Расколотый надвое - Майорова Жанна

И сейчас, когда они влетели в гостиную, Гермиона чувствовала раздражение, нервную дрожь во всём теле.

Ей, черт возьми, хотелось его провоцировать.

Хотелось скандалить с ним.

Неужели Малфой думает, что такое грандиозное и жуткое событие, как поцелуй с ним, можно совсем не обсуждать?

Она предусмотрительно отбежала к книжным полкам, и замерла там. Стратегически удобное положение, так как недалеко была лестница, ведущая наверх.

Но только вся её стратегия обламывалась на том, что Малфой бегал гораздо быстрее. Приди ему в голову мысль догнать её, она вряд ли успеет подняться даже на две ступеньки. Слизеринец настигнет её в два прыжка.

– Так почему ты это сделал? Почему поцеловал меня, Малфой?

Храбрая гриффиндорка.

Дёргает змею за хвост.

Да она практически подставила ей шею для укуса!

Блондин злобно прищурился.

Она ожидала, что он продолжит эту игру. Будет всё отрицать. Или выйдет из себя и попытается заткнуть ей рот… более грубыми методами.

Но он неожиданно избрал другую тактику:

– А что насчёт тебя, Грейнджер? Почему ты позволила мне?

И это было неожиданно. Удар под дых, выбивший из неё воздух. Но этого нельзя было показывать. Даже моргать слишком часто нельзя было.

Отличный вопрос на самом деле.

Она могла бы перехватить у него эстафету отрицания. Что-нибудь в духе – он схватил её, сделал это насильно. Ей было бы даже проще. Ведь когда девушка говорит, что парень поцеловал её насильно, ей как-то традиционно больше верят, чем парню, пожаловавшемуся на то же самое.

Нет, она не станет. Она же храбрая гриффиндорка, чёрт возьми! А честность тоже требует храбрости. Иногда даже большей, чем вступление в схватку с самым сильным тёмным волшебником в истории магического мира.

Почему ты позволила мне?

– Я просто… растерялась.

По крайней мере, она не соврала. Это была правда. Чистая. Но есть дьявольская разница между чистой правдой и… всей правдой. Просто всю правду она пока не могла ни сформулировать толком, ни тем более озвучить даже самой себе. Это было нечто тёмное, сокрытое где-то в глубине её души.

– Растерялась, значит…, – с усмешкой нараспев протянул Малфой. – И часто ты так… теряешься?

Гермиона возмущенно выдохнула.

Спокойно.

Он специально провоцирует тебя.

Ты ведь этого ожидала. О чём ещё он может говорить? Если не метёт языком о грязной крови, обязательно будет намекать на легкодоступность.

– Если ты так просто теряешься со мной – с тем, кого ненавидишь – то можно предположить, что твои любимые гриффиндорцы уже все поголовно не по разу пересовали свои языки тебе в рот.

– Как предсказуемо, Малфой.

Гермиона чувствовала себя даже немного довольной тем, что предсказала его дальнейшие мысли. Вот только они всё равно отчего-то задевали.

Ну, самую малость, может быть. Как быстрый росчерк бритвы по коже. Иногда едва заметный.

Заметный не сразу.

Расползающийся потом уродливым «ртом» на коже.

Так. Он упомянул её легкодоступность, сейчас пройдётся по внешности.

Но Малфой лишь злобно поджал губы. Видимо, понял, что его заезженная пластинка не даст ему тех результатов, на которые он рассчитывал.

– Расскажешь о том, что полезла ко мне целоваться своим уродливым подружкам? Очкастой и рыжей?

Он уточнил на всякий случай, вдруг тупоголовая Грейнджер не поймёт шутку.

Технически Джинни была ее рыжей подружкой. Интересно, как он отреагирует, если она примется уточнять. Девушка едва не фыркнула.

– Чтобы они обзавидовались? – тут же нашлась раззадоренная Гермиона. – Ведь о поцелуе с тобой мечтают все… парни в школе.

Сучка.

Ладно.

Надо серьезнее.

– Надеюсь, ты всё-таки не совсем конченая дура и не будешь трепаться об этом.

С показным безразличием Малфой передёрнул плечами. На самом деле он уже расслабился. Ему хотелось побыть одному.

Он отвернулся от неё, глядя на окно.

Отлично. Надо бы перекурить это всё.

