— Есть, товарищ Краснов! — Воронцов козырнул по-военному и тут же принялся распоряжаться, вызывая к себе техников и помощников.
Саперы, присланные Сопкиным, методично проверяли каждый сантиметр территории. Японцы действительно заминировали некоторые объекты, но нам повезло, при поспешном отступлении они не успели активировать большинство взрывных устройств.
К вечеру площадка преобразилась. Наше оборудование, доставленное на грузовиках, заняло место устаревших японских механизмов. Новенький турбобур, созданный на заводе по продвинутой технологии Касумова, впечатлял мощью и эффективностью. Дизельный двигатель, приводивший в действие буровое долото, работал ровно и надежно.
Я наблюдал за работой, стоя немного в стороне. Воронцов с засученными рукавами и измазанным машинным маслом лицом носился между механизмами, проверяя каждую деталь.
Вскоре ко мне присоединился Архангельский.
— Знаете, Леонид Иванович, — задумчиво произнес он, глядя на бурильную установку, — это напоминает мне экспедицию в Баку в двадцать пятом. Тогда тоже никто не верил в крупное месторождение, а мы нашли… Но здесь масштаб совсем другой.
— Совершенно другой, — подтвердил я.
— Если наши прогнозы верны, Дацинское месторождение может оказаться крупнейшим на Дальнем Востоке. Это изменит весь энергетический баланс региона.
— И геополитический, — тихо добавил я.
К нам подошел Перминов, по совместительству радист, молодой человек с серьезным лицом и въедливым характером. В Москве он успел пообщаться с Зотовым.
— Товарищ Краснов, — козырнул он, — первая полевая радиостанция развернута. Устойчивая связь с командным пунктом установлена. Работаем над созданием единой сети.
— Отлично, Перминов. А что с дальней связью? Сможем связаться с Читой?
— При хорошей погоде — да. Установили новейшую антенну на самой высокой точке. По технологии Бонч-Бруевича. Радиус действия около двухсот километров. Но для связи с Москвой придется использовать через штаб в Чите.
Я кивнул. Ситуация складывалась неплохо, но расслабляться еще рано. Японцы наверняка готовят контрудар. Необходимо как можно скорее создать оборонительный периметр вокруг месторождения.
— Товарищ Перминов, свяжитесь с Сопкиным. Передайте, что я выезжаю к нему через полчаса для обсуждения системы обороны. И еще, — добавил я, — подготовьте шифрограмму для Москвы. Доложим о первых результатах разведки месторождения.
Перминов козырнул и отправился к радиостанции, а я еще раз обошел площадку, наблюдая за кипучей деятельностью инженеров и техников.
Подобрав Александрова по пути, мы со Степаном отправились в штаб, расположившийся в бывшем японском командном пункте.
Дорога была уже расчищена от следов боя. Танки занимали оборонительные позиции на ключевых высотах, артиллерия укрывалась в наспех вырытых капонирах. Везде чувствовалась твердая рука Сопкина, опытного военачальника, не упускающего из виду ни одной детали.
— Как оцениваете обстановку? — спросил я Александрова, молчавшего всю дорогу.
Александров, сидевший рядом с водителем, повернулся ко мне.
— Противник деморализован, но не разбит полностью. По данным разведки, японцы отводят остатки частей к Цицикару. Там расквартирована дивизия, которая может быть переброшена сюда в течение двух-трех дней.
— Значит, у нас мало времени, — задумчиво произнес я. — Нужно создать такую систему обороны, чтобы отбить первую контратаку. Это даст нам необходимую передышку для дипломатического маневра.
— Вряд ли японцы немедленно бросят против нас всю дивизию, — заметил Александров. — Сначала проведут разведку боем, прощупают нашу оборону. Это дает нам дополнительное время.
Прибыв в штаб, мы нашли Сопкина склонившимся над картой района. Рядом с ним стоял Хэ Лун, командир китайских партизан, и несколько советских командиров.
— Товарищ эмиссар! — Сопкин выпрямился и одернул гимнастерку. — Разрабатываем схему обороны района. Осложняющий фактор — большая площадь, которую необходимо контролировать.
