Пять королевств Ирландии - Стефенс Джеймс

— Даже не вкусив Лосося Мудрости, я кое-что знаю.

— Как же ты мудр, учитель! — восхищенно произнес Финн. — Расскажи, что ты еще знаешь обо мне!

— Я знаю, что не сказал тебе правду, — с тяжелым сердцем произнес Финегас.

— А что ты сказал мне вместо нее?

— Я сказал неправду.

— Но, учитель, ведь лгать нехорошо, — удивился Финн. — А что это была за ложь?

— Помнишь, я рассказывал тебе о пророчестве, согласно которому мне суждено поймать Лосося Мудрости?

— Конечно.

— Это было правдой, и вот, я поймал рыбу. Но я не сказал тебе, что съесть Лосося должен не я — это тоже было предсказано. В этом и заключается моя ложь.

— Она невелика.

— Так пусть она не станет еще больше! — строго сказал поэт.

— И кому же предназначается рыба? — поинтересовался Финн.

— Она предназначается тебе, — ответил Финегас, — Финну сыну Уайла сына Байшкне. И ты ее получишь.

— Возьми себе хотя бы половину! — воскликнул Финн.

— Я не съем ни чешуйки с этого лосося, — дрожащим, но решительным голосом изрек бард. — Принимайся за еду, а я буду смотреть на тебя и возносить хвалу богам Стихий и Нижнего мира.

И Финн съел Лосося Мудрости, и с исчезновением последнего кусочка рыбы к поэту вернулись радость и покой.

— Ах, — сказал Финегас, — я вышел победителем из поединка с этой рыбой!

— Она боролась за свою жизнь? — спросил Финн.

— Боролась, конечно, но я не о том…

— Ты тоже отведаешь Лосося Мудрости. — заверил его Финн.

— Ты съел одного, — воодушевленно воскликнул поэт, — и если теперь ты так говоришь, сбудется по слову твоему!

— Непременно сбудется, — поддержал Финн, — ты еще съешь своего Лосося.

Глава 11

Финн узнал от Финегаса все, что только мог узнать. Он завершил свое обучение и захотел испытать силу своего разума и мышц. И, попрощавшись с добрым поэтом, он направился в Тару Королей [8].

Был канун Самайна [9], и в Таре уже начиналось пиршество для всех ирландцев, славных своей мудростью, искусством или происхождением.

Следует вспомнить, какой была Тара. На вершине холма стоял дворец Верховного короля, окруженный кольцом укреплений. За этим кольцом располагались четыре дворца королей четырех королевств Ирландии, за которыми тоже возвышалось кольцо укреплений. Ниже был выстроен пиршественный зал, и весь священный холм был окружен огромным внешним валом. От холма, расположенного точно в центре Ирландии, разбегались четыре широких дороги — на север, запад, юг и восток, и по ним на предстоящее пиршество двигались бесконечные вереницы людей.

Вот веселая компания везет богатые украшения для дворца владыки Мунстера. А вот по другой дороге движется огромная, с дом, тисовая бочка на колесах, запряженная целой сотней быков, — в ней плещется эль для князей Коннахта. А вот идут ученые мужи из Лейнстера, и у каждого в голове идеи, способные вогнать одних в дрожь, а других — в зевоту. У каждого в поводу лошадь, нагруженная ивовыми и дубовыми палочками, испещренными огамом: первые строки стихов (какой мудрец позволит себе записывать больше первой строки!), имена и даты жизни королей, своды законов Тары и четырех королевств, названия мест и их значения… Мирно идущий каурый жеребец, например, несет на своей спине вражду богов тысячелетней давности, хитро косящая кобыла прихрамывает под тяжестью од, восхваляющих предков их автора, и вязанки-другой волшебных сказок, а старая облезлая кляча из последних сил тащит историю Ирландии.

Все люди, идущие по четырем дорогам, мирно общаются и не держат в руках никакого оружия, кроме разве что хворостины — подстегнуть упрямую корову или усмирить чересчур бойкого жеребенка.

