"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Изверин Алексей

Эта первая полноценная железная дорога легко перерастёт в общемосковскую систему конок, и кирпичи с будущих заводов – по ночам – могут быть доставлены почти непосредственно к стройкам. Это же выгодное дело. И держать его надо в казенном ведении с известной долей частного капитала.

Ночевали мы в Тайницом путевом дворце, в месте отдыха коронованных паломников весь послепетровский период. Вышли с рассветом. Зевающий англичанин перебрался в коляску, а я знай себе шагаю и думу разную думаю. Погруженный в заботы государевы, не заметил, как отмахал 30 верст. Лишь когда показался впереди военный лагерь, ровные, как по линеечке, ряды белых палаток, окруженные вытоптанными лугами, превращенными в плацы, понял, что здорово устал. Позвал Джорджа, чтобы обменяться впечатлениями и отвлечься от гудящих подрагивающих ног.

Граф Маккартни был поражен – и заметным даже издали порядком и чистотой в огромном скопище военных, и интенсивностью их тренировок, и даже поведением часового, наставившего на нас свое ружье.

— Коробицын, оставь его! Человек на посту – понимать нужно! – осадил я ретивого бодигарда. – Часовой! Вызывай старшего караула!

Как из-под земли выскочил дежурный офицер с побелевшим от напряжения лицом. Ожег грозным взглядом караульного, тут же опустившего фузею, и бросился ко мне с извинениями.

— Отставить! Начальника лагеря ко мне!

Пока капитан отдавал необходимые приказы, попытался разговорить часового, внимательно изучив его форму. Остался доволен – швеи в подмосковных деревнях, получив заказ, крой и нужные материалы, ударными темпами обшили мне два полка.

Караульный сперва не отвечал. Не от страха язык проглотил, а по Уставу.

— Я, как старший здесь командир, разрешаю тебе говорить. Кто таков?

— Сенька я Пименов, сын Петра. С Косого Брода, что в Самоцветных горах.

— С Урала – значит, крепкой породы. Хороший из тебя солдат выйдет. Глядишь, и в офицеры выйдешь. А и не выйдешь, все одно станешь прозываться Семеном Петровичем. Или ты Арсений?

— Так точно, Государь! Арсений и есть.

— Ну, служи дале, рядовой егерского полка Арсений Пименов!

Ко мне с докладом подскакал Адам Жолкевский, чей первый Оренбургский полк послужил донором для трех новых полков, растворившись в них без остатка. Сам Адам при этом получил звание бригадира, а его комбаты стали полковниками.

Рядом с ним гарцевал Зарубин, командир егерского легиона, включавшего пока два полка легкой пехоты нового строя и приданные им эскадроны кавалерии. Из уважения к поляку Чика вперед не полез. Ждал, пока Адам доложится.

— Ваше Императорское Величество, первый оренбургский полк и два мытищинских полка упражняются в захождении и развертывании в колонны. Прикажете прервать занятия?

— Нет, – покачал я головой, – но по окончании постройте полки, и я скажу солдатам речь.

— Слушаюсь, – отдал честь поляк, усвоивший наконец положения нового устава.

— Где твои орлы, Зарубин? – окликнул я командира егерей, побоявшись, что он лопнет от переполнявшего его нетерпения.

— На экзерциции перекатных цепей.

— Осваиваете мои указивки?

— Как есть, осваиваем, Государь. Ничего сложного.

— Это на плацу ничего сложного. А под огнем, да когда на тебя колонны врага прут…

— Дай Бог, скоро и в бою испытаем.

Я печально покачал головой. Прав, Чика: действительно скоро и действительно испытаем. Вот таких необстрелянных юнцов, как Сенька Пименов. Скольких из них недосчитаемся?

— Коня мне! Поедем взглянем на то, что у вас получилось. Сэр Джордж, вы с нами?

— Как я могу пропустить такое редкое зрелище!

До луга, где проходила тренировка, оказалось рукой подать. Открывшаяся картина англичанина поразила. Он даже в седле привстал, чтобы разглядеть все в подробностях. Батальоны в цепях тренировали отступление, перемещаясь в несколько линий. Первая, выдав холостой залп, разворачивалась и бежала занять позицию позади строя. Там же производила перезарядку. Вторая цепь повторяла действия первой. Следом – третья. Потом снова первая.

Не скажу, чтобы действовали они слаженно, несмотря на наличие на флангах опытных солдат-флигельманов. Спотыкались, теряли равнение, но все равно это было нечто новое для этого мира.

— В первый раз такое вижу! – признался граф.

«Смотри, смотри, англичанин! Перед тобой, со значительным улучшением, тактика, с помощью которой американские колонисты разделают в скором времени под орех наемные гессенские полки вашего короля».

Предупреждать графа я не стал. Зачем? По мне, пусть лучше у англичан за океаном голова болит, чем они полезут в русские дела.

— А если вдруг с фланга кавалерия?

— А вот мы сейчас ее и изобразим!

Я свистнул. Наша немалых размеров группа пришпорила лошадей и понеслась наперерез отступавшим цепям.

Сразу же застучали барабаны. Рекруты начали быстро сбиваться в каре, выхватывая на ходу из портупей штыки и присобачивая их к фузеям. Унтеры с золотыми галунами на воротниках и обшлагах надрывали горло, собирая егерей в единое целое.

Не понадобилось.

На перехват нашей группы вынесся эскадрон казаков с задранными в небо пиками.

— Кавалерийское прикрытие! – с гордостью пояснил Зарубин. – Все, как ты наставлял, Государь.

— Впечатляет! – признался Маккартни, останавливая своего коня вслед за всей группой. Нам только с казаками не хватало столкнуться на встречных курсах.

— Чика! Лесную засаду придумали?

— А как же! Показать?

— Действуй!

Зарубин помчался к егерскому каре. Махнул рукой в сторону небольшой рощи с развесистыми дубами. От отряда отделилась группа солдат и трусцой побежала в ту сторону. Выбрав один из самых разросшихся дубов, они споро вскарабкались на дерево, распределившись по веткам на разной высоте.

Чика, горяча коня на краю рощи, что-то скомандовал, подкрепив слова выразительным жестом. В роще громыхнуло. Дуб окутал белый дым, полностью скрыв и без того незаметных стрелков. Когда дым развеялся, на дубе никого не оказалось.

— Куда делись егеря? – снова удивился Джордж.

— Спрятались в складках местности, – подсказал я. – Как вам мой импровизированный редут?

— Колоссально! Но легкая пехота… Битвы выигрывают линейные батальоны!

— Поживем – увидим, сэр.

«Ждать недолго!» – хмыкнул я про себя.

— Государь! – окликнул меня бригадир Жолкевский. – Полки построены.

Митинг не был экспромтом. Я целенаправленно посещал учебные лагеря и толкал речи перед новыми солдатами. Я прекрасно помнил, что высокая мотивация позволяла побеждать революционной армии Франции там, где не хватало выучки и оружия. Как раз мой случай.

Речь не отличалась оригинальностью. Я кричал о том, что мы армия добра и справедливости. Что бьёмся за новый прекрасный мир, в котором каждый сможет быть кем захочет. Что дворяне будут сражаться за свои привилегии и старые порядки до последний капли крови, и им, новым воинам Красной Армии, следует быть смелыми и дисциплинированными. Что нашим бесстрашием и сплоченностью мы побьем супостата. И так далее, и тому подобное. Англичанину эта речь была в новинку, и он даже строчил что-то в маленькой книжечке.

Лица солдат после моей накачки светились от желания немедленно броситься в бой и порвать врага. Но вместо этого состоялся ужин с лишней чаркой водки и отбой.

Я тоже наладился спать в шатер, растянутый в ожидании меня еще днем. Остро хотелось завалить в кроватку Аглаю и хорошенько ее отлюбить, но увы! Пост, однако. Не будем давать повода своему окружению меня не уважать.

^{(егерская форма обр. 1775 г. На левой картинке штык егерской фузеи изображен неверно)}

Глава 17

Почти неделя пребывания в Троице-Сергиевой лавре не была напрасно потраченным временем. Во-первых, мои соратники должны сами, без моего ежедневного пригляда, справляться с задачами. Я даже на ежедневные доклады, передаваемые мне конной эстафетой, не отвечал. Сами. Все сами. Во-вторых, общение не с высокопоставленными иерархами, а со священниками среднего и низкого уровня пошло мне на пользу в плане лучшего понимания психологии этого сословия. Все-таки на самый верх в их иерархии попадают отнюдь не заурядные люди, не столь зашоренные, но слегка оторвавшиеся от паствы.