Хозяйка заброшенной сыроварни (СИ) - Блик Саша

— Не видать мне картошки, — подытожила я. — Если сажать осенью, точно не взойдёт.

Это если не упоминать, что до осени она у меня скорее всего вообще закончится. Есть-то хотелось каждый день.

— Кстати, а почему ты тяпкой режешь, а не серпом? — поинтересовался мальчик.

— А что, в сарае был серп?..

— Ага! И коса ещё! Кажется, я даже секатор видел. Они чуть дальше от входа лежали.

Я прикрыла глаза. Сил возмущаться не было. Вообще ничего не было. Ну секатор и секатор. Ну был и был. Завтра буду умнее… если доживу.

Тяжело вздохнув, я подняла ноющие руки и страдальчески посмотрела на ободранные ладони. Садовых перчаток у меня, ясное дело, не нашлось (хотя, возможно, их тоже стоило поискать в сарае). А обмотать кисти хоть какой-то тканью я, увы, не догадалась.

Ну ничего, заживут.

— Пойдём, что ли, поедим, — предложила я. — А то я сейчас на кого-нибудь наброшусь.

Каша ждала нас на кухне. Несмотря на жаркий день, в доме царила прохлада, так что она всё ещё была свежей. Я наложила нам с Мариком еды и тяжело опустилась на скамейку.

Мышцы приятно ныли, по телу разливалась слабость. К сожалению, я слишком хорошо знала, что это значит. Завтра я, скорее всего, даже встать не смогу.

— Может, перенесём рыбалку? — малодушно предложила я.

— Почему? — расстроился Марик.

— Боюсь, завтра утром мне будет не до этого. Уверена, всё будет болеть.

— Понятно, — буркнул парень и уткнулся в свою миску. — Хорошо, давай перенесём…

И так мне неудобно стало, что я всё-таки дала заднюю.

— А знаешь… забудь! Если так хочешь, то приходи завтра. Но предупреждаю: меня будет не так просто разбудить. Да и ты… смотри по своему самочувствию.

— Хорошо, — оживился парень. — Но ты не подумай: я обязательно приду! Я очень крепкий!

Почему-то я в этом даже не сомневалась. Жаль, про себя я не могла сказать того же – особенно, в новом теле.

Каша закончилась быстро, и Марик засобирался домой. Тем более, что солнце наконец-то начало клониться к горизонту. Я проводила парня до крыльца и вернулась на кухню. Уселась напротив горшка и заглянула внутрь.

Каши оставалось прилично – минимум на пару порций. Жаль, не рассчитала. До утра испортится, а есть уже не хотелось. Я тяжело вздохнула. Надо будет в следующий раз поменьше готовить.

Я отодвинула от себя горшок и задумчиво уставилась в окно. На улице был виден… бурьян. Много бурьяна. В ровной границе светлела небольшая расчищенная площадка диаметром в пару метров, если не меньше. Прав был Марик: тут до осени возиться.

— Кто бы мне это всё расчистил, — вздохнула я. — Газонокосилка бы подошла…

Я постучала пальцами по столу. Покачала головой. И добавила:

— Ладно, с газонокосилкой я погорячилась. Можно что-нибудь попроще. Корову там, например… — Коровы вообще едят такие стебли? —  Или козу…

Внезапно место, где была набита новая татуировка, пронзило болью. В глазах потемнело. Откуда-то издалека послышалось злорадное блеянье…

Приступ прошёл так же быстро, как и начался. Разве что во рту пересохло. Нащупав стакан, я дрожащими пальцами поднесла его к губам и залпом выпила остатки воды. А затем поднялась и, пошатываясь, пошла к кладовой. Уж не знаю, почему, но на миг показалось, что блеянье доносилось именно отсюда.

8-2

Однако в кладовой было пусто. Вернее, не так. Пусто здесь, разумеется, не было. В тесном помещении дружной кучкой стояли мешки с крупой и картошкой. В центре высился чугунный котелок. На оставшихся двух полках виднелись остатки чистой посуды… кстати, за сутки накопилось прилично грязной. Надо бы её помыть.

Хмыкнув, я сделала шаг вперёд и зачем-то заглянула в котелок. Словно там действительно могло внезапно появиться что-то новое.

Разумеется, внутри ровным счётом ничего не было.

