленькая красная книжица») заучивали наизусть. Его образ был сакрализован, любое инакомыслие жестоко каралось.

Пекинский автомобильный завод – Один из флагманов советско-китайской дружбы 1950-х. Построен с помощью СССР, был оснащен советским оборудованием, производил грузовики по советским лицензиям (знаменитые «освобождения» – Jiefang, копии ЗИС-150). Место, где работали советские специалисты (как Морозов) и китайские переводчики (как Мэй Линь). После разрыва с СССР стал символом теперь уже самостоятельной, но все еще зависимой от прежних технологий промышленности Китая. Сейчас – BAW – Beijing Automobile Works Co.

Нанкин – Бывшая столица Китая при нескольких императорских династиях, а также столица Китайской республики. В декабре 1937 года Нанкин был захвачен японскими войсками итогом которого стала «Нанкинская резня». Насилие продолжалось в течение шести недель, начавшись 13 декабря 1937 года, в день, когда японцы овладели городом. За этот период солдаты Японской императорской армии убили, по разным оценкам, от 40 000 до более 500 000 китайских гражданских лиц и разоружённых солдат, а также совершили множество изнасилований и актов мародёрства.

Национальная библиотека – Крупнейшая библиотека КНР. Библиотека была основана в 1909 году как «Библиотека Столичных учительских палат» по согласованию с троном и правительством последней китайской династии Цин. После Синьхайской революции 1911 года «Столичные учительские палаты» были переименованы в Пекинский университет, а библиотека в августе 1912 года была передана Министерству образования и открыта для посетителей. В 1916 году на неё были возложены функции главной библиотеки страны. В 1928 году библиотека получила статус Национальной библиотеки.

«Маленькая красная книжица» – Красная книжечка с избранными цитатами Мао Цзэдуна. Была не просто книгой, а символом веры и орудие эпохи Культурной революции. Ее носили с собой, размахивали на митингах, заучивали цитаты наизусть. Цитирование «священных текстов» Мао было обязательным ритуалом, доказательством лояльности

Сад / Веточка сливы – В китайской культуре сад символизирует гармонию, природу, память и утрату. Часто ассоциируется с уединением, красотой и цикличностью времени, особенно в сочетании с цветущими сливами. Цветущая слива (мэйхуа), является важным символом, олицетворяющим стойкость, чистоту, красоту, долголетие и возрождение. Она также ассоциируется с весной, началом нового года и надеждой.