Блондин решительно направился к любимому насиженному подоконнику, оставив грязнокровку в защитной позе, ожидающей нападения.

Пусть не расслабляется.

Она какое-то время мялась у стеллажа, по всей видимости, не зная, что делать. А потом тихонько проскользнула наверх. Верное решение.

Слава Мерлину! Он услышал легкий скрип первой ступеньки, лениво подумал, что надо заставить приставленного к ним эльфа починить, а то он совсем обленился.

…

Малфой чертыхался про себя в миллионный раз. Это какая-то глупость.

Импульс.

Порыв.

Наваждение.

Аффект.

Он мог легко найти себе оправдание. Собственно, и стараться было не нужно.

Чего только не сделаешь, имея проблемы со сном. Бессонница, перемешиваясь с кошмарами, вплетаясь в реальность, делала её ещё более стрёмной.

Может быть, этот случай в тёмном коридоре Хогвартса – тоже один из его кошмаров? Просто они теперь вышли на новый уровень. И вместо кровищи и трупов воображение будет подсовывать ему голую Грейнджер.

Голую.

Настолько голую, что можно будет рассмотреть, равномерен ли цвет ее кожи на разных участках тела, есть ли ямочки на пояснице, какого цвета у неё соски и…

Он снова хотел увидеть ту родинку.

В тот момент пальцы на его руке подрагивали от напряжения, по лицу точно пробегала тень контроля. Он почти поднял руку, чтобы ухватить тонкую ткань, выдернуть блузку, задрать вверх и посмотреть снова.

Плевать, что она будет делать.

Почему ты позволила мне?

Он и не ожидал, что она ответит честно. Но, похоже, она так и сделала.

Так что… Он мог бы воспользоваться её растерянностью чуть больше, позволить себе. Раз позволяла она.

Салазар, мать твою. Просто какое-то пятно на коже.

У грязнокровки, не забывай.

Ничего необычного. Ничего из того, чего не было бы у других девчонок.

Он свел глаза на кончике сигареты, без палочки заставив её воспламениться и сразу делая большую затяжку.

Отличный и практичный способ использования беспалочковой магии. Вот на что он тратил свой талант. Отец. Дед. Ну как вам?

Драко выпускал дым, даже не выталкивая его, лишь слегка приоткрывая рот. Настолько ему было лениво.

Тихие хлопки двери наверху. Несколько раз. Все – со слишком маленьким временным промежутком. Их точно было несколько. Вряд ли грязнокровка потащилась в душ. Видимо, проверяла, всё ещё ли он находится в гостиной. Зачем ей это? Надеется, что разозлённый Малфой выдаст себя и после скандала отправиться на охоту за подлежащими расчленению грязнокровками?

Его не покидало ощущение какой-то витающей в воздухе тревожности. И это помимо разлитого в нём панического перманента.

Драко резко вскинул голову на скрип лестницы, но там никого не было.

Он совершенно точно ощущал чьё-то присутствие. И это заставило парня насторожиться. У него даже появился странный порыв пойти проверить Грейнджер, но он задавил его ещё в зародыше.

Как объяснить ей поздний визит?

Пришёл подоткнуть одеялко?

Давай продолжим то, что начали в коридоре?

Почему-то напоминать себе о том, что она вообще-то грязнокровка, приходилось все чаще. Не было никаких черных пульсирующих черной жижей вен, не было ощущения грязи под пальцами. И запах… он должен был отталкивать. Но она пахла чем-то волнующим, запретным. Всем, что всегда хотелось попробовать. И всегда было нельзя. И карамелью этой своей, конечно. Всегда и везде эта ебучая карамель.

С маглянками было проще.

Он просто сделал это, чтобы понять, что весь трындёж деда и отца – один большой наёб. А ведь в раннем подростковом возрасте они внушали ему, что стоит прикоснуться к грязнокровке, как к женщине, и у него мгновенно отвалится член. Про маглов даже речи не было. Спасибо Салазару, что у него было больше способности критически мыслить, чем у Крэбба и Гойла. Этих, наверное, до сих пор можно пугать магловскими порножурналами. Блейз так и делал, когда им было лет по двенадцать. Те носились по гостиной и вопили, что у них вытекут глаза, поэтому держали их закрытыми и снесли все столы и стулья. А Гойл едва не угодил в камин.