Финн слился с этой радостной толпой, оставшись незамеченным. Даже если бы он был зол, как раненый кабан, с ним бы никто не стал ссориться, а если бы его взгляд был остер, как у ревнивого мужа, он бы все равно не нашел ни в чьих глазах ни страха, ни расчета, ни угрозы — ибо царил Мир Ирландии, и шесть недель все люди были друзьями в гостях у Верховного короля.

Финн вошел в Тару в окружении знати.

Его прибытие совпало с началом праздника и великим Пиром Гостеприимства. Юноша восхищался, глядя на прекрасный город, на колонны из блестящей бронзы и разноцветные крыши домов, напоминавшие крылья огромных ярких птиц. А как были прекрасны дворцы королей, построенные из красного дуба, отполированные временем изнутри и снаружи, украшенные резьбой многих поколений художников самой прекрасной из стран западного мира! Тара показалась Финну городом грез, Тара пленила его сердце, когда он впервые увидел ее, — в лучах заходящего солнца древний город сверкал тысячами бликов и поражал своим великолепием.

В огромном пиршественном зале все было готово к предстоящему торжеству. Знатные люди Ирландии со своими обаятельнейшими женами, мудрецы и артисты — все собрались там. А главенствовал на том пиру сам Ард-Ри Конн Ста Битв [10], занимавший, как и полагается, самое почетное место в огромном зале. По правую руку от него сидел его сын Арт, которому суждено было в будущем стать столь же знаменитым, как и отец, а по левую — Голл мак Морна, вождь Фианны. Со своего места Верховный король хорошо видел всех гостей пиршества. Он знал каждого из них, ибо все слухи сходятся в Таре, а за спиной короля стоял герольд, всегда готовый рассказать ему о любом, кого владыка не знает или попросту забыл.

Конн дал знак, и все гости расселись по местам. Теперь должны были войти их оруженосцы и слуги, дабы встать за спинами своих хозяев. Но пока двери были закрыты.

Оглядывая гостей, Конн вдруг заметил все еще стоящего незнакомого юношу.

— Там стоит гость, для которого не нашлось места, — пробормотал король.

Распорядитель пира смущенно покраснел.

— Мало того, мне его, кажется, не представили, — добавил король.

Тут уж пришел черед покраснеть не только распорядителю, но и герольду, который не знал о новом госте ровным счетом ничего.

Все взгляды устремились к тому месту, куда, поднявшись из-за стола, направился король.

— Дайте мне мой кубок, — приказал Ард-Ри.

И кубок мгновенно оказался в его руке.

— А теперь, о благородный юноша, — обратился Конн к пришельцу, — я приветствую тебя в светлой Таре и предлагаю выпить за твое здоровье!

Юноша стоял перед ним, широкоплечий, высокий и статный. Его безбородое лицо обрамляли прекрасные светлые кудри. Король протянул ему кубок.

— Скажи мне свое имя, — мягко приказал Конн.

— Я — Финн сын Уайла сына Байшкне, — ответил гость.

И эти слова прозвучали как удар грома, все гости затихли, а сын великого убитого заглянул поверх королевского плеча в мерцающие глаза Голла. И никто не пошевелился и не проронил ни слова — никто, кроме Ард-Ри.

— Ты — сын моего друга, — произнес он, — так займи же подобающее место!

И усадил Финна по правую руку от своего сына Арта.

Глава 12

Известно, что в ночь Самайна открываются двери между мирами, и обитатели одного мира могут запросто прийти в другой.

В то время в Волшебной Стране жил внук Дагды Мор, владыки Нижнего мира, по имени Айллен мак Мидна из Ши Финнахи [11], и вот этот самый Айллен ненавидел Тару и Верховного короля лютой ненавистью.

Верховный король, как известно, не только правит Ирландией, но и является старшим среди людей, искушенных в магии. Возможно, в свое время Конн, пребывая в Тир-на-н’Ог [12], Земле Юных, чем-то досадил подданным Айллена или его родне. И, видимо, досадил всерьез, так как Айллен ежегодно приходил под стены Тары с целью сравнять ее с землей.

Девять раз приходил он, неся месть. Разрушить священный город он, конечно, не мог — Ард-Ри и его маги тоже не лыком шиты, но ущерб наносил огромный, так что Конну приходилось принимать против него особые меры.