Пария (ЛП) - Райан Энтони

Зарычав, он врезал кулаком в латной перчатке мне по голове. Очередная вспышка молнии перед глазами, снова кружащиеся цветные точки, но на этот раз без сопутствующей усталости. Сейчас я полноценно дрался, поскольку это уже и была обычная драка. Все притязания на рыцарство были забыты. Теперь мы дрались до смерти, как два разбойника, а в таком я раньше уже участвовал.

Не отпуская нож, я повернул его, чтобы усилить боль, принуждая сэра Алтуса потянуться к нему и выпустить мой меч. По чистой случайности я почувствовал, как тот шмякнулся мне в руку, и я, не тратя времени, взмахнул им как можно сильнее. Клинок соединился с его шлемом в слабом месте забрала, которое, крутясь, отлетело вместе с брызгами крови и слюны.

Я пнул рыцаря-командующего в пах, заставив откатиться и дать мне подняться на ноги. Сильно хотелось броситься на него и прикончить, но теперь, когда пропала немедленная угроза, моё тело потребовало передышки. Я опёрся на меч, моя грудь вздымалась, пока сэр Алтус вставал в нескольких шагах от меня. На этот раз, подняв меч, он начал кружить, заметно хромая. Его лицо с прищуренными глазами застыло маской ремесленника, поставившего себе непростую задачу.

– Не такой уж и ребёнок, а? – спросил я.

– Я всегда рад убить и мужика, – бросил он в ответ и ударил меня в корпус, заставив поднять меч. Одна из пластин, прикрывавших мой живот, отвязалась в процессе борьбы, открыв искушающую брешь. Лязгнула сталь, когда я парировал удар, и ответил взмахом сбоку по его раненой ноге, от которого он с лёгкостью уклонился.

– А женщину? – спросил я, когда мы снова принялись кружить друг вокруг друга.

– Парень, она ебанутая. – Ухмыльнулся сэр Алтус, и с его разбитых губ капнула кровь. – А этому королевству не нужна новая мученица.

– Я не про неё, – сказал я, остановившись, и уставился ему в глаза. – Сильда.

Я увидел, как имя попало в цель с силой удара по лицу, с которого тут же слетела ухмылка, и рыцарь-командующий потрясённо заморгал.

– Вы, наверное, думали, что она много лет назад умерла на Рудниках. – Сказал я, не отводя от него взгляда. – А она не умерла. Она прожила достаточно долго и обучила меня грамоте, чтобы я мог записать её завещание. Она рассказала мне всё, милорд. Как думаете, этим людям интересно будет послушать ту историю?

– Заткни рот. – Этот приказ прозвучал хриплым шёпотом, а лицо Алтуса побледнело и задрожало. Я-то воображал, что такая чёрная душа, как у него, невосприимчива к чувству вины, но, видимо, ошибался.

– Она рассказала мне, – продолжал я, приближаясь к нему, – о двух юных рыцарях, которые сопровождали в её святилище беременную аристократку. Один был простолюдином, произведённым в рыцари, а второму суждено было стать величайшим рыцарем своих дней.

– Заткнись! – Алтус бросился быстро, но из-за гнева неуклюже, и разящий клинок легко было отбить. Я не стал наносить ответный удар, продолжая говорить и кружить вокруг него.

– Она рассказала, как между ней и этим рыцарем-простолюдином расцвели доверие и дружба, как они часами разговаривали. Со временем доверие и дружба переросли в любовь. Но, когда родился сын аристократки, рыцарь согласно своей присяге покинул её вместе со своим братом-рыцарем, который, как оказалось, и был отцом ребёнка. А его мать была королевой.

Алтус высоко взмахнул мечом и, бессвязно завопив от ярости, обрушил его вниз. Я не стал уклоняться, а пригнулся и бросился к нему ближе. Наши закованные в сталь тела соприкоснулись, и я попытался вбить острие меча в щель между его горжетом и кирасой. Но неверно рассчитал угол, и клинок скользнул вверх по его щеке и уху. К счастью силы удара хватило, чтобы сбить его с ног, и воздух со свистом вышел из него, когда я приземлился ему на грудь. Он хотел нанести удар, чтобы сбросить меня, но я врезал лбом ему по лицу, дезориентировав его.

– Она вас любила. – Шипел я ему в лицо, брызгая кровавой слюной. – Она вам верила. Когда вы вернулись много лет спустя, она думала, что это ради неё. Но вы убили просящего и обвинили в этом её, чтобы запихнуть её в ту сраную дыру!

