Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
Юзеф отдал указания и носильщики перенесли чемоданы на запятки фиакра. Начал накрапывать мелкий дождь.
– Monsieur, Russe? – к Юзефу обратился кучер, прислушиваясь к разговору братьев.
– Нет, поляк.
– Ah…bon… Russes, polonais, bon.
Громыхая колёсами, по улицам Парижа ехали кареты, верховые продирались через толпу пешеходов. Высокие серые и коричневые дома с крутыми крышами стеснили кривую, мощённую крупным булыжником улицу. Остро и едко несло вонью из дворов. Пронзительно кричали торговцы.
Тадеуш болтал ни о чем. Расспрашивал брата о дороге, восхищался парижскими ресторациями.
Улица раздвинулась. Фиакр въехал на маленькую площадь. В центре стояло большое стеклянное колесо лотереи, сзади него пёстрой горою были разложены выигрыши. Человек в высокой шляпе надоедливо звонил в колокольчик, рядом с ним стояла девочка с завязанными глазами. Кругом сгрудилась толпа.
– Новая парижская мода. Лотерея – пояснил Тадеуш – Платишь, девочка вытаскивает билет. В каждом втором случае – неплохой выигрыш. Некоторые даже умудрялись выигрывать доходные дома!
– Обман – Юзеф презрительно сморщился – Развлечения черни и буржуа. Боже, как же измельчали французы! Где новый Ришелье, где новый маршал де Виллар??
– Нынче во Франции всем заправляют фаворитки – пожал плечами Тадеуш – Да и те, ты прав, измельчали. Раньше хотя бы была мадам Помпадур. Теперь у Людовика пятнадцатого в фаворитках Жанна Бекю, графиня Дюбарри. Спелась с герцогом д’Амбуазом и первым министром де Мопу.
– Что же король?
– Заперся в своем Оленьем парке – особняке в Версале, никого не хочет видеть.
– Даже Марию-Антуанетту??
– Королеву в первую очередь – Тадеуш тяжело вздохнул – Франция нам не помощник, Юзеф. Аристократия погрязла в дрязгах с буржуа, что заседают в парламенте, ведет развращенный образ жизни… Поверь, брат, это все плохо кончится.
– Что же наши?
– Все по старому – князья, прелаты разливают желчь по салонам. Но есть и любопытные персоны. Познакомлю.
Фиакр приехал к дому бакалейщика Прево.
– Третий этаж – Тадеуш протянул Юзефу ключ, обнял – Заеду за тобой завтра, устраивайся.
По тёмной деревянной лестнице, вившейся крутыми изгибами, Костюшко поднялся за слугою в третий этаж и вошёл в мансарду. Маленькая каморка с громадной постелью ожидала его. Сухая вонь стояла в ней. Юзеф подошёл к окну и раскрыл его. Окно было низкое, до самого пола. Железные перила были внизу. Поляк пододвинул к ним кресло и сел.
Под ним кипела и волновалась улица. Дождь прекратился, молодая луна мутным пятном проблёскивала сквозь тучи. Она казалась ненужной: оранжевыми пятнами вились по улице фонари. Кто-то жалобным пропитым голосом пел под скрипку. Под самым окном мрачного вида господин говорил скороговоркой:
– Citrons, limonades, douceurs,
Arlequins, sauteurs, et danseurs… [98]
Хлопали хлопушки, был слышен смех. У кабачка с ярко освещёнными окнами, на отблёскивающей мокрой мостовой, две пары плавно танцевали павану. Там то и дело срывались аплодисменты.
Служанка пришла стелить постель.
– Что это у вас за гулянье сегодня? – спросил Юзеф – Вероятно, большой праздник?..
Служанка бросила одеяло, снисходительно улыбнулась вопросу, повела бровью и сказала:
– Праздник?.. Но почему мосье так думает?..
– Шумно так?.. Весело?.. Люди танцуют…
– В Париже?.. В Париже, мосье, всегда так!
* * *
Дама, с которой обещал познакомить Юзефа Тадеуш носила странное имя– Ali-Emete, princesse Wolodimir, dame d'Asov. [99]
Что-то русское было в этом имени. Костюшко насторожился.
Али-Эмете занимала особняк на ile St-Louis, у самой набережной Сены.
