Пария (ЛП) - Райан Энтони

На самом деле я просил о двух услугах, а не об обмене. Мой долг перед Ведьмой в Мешке требовал извлечь знания, заключённые в этой книге, хотя Беррин этого и не знала. Её жажда к книге была такой очевидной, и я даже подозревал, что она готова заплатить немалую сумму за возможность ею обладать. Хватит ли ей возможности сделать копию?

– Так значит, – сказала Беррин, – у того человека, который, по твоим словам, не гонялся за фантазиями, была какая-то намётка, где искать клад?

– На Шейвинском побережье, как мне сказали.

– По крайней мере, это лучше, чем было у твоих товарищей-кладоискателей. Пойдём. – Её палец выскользнул из моей руки, и она прошла мимо меня. – За долгие годы я получила достаточно понимания, чтобы отличить фантазии от чего-то сто́ящего.

Взбираться по лестнице в такой темноте казалось довольно опасным делом, хотя Беррин поднималась с беспечной быстротой человека, который может с закрытыми глазами ориентироваться во всей этой библиотеке. Пока я нервно перелезал с лестницы на металлический помост, тянувшийся вдоль всего третьего уровня, она светила мне лампой, а потом повернулась к нужным томам.

– Хотя история Лаклана с годами сильно приукрасилась, – заговорила она, и её голос сильно напомнил мне наставнический тон Сильды, – нет сомнений, что он на самом деле существовал. Вот здесь, – она покачала лампой над рядом высоких узких книг в красной коже, – у нас копии записей шерифа во времена самых активных его периодов грабежей и убийств. Написание его имени варьируется, и очевидно он использовал несколько псевдонимов, но часто упоминается его привычка накапливать, а не тратить награбленное. Однако есть только два современных ему источника, упоминающих знаменитый клад.

Она передала мне свет и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до деревянного тубуса для свитка, а потом отвернула крышку и вытащила содержимое.

– Письмо от герцога Шейвинской Марки королю Артину Третьему, – сказала она, разворачивая документ, состоявший из одной страницы и нескольких строчек текста. – Оно датировано временем вскоре после исчезновения Лаклана и отсылает к утерянному письму, в котором король спрашивает о местонахождении клада разбойника. Похоже, Лаклан за несколько лет украл немалую долю налоговых сборов, и королю хотелось их вернуть. К несчастью, герцог явно понятия не имел, где они могут быть.

Беррин покопалась в пергаментах и достала другой документ, состоявший уже из нескольких страниц.

– Полный отчёт некого сэра Далрика Стретмора, тогдашнего королевского защитника, подготовлен через два года после кончины Лаклана. Похоже, король Артин отправил своего самого доверенного рыцаря с поручением отыскать сокровища разбойника. Бедняга долгие месяцы прочёсывал Марку и не только ради любой подсказки, где может находиться клад. Он перечисляет, как подверг пыткам три дюжины прежних сообщников Лаклана «чтобы принудить их к честному завещанию вместо керлской лжи». И всё безуспешно, хотя один из них – прежде чем дыба переломила ему хребет – упомянул знакомого Лаклану контрабандиста.

– Контрабандист, – сказал я. – Который отлично знает все укромные места на Шейвинском побережье.

– Именно. К сожалению, тот парень бесцеремонно умер, прежде чем успел прокашлять имя указанного контрабандиста. – Она помахала страницами в сторону других книг на полке. – В остальных содержатся разные исследования и догадки о возможном местоположении клада, одни академические, но по большей части чепуха. Богатеи из штанов лезли в поисках клада, и тратили свои жизни преследуя то, что может быть даже и не существует.

Я осмотрел остальные книги, – одни толстые, большинство маленькие, и все пыльные и запущенные.

– И здесь нет других упоминаний этого таинственного контрабандиста?

– Одни только домыслы. Контрабанда в те дни была распространена ещё сильнее, и среди тех, кто многого добился, полно кандидатов. Но, как часто бывает с разбойниками, невозможно отсеять факты от слухов и легенд, чтобы определить настоящего человека.

