Добрым словом и пистолетом - Погожева Ольга Олеговна

Джен покачала головой и грустно улыбнулась.

– Верно, ты совершал многое из того, чего не хотел бы, Джонни.

Старший инспектор резко затормозил, когда констебль на улице засвистел, останавливая движение. Их ряд встал, пропуская машины и экипажи на перекрёстке.

– Ты… всегда меня понимала, Джена, – негромко, не глядя на сестру, проговорил инспектор Ллойд. – И никогда не осуждала. А ведь ты даже не знаешь…

Джен не могла бы повлиять на сильного менталиста, каким являлся брат, но могла сделать одну вещь. Она положила ладонь на холодные пальцы Джона, судорожно сжавшие руль, и мягко погладила. И не отняла руки, когда брат жадно накрыл её ладонь своей, словно ища поддержки.

– Я начал пить в Ирландии.

Джен ожидала чего угодно, но только не таких признаний. Джон, её совершенный брат, который ни разу не выкурил ни одной сигары, не пригубил даже глотка коньяку… выступавший за здоровую нацию, за чистую кровь…

Выпивка?

– Это почти клише, Джон, – через силу рассмеялась Джен, сжимая пальцы брата. – Попав в Ирландию, сам не замечаешь, как кровь превращается в виски.

Джон усмехнулся и немного расслабился.

– К счастью, я лишь ступил на кривую дорожку, но не пошёл по ней. Я просто стал захаживать в один паб… Там мы и познакомились с Константином. Я защитил его от пьяной компании, а он зашил мне потом бровь и обработал разбитые костяшки. А затем оказалось, что Вольф – наш новый магэксперт. И он испытывал ту же нелюбовь к подавлению ирландского бунта, что и я. Вот только с выпивкой у него всё оказалось гораздо хуже. Тогда я и понял, что недаром пришёл в тот бар. Чтобы вытащить человека из болота, порой нужно ступить туда самому…

Констебль на улице засвистел, махнув палкой, и Джон отпустил её руку, чтобы переключить передачу. Служебный «Ситроен» недовольно булькнул, отправляясь по разбитой мостовой, а Джон тяжело вздохнул.

– Я всегда мечтал о большой семье. Я ведь помню, какой счастливой ты сделала мою жизнь, Дженни. До тебя я жил один в огромном доме, где ни отцу, ни прислуге не было до меня никакого дела. Я до сих пор вижу кошмары, где брожу по пустому особняку в одиночестве… Ты – первый луч света в моей жизни! Вольф стал вторым. Это непередаваемое чувство – когда ты кому-то нужен. Когда можешь помочь. Константин стал мне… почти братом. Я об одном жалел – что не мог вас познакомить раньше. Я был уверен, что вы сразу сблизитесь! А потом я встретил Эвелин, и… Господи, Дженни, я был счастливейшим человеком, возвращаясь в Лондон с любимой женой! Зная, что еду к тебе и к лучшему другу, который неплохо здесь устроился и, по его словам, готовился к мирной и спокойной жизни. Как я предвкушал наши совместные вечера… И видит небо, как же я ненавижу того, кто разрушил эти ожидания! Я устал, Дженни, я правда устал от войны. И почему я думал, что здесь она меня не коснётся?..

Джен легко погладила напряжённое плечо брата, прижалась к нему щекой, прикрывая глаза. Боль… столько боли и усталости…

Джон изменился, но причиной, скорее, стала фантомная боль от пережитых увечий. Молодой лорд Ллойд оторвал от себя в Ирландии кусок души, не иначе, поступаясь собственными принципами. И та всё ещё кровоточила.

– А как доктор Вольф стал викарием? – спросила она, чтобы отвлечь Джона от мрачных мыслей. – Судмагэкспертиза – увлекательная профессия. Неужели ему мало?

– Любую пагубную привычку следует чем-то компенсировать, – невесело усмехнулся Джон. – Вольф говорит, это его поводок.

Джен фыркнула, усаживаясь на сидении ровно.

– Доктор Вольф – интересный человек.

– Вот видишь, – обрадовался старший инспектор. – Вы уже подружились.

Джон завёз её домой, пообещав вернуться к вечеру. Брат и в самом деле не терял времени даром и собирался впихнуть в один день и совещание с детективом Адамом Кёстером, и разрешение на пробы крови, и даже беседу с первым подозреваемым.

Вынужденный отпуск старший инспектор ожидаемо игнорировал.

