Пария (ЛП) - Райан Энтони

Уилхем ничего не ответил, только сухо кивнул, снова уставившись на бледное, заляпанное грязью лицо мёртвого рыцаря.

– Ладно, – сказал я, взял Гулатта под руки, стиснул зубы и вытащил его из воды. – Давайте за ним присмотрим.

Это случилось на другой день пополудни. Эвадина собрала роту, чтобы все послушали её поминальную молитву по мёртвым. Всего мы наполнили четыре братских могилы, сложив в них восемьсот сорок три трупа. Всех пересчитали, и я своей рукой внёс каждого в ротные журналы. Поименованы среди них были лишь редкие аристократы и пара десятков воинов, знакомых сержанту Суэйну и другим просящим. Большинство же положили в землю без каких-либо записей, помимо номера в журнале, который мало кто когда-нибудь увидит.

О сэре Элдурме Гулатте я записал, как и подобает, что он героически погиб в последней атаке. А потом его положили к остальным, в полном доспехе, и руки в латных перчатках скрестили на навершии меча, лежавшего на груди. Уилхем в лепёшку разбился, отчищая и полируя каждый кусочек доспехов мёртвого друга, и весьма резко отреагировал на предположение Тории, что за его меч толковый покупатель отдаст немалую цену. А я счёл примечательным, что мы не нашли среди мёртвых ни следа сержанта Лебаса или кого-либо из воинов Гулатта. Если они пережили битву, то их лояльность, по всей видимости, завершилась с кончиной их лорда. Я решил, что они уже уехали в поисках нового нанимателя, или же направляются обратно в Рудники, чтобы умолять нового владельца вернуть их на прежние должности.

Когда мы положили Гулатта к остальным, Эвадина подошла к Уилхему, они взялись за руки и встали над павшим другом. А потом я услышал шёпот Уилхема:

– Эви, я всегда думал, что это он будет нас хоронить.

В ответ она лишь сжала руку Уилхема, а потом отдала приказ закопать тела. Когда закрылась последняя могила, она выстроила роту в шеренги для проведения погребальных ритуалов. Её проповедь на этот раз вышла необычной, поскольку состояла из цитат одного Свитка мучеников – из вопросов, заданных мученицей Алианной королю язычников, который позже казнил её за то, что она отвергла его предложение о браке.

– «Разве кровь разделяет нас, великий король? Нет, ибо кровь в моих венах красна, как и твоя, и, поверь, так же горяча. Может, дело в языке? Нет, ибо со временем все языки можно изучить, и лишь редкие души неспособны к учению. Нас разделяет вера. Вера, которая закрывает моё сердце от твоего, ибо не могу я любить того, кто не способен любить. Лишь те, кто принял Ковенант между Серафилями и смертными – сердцем, телом и душой – могут поистине любить».

Капитан замолчала, глядя на свежевырытую землю, скрывавшую трупы. Ветер смахнул волосы с её лица, открыв прежнюю красоту без шрамов и недостатков. Хотя Эвадина скрестила мечи с самим Самозванцем, а потом вступила в жестокую схватку с рыцарями-предателями, но не получила ни единой царапины.

Я увидел, как она сделала вдох, чтобы ещё что-то сказать, но эти слова, какими бы они ни были, навеки утрачены, поскольку тут ей пришлось обернуться на звук приближающихся лошадей. С юга на вершину холма поднялась небольшая группа рыцарей и остановилась в сотне шагов от нас. Посереди них развевалось королевское знамя.

– Наше дело здесь закончено, – сказала нам Эвадина. – Ступайте и отдохните остаток дня. Сержант Суэйн, за мной, пожалуйста.

Рота начала расходиться – одни направились к своим палаткам, другие немного поразвлечься, а я задержался посмотреть, как Эвадина с сержантом шагают в сторону рыцарей. Все они были в ливреях роты Короны, и мои глаза различили медного орла на кирасе рыцаря впереди группы. Мне показалось странным, что сэр Алтус и другие рыцари облачены в полные доспехи. Сражаться здесь уже было не с кем.

