Изнанка желаний (СИ) - "Lt Colonel"

Я заглянул на площадку. И хоть там собралась тьма народа, съёмки не велись. Судя по всеобщей взбудораженности, что-то мешало.

Я уловил обрывок разговора:

— …снова разболелась и заперлась у себя. Что у неё свербит вечно? — жаловался худощавый очкарик у одной из камер. Солидной. Такими кино делают.

— Объясняли же, — вступилась за актрису полноватая женщина, — болезнь у неё. Что-то с печенью… или почками? Нельзя ей перенапрягаться. Отлежится у себя и выйдет.

— Печень? Почки? А лампочек столько зачем натаскали? Прогревает она себя, что ли?

Они оба мазнули по мне незаинтересованными взглядами. И правильно. Нечего на разнорабочего пялиться.

Нокситка больна? А что, девочки-волшебницы могут болеть? Это ж чем её так проняло? Желания лезть с расспросами к ней у меня поубавилось. Ещё заявлюсь, пока она будет корчиться от боли. Хорошее же выйдет первое знакомство!

Холодная, рациональная часть разума возразила. С какой стати волшебницам рассказывать обычным людям правду? А если даже девушка будет уязвима, тем лучше. Она не сможет наброситься на меня, если что-то пойдёт не по плану. Как ни крути, сплошной выигрыш.

Рассуждая так, я пошёл искать актрису. Спрашивать у проходящих мимо людей о том, как найти её, опасался. И так косились на мою одежду. У самих вещи были если не с иголочки, то хотя бы рабоче-приличными. На их фоне я был безнадёжной белой вороной.

Поиски завершились, когда я наткнулся на двух мордоворотов, охранявших ничем не примечательную дверь. Положился на импровизацию — приблизился к одному из них и пихнул его в бок вопросительной интонацией:

— А Дарья Семёновна?..

— Выйдет, когда выйдет. Чего торопить-то?

— Ага. Это ж её папаша проплачивает. Если он не торопится, нам нахрен лезть? — вступил в разговор второй.

Отец? Очень интересно. Может, я правда ошибся?

— А ты ещё кто, кстати? — нахмурился первый.

— Игорь! — ответил я, уже развернувшись, — Первый день!

Бессмысленно отступать на полпути. Если она обычная девчонка… да кто поверит больной? Привиделось в приступе. Однако название «Саммертайм Нокс» и специфическая внешность — чересчур жирные намёки, чтобы обернуться совпадением.

Оттого я, уже в Изнанке, вернулась к двери. Тронула ручку — не заперто. Ну надо же. Даже без разгрома обошлось.

Внутри никого не было. Ожидаемо. Не в Изнанке же Дарье куковать? Я прикрыла за собой дверь, прошла к центру и вернулась в реальность.

В глаза ударил свет десятков, сотен лампочек. Они свисали отовсюду, гирляндами, гроздями. Я растерянно затряс головой.

— Ты! Кто? Призрак? Нет. Зачем? — встретил меня негромкий, приглушенный голос. Бархат в нём казался почти осязаемым. Как и напряжение, — Неважно. Встань под большую лампу! Немедленно! Или я тебя убью. Быстрее! Тени ползут ко мне. Они всё ближе. Она ждёт меня. Убери тени, убери, убери!

Передо мной на стуле сидела, сжавшись, та самая девочка с постера. И глаза у неё действительно были красивые. Цвета дождевой тучи. Но мудрость из них куда-то подевалась.

Они горели лихорадочной паникой. И в их глубине сверкала искра безумия.

Глава 10

Я завертел головой, соображая, про какую именно лампу говорила девушка. Они в гримёрке стояли на каждом шагу, размещаясь так, чтобы выжечь малейший намёк на тёмные участки. Моё появление подпортило идиллию, привнесло лишний объект, который отбрасывал тень.

В глазах вдруг помутнело. Лоб сдавило тугой опоясывающей болью. Я на мгновение почувствовал, что нахожусь не в помещении питерского рекламного агентства, а где-то… Где-то. В бездонной пустоте тьмы, лишённый материальности, эмоций и воли — сгусток беспомощного, вялого сознания, который стремилось поглотить враждебное окружение.

— Скорее! — прошипела девчушка, и я очнулся. Обнаружил, что на потолке висит гигантский светильник, и шагнул под него.

— Руки расставь… Ноги… Отринь её. Прогони. Чистота — это ответ.

