— Здесь! Колебаний довольно много, источников — сразу несколько, если не ошибаюсь. Кроме той пары есть и другие.
— Может, у них тут сходка?
Мы притёрлись к бордюру между сугробами, выбрались из машины и вошли в заведение, подгоняемые морозом и любопытством.
Освещение внутри было электрическое, но приглушённое. Царил полумрак; над столиками витал сигаретный дым, и Хильда непроизвольно поморщилась. Клиенты сидели в основном по двое, лишь в дальнем углу расположилась компания из нескольких человек. На нас оглянулись, окинув быстрыми взглядами.
Мы сели за один из свободных столиков. Подошла усталая подавальщица средних лет, спросила у Хильды:
— Что будете заказывать? Есть вино, доставка с материка.
— Спасибо, нам без спиртного. Горячий чай и бисквиты, если найдутся. Сколько всё это стоит у вас?
— Три шиллинга, — ответила подавальщица удивлённо.
— Отлично. Этого нам достаточно.
Я тем временем разглядывал публику. На мгновенье мелькнула мысль, что мы сидим в карикатурной версии ямщицкого кафетерия, где ужинают дуэты. Но что-то с ними было не так, и я ломал голову, продолжая присматриваться.
Недалеко от нас отыскалась и парочка из ломбарда. Тётка сидела ко мне лицом, улыбаясь бледно и слушая своего кавалера.
— Вон они, — сообщил я Хильде вполголоса. — Как считаешь, они точно любовники? Как-то она держится скованно, как бедная родственница… И зачуханная какая-то…
— Понимаю, о чём ты… И за соседним столом почти то же самое, только наоборот…
Посмотрев туда, я мысленно согласился. Там сидела красотка лет тридцати пяти — несколько вульгарная, на мой взгляд, но в самом соку. Роскошнейший бюст едва не вываливался из декольте, по плечам струились густые волосы, а полные губы с кричаще-яркой помадой растягивались в ухмылке. Она курила тонкую сигарету, выпуская дым к потолку, и лениво поглядывала вокруг. А вот её спутник напоминал скорее похмельного алкаша — опухший, с осоловелым взглядом.
Остальные пары были не лучше. За каждым столом — один и тот же контраст. Болезненность и здоровая свежесть, вялость и бодрость, апатия и весёлое оживление. Казалось, всех отбирали здесь по этому принципу…
— Разрешите?
К нашему столику подошёл, улыбаясь, парень чуть старше нас, рафинированный красавец. С ним была девушка — тоже, в общем-то, не уродина, но с помятым лицом, которое покрывал густой слой косметики.
— Да, пожалуйста, — сказала Хильда.
Я пока наблюдал, не вмешиваясь. По здешним понятиям, как я уже понял, мне полагалось сидеть, не вякая. Понятия эти, конечно, были мне абсолютно по барабану, но я решил не спешить, чтобы выяснить подоплёку.
— Я вижу, — сказал красавчик, обращаясь исключительно к Хильде, — вы здесь впервые. Да и вообще, судя по всему, лишь недавно обзавелись акцептором. Искренне поздравляю — вы очень смелая дама, достойная восхищения.
— Почему вы так полагаете? — спросила Хильда нейтрально.
— Не каждый рискнёт так явно пойти наперекор условностям. Акцепторов прячут, как нечто стыдное и похабное. Упомянуть о них в обществе — скандал и афронт. Убогое ханжество! Лицемерие! Если ты в состоянии заплатить за особое удовольствие, недоступное голодранцам, то к чему скрываться и прятаться? Гораздо честнее — выставить напоказ, как делаем мы. Вы со мной согласны?
— У меня нет твёрдого убеждения, — ответила Хильда.
— О, это вполне естественно. Поначалу все мы через это проходим — сомнения, неуверенность. Что поделать, стереотипы слишком сильны и давят на нас. Но это пойдёт через какое-то время, когда вы в полной мере оцените открывшиеся возможности. И если вы позволите, я стану вашим гидом в этом запретном царстве…
Подошла подавальщица, выставила на стол большой заварочный чайник. Я взял его и разлил по чашкам. Горячий пар завивался струйками. Хильда, благодарно кивнув мне, сделала осторожный глоток.
