Озадаченно лязгнув, аэрокар начал изменяться. Контуры огрубились, капот раздулся и вспучился, вертикально выдвинулась труба. Пар, правда, не выходил (откуда бы ему взяться), но я надеялся, что это не бросится в глаза сразу.
— Сойдёт для сельской местности, — резюмировал я.
И мы покатили в город.
Автомобили навстречу попадались нечасто, а их водители, видя нас, не выпрыгивали с дикими криками. Это радовало. Сам город выглядел основательно и тяжеловесно — прямоугольные дома в два-три этажа из бурого кирпича с массивными карнизами и небольшими окнами.
Недавно, похоже, была метель, и вдоль тротуаров громоздились сугробы. Но всё-таки здесь царило местное лето — мороз был слабый, если верить термометру. Приблизительно как в начале зимы в Москве.
— Если пойдём на улицу, то надо переодеться, — сказала Хильда, разглядывая прохожих. — То есть тебе-то не обязательно — нормального костюма с пальто у тебя ведь нет, как я поняла…
— Сойду за шофёра. Но, вообще говоря, и тётеньки тут не очень-то фильдеперсовые. Вон, глянь. Не в кринолинах же явно.
— Юбки короткие, это да, но при этом строгие. Не такие, как… Забыла то слово, которое ты использовал…
— Няшные?
— Да, вот именно. Не такие няшные, как на мне.
Она собиралась что-то ещё добавить, но замолчала, прислушиваясь.
— Притормози, пожалуйста, Тимофей. Я тут периодически чувствую непонятные колебания фона — примерно те, что нас и интересуют… Вот этот дом — один из источников, как мне кажется…
Здание, на которое она указала, выглядело непрезентабельно — стены обшарпаны, окна в грязных разводах. У входа в полуподвал виднелась полустёртая вывеска — надпись мы прочесть не могли, рисунок же изображал кольцо с драгоценным камнем, коряво и схематично.
— Если это ювелирный салон, — сказал я, — то мы с тобой — звёзды конного цирка. Может, ломбард или что-то типа того?
— Согласна. Одну минуту.
Выйдя наружу, она открыла багажник и порылась в вещах. Народу на узкой улице не было, и никто на неё не пялился.
Хильда снова села в машину, но не вперёд, а сзади, у меня за спиной. Пока она копошилась там, переодеваясь, из ломбарда выбралась парочка — господинчик за тридцать и тётка примерно того же возраста.
Одеты они были прилично — она в короткой дублёнке, он в щеголеватом пальто. Но если приглядеться к их лицам, то контраст бросался в глаза, доходя почти до гротеска. У мужика физиономия была свежая и румяная, а у тётки — усталая и помятая, почти измождённая.
В общем, странная пара.
Хотя вряд ли стоило ожидать, что в ломбард придут персонажи, у которых в жизни — баланс, идиллия и гармония…
Они свернули за угол на перекрёстке, а Хильда доложила:
— Всё, я готова.
Мы вылезли из аэрокара, и я полюбовался Хильдой. Она всего-то сменила юбку — вместо анимешной надела консервативно-прямую, чёрную, чуть длиннее. Но при этом неуловимо переменилась и манера держаться, так что я вместо няши опять увидел перед собой герцогскую дочку.
— Можешь не говорить, — улыбнулась Хильда, — я поняла, о чём ты подумал.
Я приложил ладонь к дверце, сосредоточился, замыкая флюидный контур и активируя блокировку, чтобы никто не проник в машину без нас. Оставив её на улице, мы спустились в полуподвал.
Помещение было тесное и промозглое. От керосиновой лампы, крепившейся на стене, шёл неяркий свет. Слева располагалась стойка, за которой сидел лысоватый хмырь в замурзанном полушубке. Справа стоял стеллаж, отгороженный от клиентов решёткой с мелкими ячейками-ромбами, сквозь которые не просунул бы руку даже ребёнок.
Я разглядел на полках часы-будильник, чайный сервиз, резную шкатулку, серебряный портсигар, браслет из стекляруса, хрустальную вазу и пишущую машинку. Была ещё какая-то хрень в широком ассортименте, но я переключил внимание на хозяина.
Тот поднялся со стула и, шмыгнув носом, спросил у Хильды:
— Чем могу служить, леди?
По мне он лишь мазнул взглядом, тут же потеряв интерес. Классовое чутьё у него работало на «отлично».
