О моём перерождении в сына крестьянского 1 (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

– Откровенно.

– Ну так Лидеру надо знать, кто на что способен. Кстати, может, уже познакомимся?

– Разумно. Это, как ты уже слышал, Крюк. Он у нас за Авангарда, хотя скорее просто разведчик и носильщик. В такие места и зарубы, где надо держать удар, мы не лезем. Я – Мокрица. Лидер и сама себе Советник. А это – Болтун, Арьергард. Все вместе мы – банда Кротов.

– Её остатки, – буркнул шатен.

– Да, недавно нас было больше. Но наши ведьмачки... – вздох, – в общем, одной не свезло, да и второй... как бы тоже. Гм. Ты вроде силён, но опыта у тебя нет, так что делай, что скажу, а вперёд не суйся.

– Даже в мыслях не было. Значит, сегодня – притирка?

– Нет, – Мокрица поморщилась. Интересно, за что ей такое прозвище выдали? Чисто за рыжину или ещё какие причины есть? – На притирки и проверки у нас просто нет времени. Придётся лезть с ногами, да сразу в самый жир. Кстати, что ты ещё из боевого умеешь, кроме Зарядов этих?

– А что надо?

– Дело скорее в том, чего НЕ надо. Огня. Или того, что может дать искру.

– Рудничные газы? Риск объёмного взрыва? Понимаю. Значит, в минус Огонь и Молнии. Учту.

– Тогда пошагали. Пока, Корноух.

– Удачи вам, молодёжь.

Вот так легко и просто (нет) я и стал новым Кротом на половинную ставку.

Сомневаюсь, что меня бы вот так сразу взяли в оборот, если бы не общая тяжесть ситуации, в которую попала рыжая с коллегами. Из-за выбытия обеих дам с приемлемым чутьём на магию банде стало слишком уж рискованно работать, вот и накопили долгов перед волчанскими. Я же Кротов совершенно не фигурально спас. Самое малое от расформирования.

Какой же работой занимались Мокрица с коллегами? Зачем спускались под землю?

Если мир пронизан магией, а море маны доступно всем, кто отбрасывает на него свою тень, вышло бы очень странно, если бы пользоваться ею могли только разумные существа. Сверх того, принятие судьбы случается отнюдь не только у вертикальных гуманоидов. Или даже одних лишь млекопитающих. К добру или худу, но такой привилегии у высших животных нет. Более того: иной раз на тропу развития встают даже растения с грибами. С весьма, скажем так, своеобразными результатами...

Вы ведь уже понимаете, к чему я клоню? Именно. Сложно не понять.

Монстры.

Среди прочей литературы, которую я брал почитать (а также скопировать) на своём основном месте работы, имелись и бестиарии. Поэтому знал, что, говоря технически, монстрами стоит называть только существ, относящихся к необычному рангу и выше. Ну, или тех существ обычного ранга, которые по своей природе обладают выраженными опасными особенностями, или хороши в засадной тактике, или являются стайными хищниками повышенной сообразительности – в общем, могут представлять угрозу для взрослого человека, который тоже имеет обычный ранг. Даже если этот взрослый вооружён и защищён чем-то не зачарованным.

И то вокруг темы, где проводить черту между уже монстрами и ещё тварями, не утихают дискуссии. Это с границей между монстрами и чудищами всё ясно: наличие домена сразу даёт понять, кто тут царь природы – а вот тут...

В моём втором мире (обычно называемом, кстати, Цоккэс – что в прямом переводе с имперского означает или Серединный, или Равновесный, или Ценнейший, смотря по контексту) царит вполне себе реализм, пусть и с поправками. Поэтому живые существа, живущие в нём, даже наделённые магией и магическими особенностями, остаются прежде всего живыми существами.

Они не самозарождаются в гнилой соломе. Они не могут существовать на чистой мане (вот дольше терпеть голод и жажду за счёт магии – это запросто; впрочем, для некоторых растений, притом как раз подземных и эндемиков из чародейских оазисов, ну и растительных монстров Леса Чудес, тезис не вполне верен). Они, даже хищные, почти никогда не кидаются на людей с яростью берсеркеров, поскольку желают прежде всего выжить и оставить потомство. Это в фэнтези обычные серые волки будут люто и бескомпромиссно атаковать человека в латах, пока не полягут всей стаей; нормальные волки, если только бешенством не заражены, ведут себя совсем иначе.