— Это очень мило, — усмехнулся наш собеседник. — Но неужели вы выбрались за светские рамки только ради того, чтобы выпить чаю? Это как-то по-детски, простите за прямоту. Вы сделали первый шаг — так сделайте и второй.
Он высмотрел отошедшую подавальщицу, поманил её пальцем. Она вернулись, и он распорядился:
— Нам с леди — жгучий лёд. Набор на двоих, стандартный.
Хильда открыла рот, чтобы возразить, но он опередил её:
— Разумеется, за мой счёт. Прошу, не отказывайтесь. Сейчас вы, образно говоря, стоите на берегу, но пора нырнуть, чтобы насладиться полнотой ощущений.
Она растерянно глянула на меня, и я кивнул чуть заметно — пока не спорь, мол, посмотрим, что за этим последует.
— Удачно я сегодня зашёл, — добавил красавчик. — Было бы обидно до крайности пропустить такое знакомство. Но оно состоялось, и мы его скрепим должным образом.
Подавальщица выставила на стол металлическую прямоугольную плошку, разделённую на ячейки, которых было шесть штук. В каждой из ячеек поблёскивал кубик льда, причём этот блеск имел разные оттенки. Первую пару кубиков наполняли жёлтые искры, вторую — оранжевые, а третью — красные.
Наш самозваный гид взял аккуратные щипчики, которые прилагались к плошке, и протянул такие же Хильде:
— Прошу. Смелее.
— Я никогда не пробовала подобное.
— Понимаю. Что ж, готов показать, как это работает.
А дальше произошло такое, что я слегка охренел.
Глава 13
— Жгучий лёд удобен, — сказал красавчик. — Он обеспечивает дисперсию удовольствия, если вы простите мне этот наукообразный термин. Эволюция физических наслаждений — это ведь тоже фактор прогресса, как утверждают наши философы. А акцепторы позволяют нам совершить эволюционный скачок.
Он посмотрел на свою спутницу. Та, услышав его слова, оживилась, её глаза заблестели. Она подалась вперёд, глядя на него плотоядно. Он, усмехнувшись, вновь повернулся к Хильде:
— Моему акцептору, как вы можете заметить, уже не терпится. Что ж, не будем заставлять её ждать.
Он щипчиками достал из ячейки жёлтый ледяной кубик и положил его себе на язык. Девица-акцептор, следя за ним, подалась вперёд.
Красавчик откинулся на спинку деревянного стула, прикрыл глаза. Его дыхание чуть замедлилось, стало глубже. Казалось, он задремал и видит теперь какой-то приятный сон. На его губах играла улыбка.
Вокруг стола заколыхался флюид. Наверное, про подобные колебания и говорила Хильда. Сейчас они проявились настолько чётко, что их ощутил и я. Но в них не было ни свежести моря, ни степных ароматов, знакомых мне по нашим путешествиям. Вместо этого я почувствовал запах гнили.
Взгляд у девицы, сопровождавшей красавчика, затуманился и потерял осмысленность. Она рассмеялась хрипло. Черты лица исказились странно и неестественно, как будто она лишилась способности контролировать мимику.
Сам же он, снова открыв глаза, лениво прокомментировал:
— И я, и мой акцептор испытываем сейчас удовольствие, но разного рода. Мне достаётся лёгкая эйфория и ясность мысли, ей — грубая шелуха. Похмелье, разумеется, тоже придётся на её долю, это издержки её контракта. Если бы я не имел акцептора, все её ощущения от жгучего льда остались бы у меня, включая мерзость от побочных эффектов. Но, повторюсь, дисперсия дарит мне эволюционное преимущество.
Девица мерно раскачивалась на стуле, таращась перед собой. Из уголка рта, оскаленного в улыбке, стекала струйка слюны.
— То есть, — проговорила Хильда, испуганно косясь на девицу, — вы проецируете на акцептора часть своих ощущений, самую грубую и опасную?
— Разумеется. Иначе зачем возиться?
Я вспомнил книжку про Дориана Грея и снова глянул по сторонам. Британца-писателя в этом мире никто, конечно, не знал, додумались сами — и пошли ещё дальше, используя свою магию.
Теперь мне было понятно, откуда взялся такой контраст между посетителями. С портретами здесь заморачиваться не стали, а тупо взяли людей…
— Как вы понимаете, — добавил красавчик, — жёлтый лёд — самый безобидный. Оранжевый и красный повысят уровень интенсивности.