Я поднялся, перехватил меч, направив острие ему в рот.

– Томас Алгатинет – бастард, у которого прав на трон не больше, чем у меня! – выкрикнул я, надеясь, что эти слова услышат все присутствующие уши, но судьба всегда переменчива.

В тот самый миг толпу охватило сильное волнение, и поднялся такой шум голосов, что мои слова в нём утонули. Я замер, обернулся и увидел, как толпа за кордоном королевских солдат содрогается, а потом начинает напирать на него, словно запаниковали люди в задних рядах. Солдаты попытались сдержать их, сначала тычками и угрозами, а затем и клинками. Но толпа уже настолько выросла, что её тяжело было сдержать, несмотря на кровь, которая полетела, как только алебарды стали подниматься и опускаться.

Вторая вспышка привлекла моё внимание к эшафоту, где начиналось очередное волнение, но прежде чем я разобрался в его причинах, сэр Алтус – человек, не упускающий преимущества – набрался сил и врезал навершием меча мне по сбоку по голове.

И снова земля приняла меня в свои радушные объятья, хотя на этот раз они показались намного холоднее. Я отчаянно пытался шевельнуть обмякшими конечностями. Меня отпихнули, перевернув на спину, надо мной замаячила большая тень, и в этой неразберихе я вполне мог бы встретить свой конец, если бы сэр Алтус не пожелал, чтобы я выслушал его прощальные слова.

– Слушай меня, мальчишка! – Сильный удар ладони в кольчуге по щеке принёс достаточно боли, чтобы в моей голове прояснилось, но, к несчастью, не дал мне сил. Я моргнул, глядя на окровавленное, перепачканное лицо рыцаря-командующего, который наклонился поближе. Его глаза светились от яростной ненависти, так хорошо мне знакомой – такой ненавистью, которая ранит душу, а не тело, и режет глубже любого клинка. Глядя в его расширенные безумные глаза, я знал, что пронзил доспехи, которые он носил на сердце все эти долгие годы. Какие бы байки ни рассказывал он сам себе, чтобы оправдать заключение женщины, которую когда-то любил, в худшую из тюрем – сейчас все они оказались позорной ложью. Всегда нелегко слушать правду о том, кто мы есть на самом деле, и сэр Алтус явно счёл её настолько болезненной, что решил добавить ещё немного лжи:

– Я сделал это ради долга, – проскрежетал он. – Поскольку лишь долг связывает это королевство, Писарь. Долг таких людей, как я, оберегает нас, не подпускает хаос, разрушает планы и интриги таких отбросов, как ты.

Вынужден с сожалением отметить, что это был один из тех редких случаев моей жизни, когда мне нечего было ответить. Как бы ни хотелось мне составить остроумное и проницательное возражение, подходящее этому случаю, но правда состоит в том, что единственный ответ, который мне удалось подобрать в тот момент, это смачный плевок кровью в лицо сэра Алтуса Левалля, рыцаря-командующего ротой Короны и самого отвратительного человека из всех, кого я встречал.

Когда он, зарычав, поднял руку для смертельного удара, мне оставалось лишь тщетно махнуть рукой в сторону его нагрудника. А когда он опускал меч, на периферии моего зрения мелькнул другой клинок, который мастерски отбил меч сэра Алтуса, а потом развернулся и глубоко вонзился в незащищённый череп. Я смотрел, как закатились глаза рыцаря-командующего, и как удивлённо изогнулись его брови, словно ему задали особенно тревожный вопрос. Но на этот вопрос он так никогда и не ответил.

Его лицо продолжало озадаченно хмуриться, когда плюхнулось на землю в дюйме от моего. Его выражение на миг захватило меня, пока вид клинка, который выдернули из его черепа, не вернул меня в некое подобие сознания.

– Элвин Писарь, идти можешь?

Запястья Эвадины были по-прежнему связаны, и меч она держала двумя руками. Её рубашка прилипла к телу в тех местах, где промокла от крови, а промокла она сильно. Я смотрел на неё, разинув рот, пока знакомый крик атакующего солдата не заставил меня отвести взгляд. На нас бежал один из королевских солдат, направляя на меня алебарду. Будь он поумнее, направил бы её на Эвадину. Поворот белого и красного, лязг стали по стали – и вот уже солдат лежит мёртвым возле своего рыцаря-командующего.