– Не лучшее время наносить визиты профессору Присли, – неуверенно подсказала Джен. – После обеда он может быть где угодно. Я сказалась больной, Джон, так что профессор сразу увидит, что я солгала.

– Пусть только попробует тебя уволить, – успокоил старший инспектор. – Зато ты сразу скажешь, если Присли лжёт. Я обернусь так быстро, как только смогу, Дженни. Переоденусь и сразу в управление. А оттуда – обратно к тебе.

Джен только головой покачала, глядя, как «Ситроен» Джона срывается с места. Такими темпами порывистый брат угробит служебный автомобиль в предполагаемый отпуск – вместе с собой, разумеется. Впрочем, это меньшее из преступлений, на которые, как оказалось, Джон собирался пойти ради жены.

Бывшей убийцы, в вину которой брат категорически не верил.

Джен и сама не сказала бы, как относится к Эвелин после откровений Джона. Бывших убийц не бывает, но ослеплённый любовью брат упорно закрывал на это глаза. Джон, если уж на то пошло, всегда дурно разбирался в женщинах.

В назначенный час Джен честно ждала брата у порога и откровенно гордилась тем, как быстро привела себя в порядок. Она заново уложила каштановые локоны, подобрала свежее платье и даже нанесла лёгкий макияж. Плащ отмыть от грязи не удалось, так что Джен достала дорогое нежно-зелёное пальто с богатой отделкой, которое надевала лишь раз. Целое состояние и бездумная трата денег, по её мнению.

Но влюблённые мужчины часто безрассудны. И денег на обновки тоже не жалеют.

– Прекрасно выглядишь, сестрёнка, – вымучено улыбнулся Джон, останавливая автомобиль у ступеней. – Не думай, что я до сих пор ничего не замечаю.

– Ого, – удивилась Джен, спускаясь к брату. – Ты изменился больше, чем я думала, Джонни! Раньше ты бы заметил перемены, только если бы я побрилась налысо.

Старший инспектор даже не оправдывался, только усмехнулся и быстро поцеловал сестру в щёку.

– Что-то случилось? – тихо спросила Джен. Её буквально окутало злостью и растерянностью брата. И это казалось тем контрастнее, чем спокойнее выглядел сам Джон. Обманчивая невозмутимость могла бы провести кого угодно, только не мага-менталиста.

– Газетчики уже раструбили, – дёрнул щекой старший инспектор, выворачивая из переулка. – Как же, скоро выборы! Надо непременно привязать дело Эвелин к лорду Энтони Ллойду! Снова псы Равена, соперника отца на выборах, стараются. Я бы поручил допрос старого интригана Адаму, но боюсь, с политиком класса Рэймонда Равена справится лишь не менее искусный менталист. И это не я.

– Джонни, – возмутилась Джен, всплеснув руками. – Я тоже не самый сильный менталист в семье! Я лишь считываю и влияю на эмоции людей, могу убедить что-либо сделать, но допросить? Выдавить правду? Даже не возьмусь.

– А я и не о тебе, Дженни, – грустно усмехнулся инспектор Ллойд. Тяжело вздохнул. – Я о нашем отце.

Джен постаралась не сильно удивляться, но удивилась всё равно. Отношения с лордом Энтони, с тех пор как Джен поступила в медицинскую школу, стали ещё прохладнее, а с сыном лорд Ллойд не общался уже несколько лет: ведь Джон так и не бросил военного дела и не стал политиком. А своевольная женитьба на Эвелин О’Рид, девушке не их круга и с крайне сомнительным прошлым, и вовсе перечеркнула всякие шансы на примирение. А тут ещё и суд над новобрачной…

– Собираюсь заехать к нему завтра, – продолжал брат. И добавил совсем уж неожиданное, – я виноват перед ним.

Старший инспектор уголовного розыска, лорд Джон Ллойд, вероятно, был виноват перед многими. Но именно разногласия с отцом, похоже, не давали ему спать.

– Думаешь, выслушает? – вежливо уточнила Джен.

– Ну, я же тоже менталист, – улыбнулся брат задорно и почти по-мальчишески. – Заставлю!

Джен только головой покачала, глядя в окно. Мелькали знакомые пейзажи пригорода, где располагалась частная психиатрическая клиника профессора Присли. «Вилла» считалась лучшей лечебницей не только в Лондоне, но и далеко за пределами страны. Сюда приезжали подлечить нервы богатые дамы, свозили помешавшихся родственников состоятельные люди, зная, что здесь им обеспечат уход, заботу и почти курортные условия.