Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Мимо прошел светловолосый матрос, грызя галету. Я уставилась на еду, а мои глаза, наверное, ярко блестели от голода. Я знала, что не должна пялиться на него, не должна привлекать внимание, но как же хотелось есть!

Когда он заметил мой взгляд, то обернулся, вытряхнул крошки из всклокоченной бороды и, прищурившись, посмотрел на меня. В руке у него оставалась половинка галеты. Такая хрустящая, немного подгоревшая и отчаянно манящая.

– Жрать охота, малышка? – спросил он.

Я перестала напевать, и ветер, вызванный мной, тут же стих. Паруса начали провисать, изменяя зыбкий рисунок теней на палубе. Дым из корабельных печей поплыл мимо нас. Я заставила себя отвести от матроса взгляд.

– Нет, – сказала я и снова начала напевать.

Он присел, и наши глаза оказались на одном уровне. Кончики его усов и бороды были покрыты инеем.

– Я бы мог позаботиться о том, чтобы тебя хорошо кормили, – задумчиво протянул он, отгрызая еще кусок галеты. Крошки посыпались на бороду, упали на палубу, и я чуть не зарыдала: сколько еды пропадает! Моряк ухмыльнулся и уставился на мои губы. – Приглядывал бы за тобой. И за тем, чтобы твой ротик не оставался без дела.

Над нами окончательно опали паруса, лишенные ветра.

– Ведьма! – крикнул рулевой.

Я не успела ответить, как со смотровой площадки на носу корабля раздался еще один крик:

– Паруса! Паруса на горизонте!

Матрос, стоявший передо мной, выпрямился и настороженно посмотрел на рулевого. На другой стороне палубы его товарищи сделали то же самое, и меня охватило тревожное чувство.

– Что за судно? – прокричал рулевой впередсмотрящему. – Какие цвета?

– Никаких, сэр, – последовал ответ.

Я уставилась в сторону загадочного корабля. Холодный ветер пробирал до костей.

– Что происходит? – спросила я у матроса с галетой в руках.

Тот все еще стоял надо мной, глядя в ту же сторону, что и впередсмотрящий. Всю его грубость и браваду как ветром сдуло.

– Судно без флага, значит, кто-то не хочет, чтобы его опознали. Если нам повезет, окажется торговцем, рискнувшим выйти напоследок под твой колдовской ветер. Если нет… Мерейцы? Королевский флот? Пираты? У нас тут врагов хватает.

Его взгляд скользнул по мне, на этот раз без издевки, отмечая круги под глазами и бледность. Он протянул мне остаток галеты, затем достал из кармана еще одну и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, пихнул мне ее в руки.

– Сохрани нам жизни, ведьма, – сказал он и побежал по палубе.

Другой корабль. Спасение. Это слово выплыло откуда-то из глубины сознания.

Я спрятала еду поглубже в карманы, на потом. Нельзя, чтобы кто-то заметил, что я ем, учитывая, что Рэндальф приказал морить меня голодом. И едва ли можно рассчитывать на спасение. Даже если судно принадлежит военному флоту, меня опять заставят служить уже на нем. То, что я окажусь на стороне закона, не значит, что со мной будут лучше обращаться. Мама рассказывала о службе пиратам и службе на флоте с одинаково пустым взглядом.

«Бывает судьба хуже смерти, Мэри».

В тот вечер Рэндальф вызвал меня в свою каюту. Я успела сгрызть галеты, но толку от этого было мало. Стоило мне увидеть заваленный едой стол, за которым сидел Рэндальф, как меня охватил отчаянный голод.

Буханка хлеба, рыба в миске, благоухавшая укропом и маслом, щедрая порция бобов – не самое аппетитное сочетание, на мой взгляд, но я была такой голодной, что съела бы просоленный башмак.

– Давай! – скомандовал контрабандист, махнув рукой в сторону еды, и откинулся в кресле. – Тебе понадобятся силы.

По той же причине меня подкормил матрос, и все это не предвещало ничего хорошего. Но я не собиралась отвлекаться на расспросы. Просто села и принялась есть: рвала хлеб зубами, жадно запихивала в рот рыбу и бобы – да так, что становилось трудно дышать.

Рэндальф с минуту наблюдал за мной, скорчив гримасу отвращения, а затем вернулся к собственной тарелке. За его спиной в окне виднелся носовой фонарь таинственного судна, далекий, как сверкающая звезда, пойманная между ночным морем и облачным небом.

