"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Изверин Алексей

– Откуда сие? – вдова помотала рисунком. – И зачем вот этот ремешок?

– Скатывать епанчу. Новую. В иноземных странах придумали. Узнал, пока скитался, – мне надо было чем-то отвлечь Татьяну. – Вели баню истопить, помыться хочу.

Пока ждал, сходил проверить казну. Лично снес вниз железные ящики с рублями, что были взяты у Корфа и Кара. Война оказалась делом выгодным – я заработал больше десяти тысяч рублей, которые, впрочем, скоро разойдутся. Подходила дата выплат войскам.

Потом пришел Творогов-старший.

– Все слава богу прошло, – вздохнул воевода. – У Викентия Петровича – не руки, а чудо. Маша тоже хороша – присматривает за Степаном.

– Да… с доктором и Марией нам повезло, – согласился я. – Кроме Корфа какие новости?

– Небольшие волнения по уездам, пожгли две твои школы крестьяне. Баре, что там учительствовали, разбежались.

Хреново, но ожидаемо. Начальное образование будет очень нелегко организовать. Крестьянство сопротивляется всему новому.

– А в городе как?

– Тут все вот как! – Творогов показал мне сжатый кулак. – Три школы уже работают, дети ходят. Я, как ты, и велел дать послабления в податях тем оренбуржцам, что отправят чад своих учиться. Что с сельскими школами-то делать?

– Забирай по местным монастырям послушников, – решился я. – Пущай они учат. Владыкам скажи – я велел.

– Ох и вою будет, – опять вздохнул воевода. – Ну да ладно, сделаю, как ты повелел.

– От Лысова и Перфильева было что?..

– Никаких вестей. Как в воду канули.

Это было плохо. Все восстание по-прежнему висело на соплях. Одно-два поражения, и народ начнется разбегаться.

Париться начал с того, что подкинул квасу на каменку. Жар тут же ударил по телу, по измученным мышцам пробежала легкая судорога. Я взобрался на полок, начал сам себя с остервенением хлестать березовым веником. Как же не хватает банщика! Промял бы мне косточки. Я вышел в предбанник, обмылся в шайке с теплой водой, побрился, потом еще раз зашел в парную.

Пока нежился на полке, услышал стук двери. Выглянул и обомлел. Пришла Татьяна Харлова. Одна. В простом ситцевом синем платье, волосы заплетены в две косы.

– Я тут тебе исподнее чистое принесла. – Женщина покраснела, нервно положила стопку одежды на лавку. Резко развернулась уйти. Косы взлетели вверх.

– Подожди! – я прикрылся веником, зашел в предбанник. Схватил Татьяну за руку, усадил на лавку. Харлова не сопротивлялась. Только глубоко дышала. Глаза затуманились, руки нервно подрагивали, перебирая мое белье.

Я придвинулся ближе, положил руку на ее колено.

– Петр Федорович… Петя… – Татьяна еще больше задрожала. – Что ты делаешь?

– Беру город на поток и разграбление… – засмеялся я, наливая квасу. – Вот выпей.

Пока женщина судорожно глотала напиток, я другой рукой стал расстегивать шнуровку на спине ее платья.

– Боже! Это же позор! – Харлова посмотрела на меня умоляюще и в то же время с надеждой.

– Попариться вместе позор? – я оголил ее плечи, впился поцелуем в беззащитную шею. Она вздрогнула, застонала. Моя правая рука уже задрала ей подол и добралась до внутренней стороны бедра. Какая же нежная кожа!

Татьяна оказалась страстной и чувственной. Мне даже пришлось зажимать ей рот, чтобы заглушить стоны и не разбудить весь дом. Это было легко, пока я был сверху. Но после первого раза мы и вправду пошли в парную. Ее потрясающая попка и колыхающиеся груди вызвали новую волну возбуждения. Я перевернул Татьяну к себе спиной и взял ее сзади. И вот тут она оторвалась по полной. Закричала, забилась.

Утешало меня лишь то, что дверь в парную я плотно закрыл и деревянная обивка стен глушила звуки.

– Петя, я больше не могу! – взмолилась Харлова, когда мы вместе бурно финишировали. – Пойдем обмоемся и в спальню.

И действительно, пот с нас так и лился, каменка давала сильный жар. Я дернул дверь на себя… и ничего. Я еще раз дернул. Опять ничего.

– Заело!

– Боже мой… – Харлова вместе со мной уперлась ногой в стену, мы попытались открыть, но все было бесполезно. Дышать становилось все труднее, мы сели на пол. Тут было полегче.