Вежливо кивнув ему, Хильда вслушалась в окружающее пространство. Нахмурилась и, обернувшись ко мне, качнула головой — ничего не чувствую, мол.
У меня возникла догадка, и я сказал хозяину:
— Сюда только что заходила пара. Вы не подскажете, где их можно найти?
Взглянув на меня как на мешок с органическим удобрением, хмырь поморщился и обратился к Хильде:
— Простите, леди, но было бы, возможно, уместнее, если бы ваш акцептор пока подождал снаружи.
Слово, которым он меня припечатал, мне не понравилось, Хильде тоже. Она спросила с морозящей интонацией:
— Вы мне указываете?
— Что вы, ни в коем случае, но…
— Тогда прошу вас ответить на заданный вопрос.
— Да-да, извините. Имён клиентов я тут не спрашиваю, как вы понимаете, но того господина видел уже не раз. Он иногда заходит, сдаёт какую-нибудь фамильную безделушку. И тоже водит с собой акцептора. Прошу понять меня правильно, меня это не касается, но у меня приличное заведение…
— Вижу, — сказала Хильда всё так же холодно. — Но конкретный ответ, по-моему, так и не прозвучал.
— Тот господин, вероятно, мог бы заглянуть в «Куропатку», это трактирчик в двух кварталах отсюда. Пользуется сомнительной репутацией, потому что…
Хмырь быстро взглянул на меня, затем вновь на Хильду — и прикусил язык. Она развернулась, чтобы уйти, но приостановилась. Порылась в сумочке и выложила на стойку серебряную булавку:
— Оцените, пожалуйста.
— Изящная работа, — сказал он, — но нет даже мелкого драгоценного камешка, поэтому много предложить не могу…
— Я не просила об одолжении и не намерена торговаться. Выдайте сумму, которую я могла бы счесть адекватной.
Получив этот квест, хозяин завис на пару секунд, затем отсчитал три мелкие купюры — они выглядели невзрачно, не впечатляли размером, а номинал обозначался одной-единственной цифрой.
Хильда смотрела на хмыря немигающе, и он со вздохом добавил ещё бумажку. Пробурчал недовольно:
— Четыре шиллинга. Себе в убыток практически…
Взяв купюры, она направилась к выходу. Открыв дверь, я пропустил её, вышел следом. На улице признался:
— Когда услышал твой тон, у самого руки зачесались, чтобы отдать тебе ползарплаты.
— Мне стыдно, что пришлось вот так разговаривать. Но очень уж неприятный тип, согласись. И вообще, гнетущая обстановка в этом подвальчике…
— А я вот пытаюсь сообразить, кем меня обозвали. Акцептор — что за фигня? Любовник-простолюдин, скорее всего… Блин, надо и правда костюм купить на такие случаи, чтобы народ не фыркал. И научиться делать благородную морду, потренировать её перед зеркалом под твоим руководством…
— Работа предстоит титаническая, — хмыкнула Хильда. — Может, не надо? Лично меня твоя морда вполне устраивает.
— Это самое главное.
Мы сели в машину. Хильда, снова прислушиваясь к флюиду, сказала:
— Да, похоже, те колебания действительно исходили не от ломбарда, а от его посетителей. Сейчас они от нас дальше, почти не чувствую. А что там была за пара? Я не обратила внимания, пока переодевалась.
— Мужик, по ходу, с любовницей. Отсюда ушли пешком, свернули направо. Сейчас поищем, раз уж такое дело.
Я аккуратно вырулил на поперечную улицу. Та выглядела ещё менее приветливо, без намёка на фешенебельность. Редкие прохожие были одеты просто и без изысков. Я на их фоне не выделялся, по-моему, и было странновато, что хозяин ломбарда так на меня наехал. Чужеродно в этих кварталах смотрелась скорее Хильда.
И почему здесь шлялся тот тип в богатом пальтишке? Поиздержался, промотал состояние? Не хочет светить любовницу в приличном районе? Выясним…
Трактир «Куропатка» мы отыскали без особых проблем.
Во-первых, на вывеске изображалась птица (насколько аутентично — это уже вопрос к орнитологам). Во-вторых, возле входа припарковалось полдесятка автомобилей, причём на удивленье солидных, по местным меркам. А в-третьих, Хильда, как только мы подъехали, встрепенулась и заявила:
