Дарт Лонгботтом (СИ) - "Добрый Волдеморт"

Голос директора Хогвартса загремел, а глаза засверкали от негодования:

— Более того, смысловое значение написанных слов навсегда запечатлевалось в аурах детей. По счастливой случайности, мисс Амбридж успела использовать только одну установку: «Я не должен лгать». Если бы я заранее знал, что она так издевается над детьми, я бы немедленно отстранил мисс Амбридж от преподавания и передал её в руки Аврората!

На трибунах тут же зааплодировали сторонники Дамблдора. Подождав, пока шум утихнет, Палпатин дал слово Корбану Яксли. Тот не выглядел настолько представительно, как директор Хогвартса, но голос Корбана звучал не менее уверенно:

— Уважаемый Визенгамот, господин Верховный волшебник. Если высокий суд сочтёт необходимым ознакомиться со списком учеников, получавших наказание, то вам сразу станет понятно, что Долорес Амбридж была в своём праве!

Раздались возмущённые крики сторонников Дамблдора. Многие судьи потребовали огласить фамилии учеников, и Палпатин незамедлительно отлевитировал нужный свиток в сторону секретаря суда. Персиваль Уизли надулся от важности и чётко зачитал весь перечень пострадавших. В зале воцарилась недоумённая тишина.

Яксли с ухмылкой победителя посмотрел на Дамблдора и сказал, обращаясь к судьям:

— Как вы могли заметить, уважаемые лорды и леди, в этом списке нет ни одного чистокровного волшебника. В нём указаны тринадцать магглорождённых и двое полукровок. А как вы все знаете, согласно магическим законам, опекуном таких детей на время обучения становится директор Хогвартса. И на тот момент директором была моя подзащитная — Долорес Амбридж. Говоря проще, она была вправе решать, как воспитывать в выходцах из обычного мира уважение к магическим традициям.

Зал молча слушал. Одни судьи задумчиво хмурились, другие согласно кивали на слова защитника. Было заметно, что никто не остался равнодушным. И Яксли экспрессивно продолжил:

— Уважаемый Визенгамот. Вы не понаслышке знакомы с тем, что многие магглорождённые далеко не всегда следуют нашим законам. Выходцы из мира магглов склонны лгать, непочтительно относиться к магии и бездумно использовать слова, не осознавая, что в нашем мире за такое легко можно понести серьёзное наказание. Поэтому, отчаявшись помочь студентам понять, насколько важно правильно воспринимать магию, мисс Амбридж прибегла к столь радикальным мерам. Просто потому, что магглорождённые подсознательно считают наш мир неправильным, а нас — странными и нелепыми ретроградами, погрязшими в невежестве!

На это провокационное высказывание из сектора радикалов раздалось несколько возмущённых выкриков, но Палпатин мгновенно призвал самых буйных к порядку, и Яксли подытожил свою речь:

— Мисс Амбридж искренне стремилась привить детям ответственность за свои слова и поступки. Она делала это исключительно ради блага новых жителей нашего мира! Только представьте, как тяжело ей было принимать такие решения и как она страдала, применяя подобный артефакт. Но что только не сделаешь ради благополучия детей!

В наступившей тишине прозвучал немного истеричный вопрос Гарри Поттера:

— Амбридж была моим опекуном? Да ну, бред! Что это за нелепые шутки⁈

— Не волнуйтесь вы так, молодой человек, — снисходительно улыбнулся Яксли. — С момента возвращения к работе мистера Дамблдора, уже он несёт за вас ответственность. Но только до достижения вами магического совершеннолетия или окончания учёбы.

— А в Отделе тайн за меня тоже отвечала Амбридж? — с надеждой спросил Гарри.

— Нет, мистер Поттер, — похолодевшим тоном произнёс Яксли. — Директор школы пусть и несёт ответственность за своих подопечных, но обязан обеспечивать вашу безопасность исключительно на территории школы. Если вы сядете на метлу, залетите поглубже в Запретный лес и там убьётесь об особенно прочное дерево, то магический откат ваш временный опекун не получит.

— Теперь вы всё слышали, господа судьи! — прервал Палпатин Поттера, который хотел задать новый вопрос.

