Ядовитый поцелуй (ЛП) - Смит Л.Т.

— Я присоединюсь к следующей.

— Ты пропустил обе в этом году, — холодно констатирует он.

— Я был занят.

Сорен качает головой.

— Мы с тобой одинаковы, Реон. Мы оба жаждем Охоты. Она опьяняет, и почти всегда мы выходим победителями. Твое отсутствие бросается в глаза… — Он проводит рукой по волосам. — Честно говоря, мне это надоело.

— Я был занят, — повторяю я.

— Да, так ты и сказал.

— С твоей сестрой. Ты бы предпочел, чтобы я не был с ней?

Его челюсть сжимается от моих слов.

Впервые я испытываю к нему ненависть. Думаю, роль лидера Общества ударила ему в голову. Его прадед был лидером, но затем утратил позиции, пока Сорен не взял бразды правления в свои руки. Дело в том, что хотя все члены братства – влиятельные мужчины, именно Сорен и я имеем наибольший вес, даже если я не являюсь его правой рукой. Я руковожу поставками оружия, а он контролирует средства массовой информации.

Никому не выгодно, чтобы мы с ним конфликтовали. Полагаю, одна из причин, почему он свёл меня с сестрой, – держать меня под присмотром. Как гласит пословица: держи друзей близко, а врагов ещё ближе.

— Ты же знаешь, я хочу, чтобы она была счастлива, — говорит Сорен.

— Мне не нужна твоя сестра, — говорю я ему. — Ты не можешь говорить, что желаешь ей счастья, и при этом поощрять ее отношения с тем, кто ее не хочет.

— Попытайся, Реон. Тебе лучше, чёрт побери, постараться ради неё. Или, клянусь Богом… — Его выражение лица застывает в маске суровой решимости, челюсть напрягается, пока он смотрит на меня с жестокостью, не оставляющей места для возражений.

Я делаю шаг к Сорену, мой яростный и непоколебимый взгляд впивается в его. Высоко подняв голову, со зловещей ухмылкой на лице, я понижаю голос, не скрывая в тоне собственной угрозы:

— Дело в том, Сорен, другие могут бояться тебя, но мои демоны гораздо сильнее твоих.

Дверь открывается, и входит Майя с еще одной сумкой. Ее сияющий взгляд перебегает с меня на Сорена.

— Может, поужинаем… все вместе? — спрашивает она.

Я разворачиваюсь, направляюсь прямиком в свою спальню и хлопаю дверью.

Пошли они нахуй.

16.Лилит

Дорогой Дневник,

Я пыталась. Честно пыталась. Но он имеет необъяснимую власть надо мной.

Не думаю, что смогла бы отпустить его, даже если бы захотела.

Даже если он теперь с ней.

Делает ли это меня плохим человеком?

Скажи мне, Дневник…

Я плохая?

.

— Ты кажешься ужасно знакомой.

Я смотрю на мужчину в белой рубашке и идеально выглаженных тёмно-синих брюках, когда он открывает передо мной дверь. Его глаза, почти цвета ночного неба, смотрят на меня сверху вниз. Он высокий, возможно, такого же роста, как Реон. Именно с ним хотел познакомить меня отец. Но я уже видела этого мужчину раньше. Проклятье! Он из Общества.

— Почему ты выглядишь так знакомо? — спрашивает он.

Я не сдвигаюсь с места, потому что если я побегу, он поймет. Я стараюсь ничего не выдать языком тела, чтобы не раскрыть себя.

— Возможно, потому что я похожа на своего отца.

Мужчина выдерживает паузу в несколько вдохов, прежде чем кивает и отступает, открывая дверь, чтобы я вошла. Он закрывает дверь за мной и жестом приглашает сесть на диван.

— Я уже была у психотерапевта, но это не помогло, — говорю я ему.

— Я не обычный психотерапевт. К тому же, сомневаюсь, что ты могла бы меня себе позволить.

Я прикусываю губу.

Он пересаживается на диван напротив моего, хотя тот больше похож на глубокое кресло, и наклоняется вперед. Его темные, почти черные волосы зачесаны назад и аккуратно уложены. Мужчина в хорошей форме – очень хорошей – и, я думаю, не намного старше меня.

— Я не делаю одолжений. Терпеть их не могу. Но твой отец… — он делает паузу. — Что ж, я хранил твое существование в тайне достаточно долго, так что те, кто мог бы воспользоваться этой информацией, просто не знают о ней.