Осознав, что всё это всерьёз и рядом сидит сумасшедшая, я почему-то успокоился. Не более странная ситуация, чем те, в которые в уже попадал за последние дни. Я встал так, чтобы меня со всех сторон омывал свет ламп — в довольно нелепой позе.

Но я остался жив. Есть ли поза, за которую можно умереть?

— Хорошо. Умница, — успокаиваясь, произнесла Дарья.

Вживую она выглядела ещё красивее, чем на постере. Он не передавал и малой доли миниатюрности и хрупкой грации, которые подчёркивались живой мимикой. К тому же, когда она убедилась, что я больше не несу угрозы отбросить тень, то помешательство на её лице уступило место рассеянно-добродушному выражению. Даже слегка игривому.

А оно отлично сочеталось с тем, что на девчушке из одежды были только лифчик и кружевные трусики. Тонкий халат смятой медузой лежал на большом столе. Зеркала над ним не висела. И вообще в гримёрке не было зеркал.

Весьма странное обстоятельство. Но не более странное, чем то, что я вывалился к полуголому подростку буквально из чистого воздуха.

Некоторое время мы разглядывали друг друга. Дарья — железобетонно-спокойная, словно и не было истерики; я — всё более краснеющий, потому что девушка была невероятно привлекательна, как и все волшебницы. Будто кто-то случайно оживил совершенную скульптуру. И теперь эта скульптура сидела в неприличной позе, широко расставив ноги и раскинув руки, чтобы помочь свету прогнать тени. Ангел, спустившийся с небес, дабы осветить… освятить?.. собой грешную землю.

Мысли совсем взбесились, так что я перевёл взгляд с волшебницы на стену за ней. Сглотнул, понадеявшись, что она не заметит.

— Начнём с начала. Здравствуйте, — сказала она очаровательно-грубоватым голоском и слегка наклонила голову, отмечая новую веху нашей идиотской встречи, — Ну что же вы молчите?

— Здравствуйте… Да можно на ты.

— Можно? А если мне страшно? Заметьте, не я ворвалась к вам, пока вы желали побыть в одиночестве, — и она рассмеялась.

— Не слишком громко? Охранники услышат?

— Они вышколены и знают, что заходить сюда не стоит. Чем выгодно отличаются от?..

— Александр.

— Саша, значит, — она попробовала имя на вкус. Мне понравилось, как бархатно оно звучало на её прелестных губах. Странный у неё всё-таки вид: едва прикрытая девушка, которая сидит, раскинувшись, как старик в публичной бане.

Твою-то мать, я снова на неё пялюсь!

— Я могу… ну, превратиться? — спросил я у Дарьи, которая смотрела на мои муки с ленивой благосклонностью.

— Если вас это больше устраивает.

Вообще-то, не устраивало, но практически полная нагота волшебницы действовала на мужское тело столь угнетающе, что я предпочёл ухватиться за альтернативу. Иначе толкового диалога просто не получится.

После произнесения усечённой формулы я поменяла позу. Одежда свисала с женской фигуры, что рождало кое-где тени. Это взбудоражило Дарью.

А меня взбудоражило то, что в моей оценке девушки ничего не поменялось. Я облизала пересохшие губы и поменяла позу, прогоняя тени. Как же она хороша… Добавить заострённые уши, и выйдет первостатейная эльфийка.

Ну хоть моих склонностей магии из меня не выбить.

— Ваше внимание льстит, но я всё ещё жду объяснений.

— А?

— Да не отворачивайтесь! Вы же, случаем, не противница маленьких радостей жизни? Между прочим, Петербург — это русская колыбель прогресса в этой области. Я говорю, естественно, о Смольном. О периоде, когда существовал институт благородных девиц. Кто может сказать, чем после отбоя занимались юные создания? Смирно посапывали в постелях? Развлекались сплетнями, трепотнёй ни о чём? А может, набравшись храбрости, просили соседку подсобить — научить целоваться, чтобы не было стыдно перед будущим мужем? А от поцелуев их могло увести к объятиям, массажу тела, чтобы разогнать застоявшуюся кровь… Да и условия у них были спартанские: чтобы будущие матери закалялись, помещения особо не прогревали. Кто осудит за то, что соседки в поисках тепла спали в одной кровати? В общем, случались невинные девичьи шалости. Мимолётные увлечения, которые не вырывались за пределы скромной комнатушки.