Я подошел к карте. Действительно, периметр получался обширным. Нефтяное месторождение, вспомогательные объекты, дороги, все это требовало защиты.
— Предлагаю концентрическую систему обороны, — сказал я, проводя пальцем по карте. — Внешний периметр охраняют китайские партизаны. Они знают местность, могут действовать малыми группами, используя засады и диверсии.
Хэ Лун согласно кивнул:
— У меня достаточно людей для этой задачи. Можем рассредоточиться на площади в пятьдесят квадратных километров. Любое движение противника будет обнаружено.
— Отлично, — продолжил я. — Второй эшелон обороны — основные силы пехоты, артиллерия, противотанковые средства. Они занимают укрепленные позиции на господствующих высотах.
Сопкин делал пометки на карте, отмечая позиции артиллерии и пехотных подразделений:
— Учитывая рельеф местности, предлагаю сосредоточить артиллерию здесь и здесь, — он указал на два холма, господствующих над дорогой с юга. — Это позволит контролировать основные подходы к району.
— А танки держим в резерве для контрудара, — добавил я. — Располагаем их скрытно, в лощине за этой грядой холмов. В случае прорыва противника выдвигаем по этому маршруту и бьем во фланг.
Офицеры одобрительно закивали. План простой, но эффективный.
— Важно создать единую систему связи, — заметил Александров. — Внешние посты должны иметь возможность быстро предупредить об обнаружении противника.
— Над этим работает Перминов, — ответил я. — Устанавливаем полевые радиостанции и организуем посты летучей связи для дублирования.
Минут сорок мы посвятили детальной разработке системы обороны, расставляя на карте фишки, обозначающие наши подразделения и вероятные направления ударов противника.
Когда основные вопросы были решены, я попросил всех, кроме Хэ Луна, Сопкина и Александрова, покинуть помещение.
— Теперь о самом деликатном, — сказал я, когда мы остались вчетвером. — О политическом прикрытии нашей операции.
Хэ Лун внимательно посмотрел на меня. Его узкие глаза с морщинками в уголках выражали понимание.
— Официальная версия такова: китайские патриотические силы при поддержке добровольцев-интернационалистов освободили район Дацина от японских захватчиков, — начал я.
— А на самом деле это спланированная советская военная операция, — усмехнулся Хэ Лун. — Понимаю, товарищ Краснов. Политика требует маскировки. СССР не хочет открытого конфликта с Японией.
— Именно, — кивнул я. — Поэтому необходимо срочно изменить внешний вид нашей техники. Убрать или замаскировать все признаки принадлежности к РККА. Технику передислоцировать в менее заметные места. А на передний план выдвинуть ваши отряды.
Сопкин задумчиво потер подбородок:
— Непростая задача. Т-30 сложно выдать за что-то другое. Это современные машины с уникальной конструкцией.
— Можно представить их как трофейные, захваченные у других японских гарнизонов, — предложил Александров. — Или как технику, тайно поставленную из СССР по линии Коминтерна.
— Второй вариант предпочтительнее, — кивнул я. — Это позволит объяснить наличие современного вооружения, но сохранит правдоподобное отрицание прямого военного вмешательства.
Хэ Лун внезапно улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы.
— Не беспокойтесь, товарищ Краснов. Мои люди уже распространяют среди местного населения историю о героическом освобождении Дацина китайскими патриотами. Через неделю вся Маньчжурия будет уверена, что это мы разгромили японцев.
— А что с «Катюшами»? — спросил Сопкин. — Их очень сложно замаскировать. Такого оружия мир еще не видел.
— Именно поэтому «Катюши» необходимо немедленно перебросить в тыл, — решительно сказал я. — Оставим только одну установку для возможной демонстрации мощи в случае попытки японцев вернуть контроль над районом.
Мы еще около часа обсуждали детали маскировки нашего участия в операции. Разработали легенду для каждого типа техники, придумали объяснения для возможных вопросов иностранных наблюдателей и журналистов, которые неизбежно появятся.