— Я была тайной? — спрашиваю озадаченно.

Он откидывается на спинку и закидывает ногу на ногу. Его начищенный ботинок блестит под светом лампы.

— Да. У тебя другая фамилия. Он сделал это, чтобы защитить тебя. Ты когда-нибудь заглядывала в свое свидетельство о рождении? — спрашивает он. — Его имени там нет.

Я хмурюсь.

— Но…

— У него была на то причина. Твой отец был не только влиятелен, но и имел множество врагов, желающих избавиться от него. Что им, в конечном счете, и удалось.

— А кем ты ему приходишься?

— Я уважал твоего отца. Наши отцы когда-то были друзьями. Когда мой умер, твой помог мне. Он оплатил мое обучение в колледже. Без него я бы не стал тем, кем являюсь.

— Значит, ты у него в долгу? — спрашиваю я.

Он обдумывает мой вопрос, пристально изучая меня. Его взгляд внушает страх.

— Да. Именно поэтому ты здесь, и я не рассказал Обществу о тебе. Но, полагаю, ты уже это знаешь, раз каким-то образом проникла на одну из вечеринок. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. — Теперь я тебя вспомнил.

— Вспомнил?

— Да. Все дело в глазах. Ты можешь изменить цвет волос, но твои глаза очень выразительны.

— Спасибо.

— Это не комплимент, — констатирует он. — Твой отец говорил со мной о твоих… — он делает паузу и усмехается, прежде чем добавить, — …красочных мыслях.

— Да, — отвечаю я без колебаний. Нет смысла притворяться – этот мужчина видит меня насквозь и владеет нужной мне информацией.

— Вероятно, они, берут начало из твоего детства.

От его слов у меня сжимается желудок.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой отец часто брал тебя на охоту. Не для Общества, просто на… обычную охоту. Если я правильно помню, ты даже видела, как он охотился на человека.

— Прости, что?

Эта новая информация заставляет меня отшатнуться, и я чувствую, как нервы сковывают мой желудок.

— Ты оказалась там по ошибке. Охота обычно предназначена только для членов Общества, но ты присутствовала. Я был единственным, кто тебя видел, потому что я жил по словам и приказам твоего отца и не мог отлучиться. И все же я помню тебя. Для такого рода вещей нормально чувствовать себя подавленной.

Я качаю головой. Мой отец состоял в Обществе. Я даже не знаю, как это переварить.

— Они охотятся на людей.

— Не стану вдаваться в подробности, но думаю, нам стоит встречаться раз в неделю. И настоятельно советую держаться подальше от всех мужчин из Общества, особенно если ты планируешь сохранить голову на плечах. Я говорю это не потому, что хочу тебя защитить. А потому, что в долгу перед твоим отцом. — Он наклоняется вперёд. — Мне плевать если ты умрешь за пределами моего кабинета. — Он откидывается на спинку дивана и улыбается. — Как насчет следующей пятницы в девять?

— Мне не нужна терапия, — заявляю я.

— О, еще как нужна. Скажи мне, Лилит, — уголок его губ приподнимается, — тебя возбуждает кровь? — Я вздрагиваю от его вопроса и гадаю, как он понял, но мужчина лишь усмехается. — Ты не сказала «нет» сразу же – этого достаточно. На сегодня закончим. И помни: держись, блядь, подальше от Общества. Я не стану тебя защищать, если они узнают, кто ты.

— Мне не нужна твоя защита, — рычу я, поднимаясь на ноги.

— Как скажешь.

Он машет рукой в сторону двери, не потрудившись встать. Я выхожу, не оглядываясь. Когда добираюсь до машины, я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня из окна, а на его губах играет легкая улыбка.

Насколько глубоко мой отец был вовлечен в Общество?

Сколько из моего детства я на самом деле не помню?

Я всегда считала, что отец – плохой человек, и никто никогда не пытался меня разубедить. Тетя почти ничего не говорила о том, что он сделал. Его поймали с поличным во время совершения убийства. И теперь он в тюрьме до конца своих дней. Это все, что я знаю.

Девен стоит возле моей машины, когда я выхожу из продуктового магазина. При виде его я тяжело выдыхаю. Его руки засунуты в карманы, плечи опущены, и он озирается по сторонам.