Эвадина и Суэйн остановились, поприветствовали их поклоном, а сэр Алтус поднял забрало и развернул свиток. Я видел, как напрягся сержант в ответ на это явное оскорбление, ведь рыцарь-командующий не стал спешиваться и отвечать на поклон. С формальной чопорностью подняв свиток, сэр Алтус начал читать – слишком короткие слова и слишком далеко, не разобрать. Закончив, он наклонился и протянул документ Эвадине. Она его приняла и не спеша прочитала, а рыцарь-командующий принял позу, показавшуюся мне излишне напряжённой. Прочитав свиток, Эвадина заговорила. Я уловил лишь вопросительную интонацию, но не содержание. Что бы она ни спросила, от вопроса чело сэра Алтуса сильно нахмурилось, и он выдал в ответ несколько рубленых слов. Я их снова не разобрал, в отличие от сержанта Суэйна, который вспыхнул от гнева:

– Что за никчёмная шавка это сказала? – крикнул он. С потемневшим от смертельного напряжения лицом он бросился к рыцарю-командующему, держа руку на мече. Остальные королевские рыцари тут же встрепенулись и двинули лошадей вперёд, руки в латных перчатках потянулись к мечам и булавам.

– Стоять! – крикнул я роте, подняв руку. – Равнение на капитана!

Брюер предсказуемо отреагировал первым, выхватив фальшион и издав громкий рык, который тут же эхом пронёсся по шеренгам. Просящие не выкрикивали команд, но рота всё равно с бессознательным автоматизмом собралась в отряды, которые выстроились в упорядоченную линию. Нарастал сердитый гул, все поднимали оружие. Поле Предателей не принесло много денежных богатств, но оказалось щедрым на оружие и доспехи. Я раздобыл себе отличную алебарду вместо секача, так же поступили и многие другие, а немало кому достались мечи и топоры.

Стальная чаща блестела в полуденном солнце – мы встали перед рыцарями. Я видел, как они обменивались взглядами, представлял себе их нервные лица за забралами. Мы уже сражались с такими и знали, что они вовсе не непобедимые. А ещё нас было больше, по меньшей мере десять на одного. Но в тот день не случилось второй битвы на Поле Предателей, к моему большому сожалению, поскольку мне казалось, что это лучший шанс свести счёты с сэром Алтусом Леваллем.

– Тишина в строю! – раздался чистый и пронзительный голос Эвадины, с ноткой сердитой укоризны, которая приглушила наш уродливый гул. Она окинула нас запрещающим взглядом, задержав его на нескольких лицах, включая и моё. Её ярость была такой, что мне пришлось сдерживать желание покаянно поклониться. Вместо этого я твёрдо встретил её взгляд, увидев, как она прищурилась, прежде чем обернуться к рыцарю-командующему.

Возможно, из-за какого-то каприза ветра мне удалось разобрать её ответ, когда она свернула свиток и поклонилась:

– Благодарю вас, милорд. Прошу вас, передайте королю моё глубочайшее уважение и признательность за то, что доверил роте Ковенанта столь жизненно важную миссию.

Сэр Алтус выпрямился в седле, осматривая наши ряды, пока в итоге его взгляд неизбежно не остановился на мне. Как и в случае с Лорайн, было бы куда разумнее оставаться анонимным, но сначала я обратил на себя внимание, когда закричал, а потом, когда на мне задержался взгляд Эвадины. Вместо мгновенного потрясения от узнавания, какое я увидел в выражении Лорайн, тяжёлое лицо сэра Алтуса озадаченно нахмурилось. Наверное, ему сложно было вспомнить моё лицо, но я-то отлично помнил человека, который спас меня от увечий и виселицы, только чтобы привязать к позорному столбу. Надо было опустить голову и отступить в толпу, но я понял, что не могу. Мстительность снова проявила свою извращённую хватку, заставляя меня стоять на месте, а он тщательно меня рассматривал, до тех пор, пока я не увидел, что он меня вспомнил. Я хотел, чтобы он знал, что я выжил. Я хотел, чтобы он знал, что я не забыл.

Сэр Алтус и дальше повёл себя не так, как Лорайн, и, вспомнив, не стал притворяться, будто игнорирует меня. На его губах появилась улыбка, и он наклонил голову – так приветствуют друга, с которым давно не виделись. Я не ответил на этот жест, что явно развеселило его ещё сильнее.

– Тогда всего вам хорошего, миледи, – со смехом сказал он Эвадине, наконец поклонившись, но не слезая с седла. – Возможно, вам стоит потратить средства, выделенные советом, на меха. Я слышал, там холодает.