Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
Я еще рез перечитал расшифрованное послание. Надо писать Вениамину и брать Казань. А значит, требуется выезжать к войскам Мясникова. Дождаться новых пушек и сразу ехать.
В дороге составить письмо митрополиту. Я про него слышал. Он был обвинен в сношениях с Пугачевым и в ходе следствия находился под домашним арестом. Екатерина уже несколько лет последовательно вычищает из высшего духовенства малороссов. Удаляет их в заштатные епархии и даже сажает под аресты, как митрополита Арсения, который резко выступил против секуляризации церковных земель. Тут явно имелось поле для интриг. Того же «ссыльного» Вениамина можно поманить патриаршеством. Синод и заседающие там иерархи – продавшиеся престолу с потрохами и подпевающие Екатерине – кость в горле всему черному и белому священничеству России. Они с радостью поддержат все мои устремления по ликвидации Синода.
Прошло несколько дней. Новости повалили как из рога изобилия.
Во-первых, Овчинников добивает остатки отряда Корфа. Происходит несколько мелких стычек возле Сеидовой слободы и Сакмарского городка. Правительственные войска рассеяны, частично взяты в плен.
Во-вторых, примчался посланник от Перфильева. Пал Яицкий городок. Безо всякого шифра Афанасий Петрович сообщал, что крепость удалось захватить в ходе ночной вылазки верных мне казаков. Убито больше пятисот солдат – остальные сдались. Рукой Шигаева была приписка, что в их верности есть сомнения, а захваченного коменданта Симонова он предлагает казнить, так как тот и в плену продолжает смущать умы казаков, утверждая, что я никакой не Петр III, а беглый вор Емелька Пугачев.
Я тут же отписал, что запрещаю убивать Симонова и требую его вместе с присягнувшими мне солдатами отправить в Оренбург. Одновременно предложил направить разъезды к Астрахани и Царицыну. «В малых силах». Посмотрим, что будет у нас с южным направлением. Позарез нужно «поджечь» Дон.
Хотел бы узнать, как Екатерина будет возвращать свои войска из Турции по разоренным провинциям, где в каждом селе – партизанские отряды, а в каждой деревне – свой Денис Давыдов да Василиса Кожина. Вторжение Наполеона – покажется легким приключением.
Третья новость, которая сваливается на меня после победы в Яицком городке, – триумфальное возвращение Лысова и Мустафанова. Один взял все крепости Верхнеяицкой линии, привез мне казну и пороха с ядрами. Второй – пригнал аж полторы тысячи человек заводских рабочих с пяти предприятий Демидова. От татарского старшины я также получаю целый обоз длиною в километр, в котором чего только нет – мортиры, единороги, сотни ружей. У меня появляется возможность создать и вооружить второй заводской полк. А также еще одну артиллерийскую батарею. Только вот где взять офицеров?
Делать нечего. Обоих – и Лысова и Мустафа-нова, не говоря уж о Перфильеве с Шигаевым, – надо награждать. Также хорошо бы поддержать медалью раненых в госпитале. Это поднимает моральный дух. Вызываю к себе Авдея и даю ему задание сделать ордена.
– Это можно, – соглашается выкрест. – Вам бы, царь-батюшка, еще бы зимнюю корону. Видел ваш выезд на улицах. Можно красиво шапку украсить.
Корона и вправду не налезала на меховой головной убор.
– Сможешь сделать вторую шапку Мономаха? Хотя бы подобие… – поинтересовался я. – Каменьев и злата дам.
– Попробую, – Авдей даже не удивился. – Но сначала рисунок сделаю. А какие ордена делать потребно?
– Красного знамени. Два вида. Трудового – с серпом и молотом. И боевого – с саблей и мушкетом. Двух степеней каждый.
Я опять решил не придумывать ничего нового. Если что-то хорошо работало в прошлом, то сработает и в далеком прошлом. Красные знамена и повязки в армии прижились. Даже некоторые офицеры, в целях сближения с солдатами, начали украшать себя крепом. Что уж говорить про бывших крестьян…
Нарисовав эскизы орденов и попрощавшись с Авдеем, я принимаю Непейводу. Художник закончил картину «Петр III принимает присягу у жителей Оренбурга». Написано все слегка гротескно, но живо так. Картина размером полтора метра на два, в деревянной раме. Прямо просится на стену. Там, где висел парадный портрет Екатерины.