В гостиной, куда Тадеуш провёл Юзефа, было человек шесть мужчин и одна дама – хозяйка дома. Костюшко, не привыкшему ещё к парижской обстановке, показалось, что он вошёл в громадный зал, где было много народа. Обманывали зеркала, бывшие по обеим стенам комнаты, в общем совсем уж не большой, и много раз отражавшие общество.
Хозяйка лежала в капризной позе на низкой кушетке. Золотая арфа стояла подле. Чуть зазвенели струны, когда хозяйка встала навстречу входившим.
– Счастлива видеть вас, – сказала она, точно повторила заученный урок, и протянула Юзефу маленькую, красивую, надушенную руку – Спасибо, мосье Костюшко, что привели дорогого гостя. Он ваш брат?
– Уи, мадам – Тадеуш склонил голову.
Княжна Владимирская была в нарядной «адриене» с открытой грудью и плечами. Платье было модное, почти без фижм. Среднего роста, худощавая, стройная, с гибкими и вместе с тем ленивыми, какими-то кошачьими движениями, она была бы очень красива, если бы её не портили узкие, миндалевидные, косившие глаза. В них не проходило, не погасало некое беспокойство, которое Юзеф про себя определил двумя словами: «Дай денег…»
– Господа, позвольте познакомить вас – мосье Юзеф Костюшко, из Варшавы.
Она протягивала полуобнажённую руку со спадающими кружевными широкими рукавами и называла поляку своих гостей:
– Барон Шенк… Мосье Понсе… Мосье Макке… Граф де Марин-Рошфор-Валькур, гофмаршал князя Лимбургского.
Названный старик, с лицом, изрытым морщинами, с беззубым узким ртом, осклабился в приторной любезной улыбке.
– Михаил Огинский, гетман литовский.
Юзеф долгим и пристальным взглядом посмотрел на Огинского и низко ему поклонился. Тот кивнул в ответ.
– Все мои милые, верные, дорогие друзья, – сказала Али-Эмете, усаживаясь на кушетку.
Костюшин сел против неё и осмотрелся. Обстановка была богатая, но Юзеф заметил, что всё было в ней случайное, рыночное, наспех купленное, временное, наёмное. Казалось – принцесса Владимирская не была здесь у себя дома. Золото зеркальных рам слепило глаза, зеркала удваивали размер залы, но комната была совсем небольшая, и в ней было тесно. Общество было пёстрое, и, хотя разговор сейчас же завязался и бойко пошёл, было заметно, что все эти люди чужие друг другу и чужие и самой хозяйке, что они лишь случайно собрались здесь и что «свой» здесь только брат. Он уселся у ног хозяйки на низенький пуф, взял лист бумаги и начал набрасывать карандашом портрет, не спускал с принцессы нежного, влюблённого взгляда.
Макке стал рассказывать, как он был на прошлой неделе в Версале на королевском выходе к мессе.
– Плох король?.. – спросил, сжимая морщины, граф Рошфор.
– Не то что плох, а видно, что не жилец на этом свете. И нелегко ему.
– Ну вот… Везде де Мопу… Ему только соглашаться.
– Это уже не король – Макке повысил голос – Божества нет. Нет торжественности, трепета, всё стало бедно, скромно, Levee du roi – утренний приём у короля. Король вышел совершенно одетый, готовый к мессе, обошёл представляющихся, расспрашивал о делах… Какое же это «Levee du roi»!.. Когда-то, при Людовике XIV, да ведь это было подлинно пробуждение некоего божества, вставание с постели со всеми интимнейшими подробностями человеческого туалета… Доктор, дворянское окружение… Стул…
– Оставьте, Макке, – капризно прервала рассказчика принцесса Владимирская – Удивительная у вас страсть рассказывать всякие гадости, от которых тошнит, и покупать неприличные картинки с толстыми раздетыми дамами на постели. А когда дело коснётся высочайших особ – тут вам и удержу нет… Такая страсть под кроватями ползать.
– Princesse, я хотел только сказать, что раньше дворянству показывалось, что король тоже человек и, как говорят римляне, – nihil humanum…Не чужд ничему человеческому.
– Есть вещи и дела, Макке, о которых не говорят в салоне молодой женщины.
– Зачем же их публично делали во дворце?
– Мало ли что делается публично по всем дворам Парижа, но слышать разговоры об этом у себя в доме я не желаю… Меня просто тошнит от этого. Судари, кто из вас видал трагедию «Танкред»?..
Ознакомительная версия. Доступно 351 страниц из 1755