Также с местными тварями работают общие принципы экологии. В частности, под землёй, в скудных и специфичных условиях, живут потомки тех, чьи предки проиграли эволюционную гонку за – буквально – место под солнцем. Низовые биомы бедны на ресурсы, обитатели их малочисленны и слабы, монстры в истинном смысле слова, то есть существа необычного ранга угрозы, вырастают под землёй так редко, что тысячекратно проще услышать байки о них, чем повстречать вживую. Ну, если вести речь о слоях, что близки к поверхности, а не о том, что таится в километре от поверхности и ещё глубже.

Делает ли это обитателей самых нижних и глухих углов столичных подземелий, куда чистильщики ходят, безобидными и няшными, как домашний белый кролик?

Ещё чего!

– Бояться крыс не стоит, – на ходу рассказывала рыжая. – Они твари умные и трусливые, первыми не кидаются. Ну, если к гнёздам не лезть, но гнёзда – то забота гильдейских новиков, не наша. А на наших, кротовых глубинах крысы появляются редко и малым числом. В общем, можно прибить мимоходом, но не более того. Не стоят они возни. Даже ради миски жидкого супа надо пять хвостов сдать.

– А наш Болтун и поныне за хвостами охотится, – вклинился Крюк. – Только уже не сам в храмы приносит, а мелкоте уличной раздаёт, чтоб тем посытнее жилось. Добрый он у нас, не смотри, что лысый.

– Не добрый, а исполнительный, – поморщилась Мокрица. – Это я велела высматривать годных в банду, подкармливать и учить. Нам смена нужна: не век же по щелям лазать. Ты сам вон уже, считай, настоящий дуб-переросток, а заменить некем.

– Ну да. Какой дурак к нам полезет? Кроты – не банда, а отстой.

– Заткни пасть, – прошипела рыжая. – И не мешай. Или чеши отсюда обратно наверх, к пузатой своей, а потом не возвращайся.

– Да чё ты сразу-то...

– Заткни. Пасть. Ур-род бесячий, фуф. Так. Крысы. Это не наша забота. Наша – это ташши, склоры, фуфисы, бледные плевуны, злапы и ещё всякое по мелочи. Включая едучий мох: его надо отскребать, а потом можно загонять кожевникам за медяшки. Но вот обычный пещерный мох трогать нельзя.

– Почему? – спросил я.

– Предки не велели. Да и что толку с обычного-то? Просто пища слизней, а так даже медяшек не стоит, хоть охапками его таскай. Итак, ташши...

Если просуммировать сказанное, подземная монстрофауна пограничных глубин выходила не особо опасной. Самыми неприятными выходили бледные плевуны (один из которых как раз и оставил Крюку его приметный шрам на морде). Потому как яд у этих дальних родичей садовых слизней имел сильные разъедающие свойства, а плеваться они старались в глаза. Зазеваешься – и ослепнешь, если на месте не помрёшь.

Столь же неприятными представлялись ташши с фуфисами: крупные, длиной с предплечье, хищные многоножки и стайная всеядная помесь мартышек с крысами размером примерно с терьера.

Правда, способы доставлять неприятности у тех и других выходили разные. Ташши – многоножки – умели ну очень хорошо маскироваться; это была их видовая особенность, очень полезная для засадных охотников. Как и яд. Не прям смертельный, с одного-двух укусов не помрёшь, даже ребёнком будучи; но помучиться пару дней придётся. Головокружение, рвота, лихорадка, иногда малоприятные глюки, иногда судороги, иногда иные признаки острого поражения нервно-паралитической гадостью. К тому же у людей порой обнаруживалась уязвимость к их яду. Одна из ведьмачек Кротов, которой не свезло, как раз из таких оказалась. И задохнулась от анафилактического шока, как я понял по скупому, но точному описанию симптомов; обычное противоядие не помогло, да и не могло помочь.

Что до фуфисов, то эти отличались умом и сообразительностью. И шкодливой, пакостной злобой. Основной причиной, почему крыс редко можно встретить в нижних подземных горизонтах, служили как раз они. Ловили крыс и жрали, если без неаппетитных подробностей.