– Сколько хочешь? – интересуюсь я, разглядывая полотно.
– А сколько, царь-батюшка, не жалко, – с хитрецой отвечает Непейвода.
Мне было не жалко тысячи золотых рублей. Огромная сумма для художника. Тот даже рот раскрыл.
– Плачу, но с условием… – я назидательно поднял палец. – Нужно сделать с картины десяток литографий.
Непейвода смотрит на меня с непониманием. Я кличу из приемной Почиталина и, когда он заглядывает, велю позвать Рычкова. Когда Петр Иванович приходит, я раскрываю обоим мужчинами секрет литографии.
– В немецких землях придумали сию новину. На отшлифованную пластину камня – можно однородного известняка – с помощью жирной туши наносится исходное изображение… – я киваю на картину, которую с удивлением рассматривает Рычков.
Дальше я рассказываю, как после нанесения рисунка поверхность камня слегка протравливается серной кислотой. Протравленные участки легко смачиваются водой, но отталкивают краску, а на места, где был нанесен жировой рисунок, легко прилипает краска, но они не смачиваются водой. Литографский камень закрепляется в печатном станке. Исходное изображение смывается. Взамен валиком на увлажненный камень наносится печатная краска на основе олифы, пристающая лишь к непротравленным частям камня, в точности соответствующим рисунку. Бумага посредством станка плотно прижимается к покрытому краской литографскому камню. Таким образом, на оттиске рисунок получается покрытым краской, а фон остается белым.
– Неужто немчины такую диковину придумали? – удивляется художник.
Вообще еще нет. Только лет через двадцать Алоизий Зенефельдер в Богемии сообразит, как делать литографии (хотя все для этого – кислота, тушь – есть и сейчас). Но Рычкову и Непейводе об этом знать не надо.
– Они, они. Используй вместе с Петром Ивановичем деньги за картину на создание литографной мастерской. И я вас возблагодарю дополнительно.
– Может, стоит начать с простой печатной типографии? – осторожно спрашивает Рычков.
Типография нужна. Очень нужна. Но я надеюсь, что она у меня будет. И не одна. В Казани. Нет смысла вкладываться в ее создание здесь.
– Надо все крепко обмыслить, – согласно киваю я. – Пока делайте, как я велел.
Глава 13
– Ты посмотри, что делается! – Два лакея тайком наблюдали из приоткрытого окна дворца, как на гатчинском плаце бушевал Павел I.
– В пятой шеренге капрал – коса не по мерке. За фронт! Сей же час за фронт!
Капрала подводят к Павлу.
– Что у тебя на затылке, дурак?
– К-коса, ваше высочество, – заикаясь, произносит солдат.
– Врешь! Хвост мышиный. Мерку!
Подают палочку для измерения кос. Павел лично меряет.
– Вместо девяти вершков – семь! Букли выше середины уха. Пудра ссыпалась, войлок торчит. Как же ты с этакой прической во фронт явиться смел?!
Лакеи переглядываются.
– Что это он так зверствует?
– Вестимо что. Письмецо его папаша прислал. А Панин перехватил. Да все известно стало, весь двор шепчется.
– Побойся Бога! Какой же Емелька ему папаша? Петра Федоровича аж одиннадцать лет назад как Орловы удавили.
– А вот и нет! Сбег он. Как бог свят, сбег. А теперича, наскитавшись по Рассее под именем Емельяна Пугачева, решил вернуть себе престол. Зовет, вишь, сынка-то к себе. А немка-то не пущает. Вот он и бесится.
Павел тем временем продолжал бушевать:
– Букли долой! Косу долой! Все долой!
Срывает с капрала парик и топчет ногами.
– Срам! Срам! Срам! Бить нещадно! Двести… триста… палок!
Капрал падает в ноги:
– Ваше высочество, двадцать лет на службе! На штурме Кенигсберга ранен… И как собаку, шпицрутенами! Уж лучше расстреляли бы!.. Батюшка, смилуйтесь!..
Солдаты хватают капрала и тащат в дверь экзерциргауза.
Лакеи крестятся.
* * *
Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