Я разочарованно хмыкнул, но не сильно удивился. Клад всегда был не настоящим устремлением, а скорее самонадеянной фантазией, нужной чтобы удерживать при себе Торию. И всё же, прошли месяцы, прежде чем у меня начали появляться сомнения.

– Так значит, – сказал я, проводя пальцами по пыльным рядам книг, – никаких подсказок о том, где Гончая преклонила голову.

– Гончая? – Беррин подошла ближе, снова заинтересованно нахмурив лоб.

– Так говорил Декин, и кое-кто ещё, кто что-то знал об этом. На самом деле это тот парень, в которого я бросил камень. Кстати, он тоже мёртв.

– Они говорили о Гончей в отношении Лаклана?

– Эрчел говорил. Декин выражался намного осмотрительнее. Я решил, что это очередное прозвище Лаклана. Может, люди называли его Гончей Шейвинского леса или как-то вроде того.

– Нет, – Беррин нахмурилась сильнее. – Нет свидетельств, что его так называли. Псом называли много раз, но Гончей – никогда.

На секунду её глаза расфокусировались, как у задумавшегося человека, а потом она быстро развернулась и зашагала прочь, а железный настил загремел под её целеустремлёнными шагами. Я пошёл за ней не так быстро, поскольку оттого, как металлический помост скрипел и содрогался, я задумался, сколько ему лет. Беррин подвела меня к очередной лестнице и с привычной лёгкостью полезла по ней, не обращая внимание на то, как мало света даёт своему спутнику. И потому мне пришлось самому нащупывать путь вверх по лестнице, пока я, наконец, не нашёл её, стоящей на коленях, а её руки вытаскивали и откладывали одну книгу за другой.

– Где же она? – пробормотала Беррин. Читая выражение её лица – специалиста, сосредоточенного на работе – я не раскрывал рта, решив, что никакие отвлекающие внимание вопросы ей не понравятся. Покопавшись в книгах ещё немного, она триумфально ахнула и вскочила на ноги, держа в руке книгу.

– Написание слегка устарело, – сказала она, протягивая мне книгу. – Но писарь наверняка сможет её прочесть.

Взяв книгу, я прищурился, глядя на слова, вытесненные на потрескавшейся кожаной обложке. Они составляли чересчур затейливый альбермайнский шрифт, позолота на буквах уже облупилась, и остались только золотые точки. Я не знал, как такое делается, хотя некоторое представление имел, поскольку видел, как мастер Арнильд рисовал нечто похожее на пустых обрывках пергамента.

– «Морская Гончая», – прочитал я и наклонился поближе, вглядываясь в слова поменьше под основным заглавием: «Хроника пиратства в первом Троецарствии». Я знал, что первым Троецарствием назывался период истории Альбермайна, когда правили первые три короля из династии Алгатинетов. Современные учёные часто считают его золотым веком, временем, когда королевство было юным, а королевская кровь оставалась чистой. Сильда отмахивалась от таких идей, называя их «шовинизмом зависимых от ностальгии».

– Морская Гончая, – произнесла Беррин со скрытым восторгом, – был отъявленным пиратским капитаном во времена королей Артина Второго и Третьего. Он грозил побережью королевства от Фьордгельда до залива Шалвис. Неизвестно, где он родился, но ясно, что его родной порт находился не в герцогствах.

Она взяла книгу из моих рук, перелистнула несколько первых страниц и показала карту, в которой я узнал изображение морей, омывающих западное побережье Альбермайна. Палец Беррин ткнул в маленькую кучку островков посреди Кроншельдского моря.

– Железный Лабиринт, так его называют. Знаменитое кладбище кораблей. Говорят, его не мог пройти никто, кроме Морской Гончей. Удобное место, чтобы прятать сокровища, как думаешь?

– Ниточка тоненькая, как мне кажется, – сказал я. – Думаешь, Лаклан и Морская Гончая были союзниками?

– Возможно. Но мы точно знаем, что они были современниками. И не будет сильной натяжкой представить, что первейший разбойник Шейвинской Марки и величайший пират своего века организовали какой-либо союз. Хотя до сих пор никто подобной связи не предполагал. Всё это время люди искали контрабандиста, когда надо было искать пирата.