— Померещится же, — пробормотала я и, развернувшись, задумчиво побрела к столу. Присела на лавку. И как-то незаметно доскребла остатки каши прямо из горшочка.

Потом встала. Собрала грязную посуду. Вынесла на улицу – и, слегка морщась от саднящей боли в ободранных ладонях, перемыла всё в тазу. Благо, мыло я нашла ещё вчера. Вернула всё в кухню.

Ещё раз выглянула во двор.

Напротив крыльца темнел бурьян, отбрасывая на стены дома причудливые тени. На секунду показалось, что трава шевелится, и я передёрнула плечами.

— Померещится же, — ещё раз повторила я и покачала головой.

Закрыв дверь, я пошла в комнату. На миг подумалось, что из четырёх дней, проведённых в новом мире, я всего второй раз иду спать своими ногами – надо же. И впервые имею возможность нормально подготовиться ко сну.

Кстати, переодеваясь, я обратила внимание, что татуировка как будто слегка потускнела… А возможно, всё дело было в сгущавшихся сумерках.

— Надо ведь накопать червей! — вспомнила я. Потопталась возле сундуков и вздохнула. — Ладно, завтра пораньше встану…

Сладко зевнув, я растянулась под одеялом и прикрыла глаза. Комната пахла чистотой и свежим деревом. А ещё – парным молоком. Запах навевал мысли о далёком детстве и бабушке… Неудивительно, что я очень быстро провалилась в сон.

Снились мне опять обрывки непонятных картинок. Тут я снова была Мелиссой в её естественной среде обитания. То скучала за партой, то танцевала на средневековом балу, то обедала за длинным столом, совершенно не путаясь в приборах. Говорила с кем-то, на кого-то ругалась…

А под конец картинка медленно потускнела, словно телевизор выключился. И на тёмном фоне появился незнакомый мужчина. Лет шестидесяти на вид, с аккуратной бородой и узловатыми пальцами. Подошёл вплотную и встал, грозно нависая надо мной – рост позволял.

— Ты когда уже делом займёшься? — прогрохотал он так, что я внутренне содрогнулась.

— Так я и занимаюсь… — попыталась возразить я. Жаль, изо рта не вылетело ни звука.

— Что происходит? — попыталась возмутиться, но тщетно. Как это часто бывает во сне, я очень сильно пыталась хоть что-то сказать, но у меня ничего не получалось. Я беззвучно открывала и закрывала рот, с каждой секундой всё сильнее раздражаясь.

Незнакомец наблюдал за мной с любопытством биолога-натуралиста, слегка пожёвывая губами.

— Надень кулон, — произнёс он, обрывая мои мучения.

Я удивлённо замерла и огляделась, пытаясь понять, о каком кулоне речь. Но вокруг меня ровным счётом ничего не было. Только незнакомец. Он покачал головой и добавил:

— Просыпайся?

— А? — выдохнула я, удивляясь внезапно обретённому голосу.

— Лисса, просыпайся! На рыбалку пора!

Я села с резким вдохом, глядя прямо перед собой. И тут же застонала и упала обратно. Когда-то давно, года два назад, я решила держать себя в форме и взяла абонемент на занятия степом. Помню, на следующее утро я проклинала всё на свете, справедливо полагая, что эти занятия были худшим решением в моей жизни. Потому что тело болело неимоверно.

Так вот, ответственно заявляю, что та боль была сущей ерундой по сравнению с тем, что я ощущала сейчас. Не пошевелиться же! Кошмар…

— Я не пойду, — простонала я.

— Почему? — возмутился Марик. — Ты же обещала! И я удочки принёс.

Я приоткрыла и скосила один глаз. Парень с гордостью демонстрировал два длинных удилища, едва различимых на фоне тёмной стены. Я снова застонала.

— Мы червей не накопали, — припомнила я. — Ловить не на что.

— Я вчера по пути домой шитиков набрал! — не сдавался Марик. — Целый горшок! Ну идём, а?

Я снова застонала. Ну какой же продуманный, противно даже.

— Сколько времени? — сдалась я. — Мне переодеться надо.

— Час до рассвета! Давай быстрее!

С этими словами Марик выскочил из комнаты, оставив меня мучиться в темноте. Я потёрла лицо ладонями, пытаясь прогнать сон. И хотела уже вставать, как в комнату снова просунулась вихрастая голова. Едва различимая в кромешной тьме.

— А каши не осталось?