Совещание Визенгамота было недолгим, и в результате Долорес Амбридж была оправдана. Даже наказание второго полукровки, мистера Ли Джордана, судьи сочли справедливым. Не стоило старшекурснику прилюдно оспаривать методы преподавания Долорес Амбридж. Если каждый студент начнёт вслух сомневаться в компетентности своих профессоров, ничем хорошим это не закончится.

Воспрявшая духом Амбридж посмотрела на Яксли непередаваемым взглядом, а затем поклонилась судьям и вышла из зала, задорно цокая каблучками. От её торжествующей улыбочки лицо Поттера натурально перекосило. Гарри возмущённо посмотрел на Дамблдора, но тот лишь мрачно покачал головой.

Следующим вопросом было обсуждение последней воли Сириуса Блэка. Прочитав вслух текст завещания, Шив посмотрел на очкастого гриффиндорца и громко спросил:

— Вы согласны сменить род и стать Блэком, мистер Поттер?

Этот простой вопрос заставил очкастого гриффиндорца надолго задуматься. Несмотря на то, что Гарри воспитывался в семье тётки-магглы, тот понимал — решение отказаться от фамилии «Поттер» вряд ли вызовет одобрение хотя бы у одного волшебника в мире магии. Даже те, чьи рода были известны всего лишь двумя-тремя поколениями, гордились своими корнями и превозносили их.

— Я?.. Не согласен! — буркнул Гарри и с вызовом спросил: — А какая разница, если Сириус завещал дом мне?

— Мэнор, мистер Поттер. К вашему сведению, это не просто дом или поместье, — серьёзно сказал Палпатин, покачав головой, словно осуждая необразованность юноши. — Мэнор — это средоточие магии рода. Место, в котором находятся алтарь, библиотека, дуэльный зал, лаборатории и многое, многое другое. Без принятия в род мэноры нельзя передавать посторонним.

— Сириус мой крёстный, а я — не посторонний! — выкрикнул Поттер так громко, что судьи посмотрели на того с неодобрением, а Персиваль Уизли сделал «страшные глаза» и погрозил Гарри кулаком.

— Моя жена также является вашей крёстной, мистер Поттер, — хмыкнул Палпатин. — Однако это не даёт вам никаких прав на имущество Лонгботтомов. В магическом мире институт крестничества существует лишь для того, чтобы помочь сиротам получить нормальное воспитание в семье, и не оказаться в приюте. Однако ни один волшебник не оставит наследство ребёнку, не приняв того в свой род, пусть даже в качестве младшей ветви.

— Сириус был в тюрьме, — сердито сверкнул очками Поттер, — и поэтому не мог меня забрать у тётки. А где тогда была ваша жена? Почему род Лонгботтом не взял меня к себе, сэр?

— На это были серьёзные причины, мистер Поттер, — ответил без улыбки Палпатин. — В те времена вашу судьбу решал лично профессор Дамблдор, можете поинтересоваться у него. И кстати, насколько я знаю, вам до сих пор не назначили нового опекуна. Я полагаю, на следующем заседании нам сто́ит исправить это упущение.

— Мне больше не нужен никакой опекун! — рявкнул Поттер, представляя себе Долорес Амбридж. — Я не собираюсь послушно выполнять чьи-то приказы! А вдруг это будет Люциус Малфой или ещё какой-нибудь «Пожиратель Смерти»?

После слов Поттера судьи недовольно зашумели. Ругались и консерваторы, и сторонники Палпатина, и даже приверженцы Дамблдора. Один только Малфой, словно король, сидел в кресле, опершись подбородком на скрещённые руки, лежавшие на трости, и делал вид, что слова Поттера его совершенно не касаются.

— Если вы так хотите этого избежать, вам следует в трёхдневный срок подать заявление об эмансипации, — предложил Шив. — Иначе Министерство магии оставляет за собой право назначить опекуна для вас самостоятельно.

Поттер сердито сверкнул очками, кивком подтвердил, что всё понял, после чего направился к своему месту.

Палпатин заметил, что, с того самого момента, как он заговорил о законности притязаний на имущество Блэков, лицо директора Хогвартса стало постепенно мрачнеть. Похоже, раньше Дамблдор был уверен, что получит золото из хранилища Сириуса, но после начала обсуждений понял — этого не произойдёт. Кроме того, Шив намеренно стремился к тому, чтобы Поттер получил самостоятельность как можно раньше. Ведь эмансипированный волшебник отвечал за себя, и защита Хогвартса больше на такого мага не распространялась.