– Это нам наказанные свыше… За грехи! – Татьяна заплакала, уткнулась мне лицом в плечо.

Мы хватали ртом выгорающий воздух, а я думал про свои грехи. И первый из них – небрежение. Прежде чем идти париться, еще в первый раз, надо было проверить, в какую сторону открывается дверь. Она разбухла, и вот результат – мы сейчас угорим. Внутри поднялась волна гнева. Вот так, по-глупому умереть? Не сделав Дела? Я встал и в остервенении начал наносить удары ногой по двери. Перед глазами все плыло, от жара кожа сильно покраснела.

Татьяна уже лежала на полу, еле дыша, а я из последних сил бил и бил пяткой. И вдруг… дверь треснула! Одна из досок отскочила, и в парную пошел легкий поток свежего воздуха. Он придал мне энергии. А я навалился и вырвал вторую доску. Дернул дверь и наконец смог открыть ее.

Сразу вытащил Татьяну, которая была без сознания. Тут же облил ее водой из кадки. Она вскинулась, закашлялась. Девушка тоже была вся красная.

– Мы живы! Ты спас нас…

– Спас, спас! – я еле стоял на ногах. – Вот, приложи мокрое полотенце ко лбу и пойдем спать. О случившемся – молчок.

Башенные часы над зданием гауптвахты пробили семь утра. Я открыл глаза, потянулся. Чувствовал себя на удивление не так уж плохо. Рядом лежала Татьяна, ее синие глаза в упор разглядывали меня. Рука гладила шрамы на спине. Краснота на коже девушки спала, но все-таки еще была видна.

Я почувствовал вину. Сначала лишил невинности Машу, теперь сплю с Татьяной. Разве это то, ради чего я сюда был послан? Баня стала мне предупреждением.

– А если ребеночек будет? – внезапно спросила Харлова.

– Какой ребеночек? – по-глупому ответил я.

– Маленький такой… – она прыснула, показала руками. – Например, мальчик.

– Станет принцем, – буркнул я, одеваясь. Еще детей мне не хватало. «…по бурлящей России он торопит коня…» Какой уж тут ребеночек?

– Неужто признаешь байстрюка? – вдова внимательно на меня посмотрела.

«И не одного…» – мысленно ответил ей я.

– Таня, – пришло время поменять тему, – пришли столяра дверь в бане починить. Да так, чтобы в следующий раз она открывалась.

Я быстро, пока Харлова не опомнилась, поцеловал ее в губы, оделся и вышел из спальни. В коридоре сразу наткнулся на Колю. Выглядел он обеспокоенно.

– Э-э… Петр Федорович, – мальчик замялся, – вы не видели сестру? Она не ночевала у себя в комнате.

Вот еще засада. Как объяснить пацану про Татьяну? Та еще задача.

– Так, Коля, иди к себе. Татьяна Григорьевна скоро придет. Я ее послал в гошпиталь помочь Маше.

– Я слыхал, – паренек нахмурился, – много пораненных привезли?

– Да, бой был жестокий. Так что, если надумал сбежать и пострелять в наших солдат, сходи, погляди, как все выглядит потом.

– С той стороны тоже пораненных и убитых много, – набычился Коля. – И все под присягой.

– Ума много не надо присягать дурному делу. – Я отстранил мальчика и пошел дальше.

– Служить государыне вовсе не дурное дело! – выкрикнул Николай.

– А кому служит сама Екатерина? – я резко обернулся. – Стране? Народу? Вовсе нет. Она служит барям! Дарит им поместья с рабами, раздаривает миллионы фаворитам. На эти деньги и детей крестьянских можно обучить писать да считать, гошпитали по городам наоткрывать – людей лечить…

Парень стушевался, покраснел. Повисло тяжелое молчание.

– Там… Васька-птичник ищет вас, – выдавил из себя Коля. – Голубь прилетел из Казани. Все по вашей задумке.

Хлопуша в коротком письме сообщал шифром, что до Казани добрался удачно. Нашел старых дружков по каторге. У них и остановился. Войск в городе нет совсем – одна гарнизонная рота. По всей губернии волнения – солдатские команды в разгоне, сам губернатор Брант сидит на «чемоданах». В народе поговаривают, что вывозит мебель в Москву. Большую власть в городе имеет «опальный от Екатерины» митрополит Вениамин. Хлопуша советовал мне связаться с ним.