– А что там за корабль? Мерейский? С Мыса? – спросила я с набитым ртом. – Матросы говорят, вроде большой, может оказаться и военным.

Рэндальф покачал головой и потянулся к кружке, стоявшей на столе. В ней плескался очень крепкий чай с запахом рома.

– Нет. Хотели бы взять нас на абордаж, уже бы догнали. Ловят ветер по пути на запад. Обычное дело, особенно поздней осенью.

И тем не менее меня явно закармливали перед каким-то серьезным испытанием. Я набивала рот едой, не рискуя задать еще один вопрос. Наконец живот так раздуло, что он заболел. Я взяла кружку с водой и стала неторопливо пить, стараясь остаться в каюте подольше.

– А что насчет того пирата? – спросила я. – Джеймса Димери?

Рэндальф задумчиво цыкнул и нахмурился.

– Джеймс Димери не из тех, кто тратит время на добычу вроде тебя. Конечно, штормовики попадаются нечасто, но он не сунется в здешние воды, здесь хватает мерейцев и разбойников с Мыса. Не будет рисковать.

– Ананасы стоят этого риска?

Рэндальф бросил на меня взгляд:

– Прибыль стоит риска. Во время войны и зимы торговля особенно выгодна. Большинство торговцев и пиратов вроде Димери держатся в это время года поближе к побережью. Прячутся в деревнях и на стоянках. Я же – другое дело. Зимнее море только мое.

Это было громкое заявление, но правдивое: пираты действительно уходили на зимовку. В мире, где постоянно шла война и царил хаос, мелкие деревушки заключали сделки с пиратами ради защиты. И давали убежище – как самим пиратам, так и их семьям. В конце концов, как говаривал отец, пираты, по сути, были теми же моряками. Им просто не повезло и приходилось прятаться от Военно-морского флота.

Только самые удачливые пираты могли нападать на прибрежные деревни, разорять их и даже убивать жителей. Я подозревала, что Димери был как раз таким. Он числился в списке Ее Величества и при этом был достаточно богат, чтобы в открытую появляться у Каспиана. Трудно представить, как он зимует где-то в приморской деревушке, сидит в окружении полудюжины детишек рядом с довольной женой да чинит сети.

– Эй! Девчонка! – Рэндальф наклонился через стол и щелкнул пальцами у меня перед лицом.

Я вздрогнула и чуть было не ляпнула какую-то дерзость, но в последний момент сдержалась.

– Послушай, радость моя! – прорычал капитан. – Не боюсь я этих парусов. У них нет штормовика на борту – иначе им не пришлось бы ловить наш ветер. Делай свою работу, и мы прибудем в Десятину уже через три дня.

Вместо ответа я отхлебнула воды. Моих скудных знаний о мире, собранных из обрывков подслушанных разговоров, хватило, чтобы опознать в Десятине вольный порт к западу от Аэдина. Полностью название звучало чуть более романтично – Десятина морю. Вроде там даже была своя Пустошь с гистовыми деревьями.

Рэндальф продолжил:

– Мы загрузим столько шерсти, меха и табака, сколько выдержит этот корабль, а потом отправимся в теплые воды, как я и хотел, по южному проходу.

– Там вы возьмете ананасы и мы вернемся на север? – уточнила я. Еда тяжелым комом лежала в желудке, и мне становилось тревожнее.

Он кивнул:

– Именно. Вернемся в Уоллум через полтора месяца, и у Ее Величества будет ананасовый сок как раз к Фестусу.

У Ее Величества? Мне с трудом верилось, что такой человек, как Рэндальф, поставляет товары ко двору. Я отхлебнула еще воды, чтобы скрыть недоверие на лице.

Уоллум не был местом, способным пробудить во мне – или в ком-то еще – надежду. Но теперь все изменилось. Как только мы вернемся, я попытаюсь сбежать, а потом найду для себя убежище.

Убежище. Я смаковала это слово, пытаясь вообразить, что за ним стоит. Представила освещенные солнцем окна, шелест зеленых листьев. Клавиши клавесина под моими пальцами. Дом.

Я вспомнила маму у двери, ведущей на задний двор, и мое сердце замерло. Где она сейчас? Мама была всем, что у меня осталось. А я даже не знала, жива ли она.