— Можем обеспечить дополнительную охрану Кирову в критический момент. Наши люди будут находиться рядом, готовые немедленно вмешаться.
— Договорились. Начинайте подготовку.
Последние дни ноября прошли в напряженном ожидании. Я почти не спал, постоянно думая о предстоящей операции. Слишком многое зависело от ее успеха.
Тридцатого ноября я получил последние сводки от Мышкина. Все готово к решающему дню. Николаев, ничего не подозревая, готовился к реализации своего страшного плана. А мы готовились его остановить.
Засыпая в последнюю ночь, я думал о том, что завтра может изменить ход истории. Предотвращение убийства Кирова лишь первый шаг. Главное испытание еще впереди. Нужно будет убедить Сталина не использовать даже попытку покушения как повод для массовых репрессий.
Декабрь 1934 года начался пасмурным утром. Я проснулся задолго до рассвета, чувствуя тяжесть предстоящего дня. Через несколько часов в Ленинграде произойдет событие, которое может кардинально изменить историю СССР.
В пять утра зазвонил телефон. Мышкин докладывал последние новости:
— Леонид Иванович, объект под контролем. Вышел из дома в обычное время. Наши люди готовы.
— Хорошо. Держите меня в курсе каждый час.
— Слушаюсь.
Я оделся и отправился в Кремль. Сталин должен узнать о предотвращении покушения из моих уст, и желательно до того, как до него дойдут другие источники информации.
В семь утра я уже ждал в приемной сталинского кабинета. Поскребышев удивленно посмотрел на меня:
— Товарищ Краснов, вы договаривались с товарищем Сталиным о встрече на такое раннее время?
— Нет, но у меня срочное дело государственной важности.
Через полчаса Поскребышев вернулся:
— Товарищ Сталин примет вас.
Сталин сидел за своим столом, просматривая утренние сводки. При моем входе поднял голову:
— Что случилось, товарищ Краснов? Вы выглядите взволнованным.
— Товарищ Сталин, у меня есть важная информация, касающаяся безопасности товарища Кирова.
Сталин отложил бумаги и внимательно посмотрел на меня:
— Слушаю.
— Нашими источниками установлено, что некий Леонид Николаев готовит покушение на товарища Кирова. Покушение планируется сегодня, в Смольном институте.
Лицо Сталина не изменилось, но я заметил, как напряглись его пальцы, сжимающие трубку:
— Откуда такие сведения?
— Наши люди вели наблюдение за подозрительными элементами в Ленинграде. Николаев уволился из рабкрина, приобрел оружие, детально изучал распорядок дня товарища Кирова.
— Почему мне не докладывали об этом раньше?
— Товарищ Сталин, мы хотели сначала убедиться в достоверности информации. Наблюдение велось конспиративно, чтобы не спугнуть потенциального террориста.
Сталин встал и начал расхаживать по кабинету:
— Что предлагаете делать?
— Покушение будет предотвращено. Николаев будет задержан нашими людьми под предлогом нарушения общественного порядка.
— Хорошо. Но нужно выяснить, кто стоит за этим покушением. Один человек не мог задумать такое дело.
Вот он, критический момент. От моих следующих слов зависело очень многое:
— Товарищ Сталин, предварительные данные показывают, что Николаев действовал из личных побуждений. Обида на увольнение, финансовые трудности, психологическая неуравновешенность.
— Не может быть! — резко сказал Сталин. — Покушение на члена Политбюро это серьезное дело. Здесь явно замешаны враждебные элементы.
— Возможно, товарищ Сталин. Но не стоит ли сначала тщательно разобраться? Наши экономические успехи создали в стране атмосферу стабильности. Большинство населения поддерживает советскую власть.
Сталин остановился и пристально посмотрел на меня:
— Что вы хотите сказать, товарищ Краснов?
— Я думаю, что мы не должны позволить одиночке-психопату разрушить то, что мы строили годами. Массовые репрессии могут подорвать экономические достижения и настроения народа.
— Вы предлагаете оставить покушение без последствий?
— Нет, товарищ Сталин. Предлагаю провести тщательное, но ограниченное расследование. Найти и наказать виновных, но не устраивать охоту на ведьм.
Сталин долго молчал, затем сел обратно за стол:
— Интересная точка зрения. Но вы недооцениваете изощренность наших врагов.
В этот момент зазвонил телефон. Сталин снял трубку:
— Да… Понял… Позовите к аппарату товарища Ягоду.
Через несколько минут Сталин разговаривал с наркомом внутренних дел:
— Товарищ Ягода, что вы знаете о задержании некоего Николаева в Ленинграде?… Как? Пытался пройти в Смольный с оружием?… Кто его задержал?… Понятно.
Сталин положил трубку и посмотрел на меня:
— НКВД действительно задержали Николаева. У него найден револьвер. Как вам удалось быть настолько информированными?
— Товарищ Сталин, мы просто проявили бдительность. Заметили подозрительного человека и приняли меры.
— И что теперь предлагаете?
— Предлагаю передать Николаева органам НКВД для расследования. Но одновременно разработать меры по укреплению безопасности руководящих работников без ущерба для нормальной деятельности государства.
Сталин встал и подошел к окну:
— Товарищ Краснов, вы понимаете, что покушение на товарища Кирова — это сигнал? Сигнал о том, что враги активизировались?
— Понимаю, товарищ Сталин. Но также понимаю, что неправильная реакция может принести больше вреда, чем само покушение.
— Объясните.
— Наша экономическая политика дает результаты именно потому, что люди чувствуют себя относительно спокойно и защищенно. Они готовы работать и творить. Если мы создадим атмосферу всеобщего страха, это подорвет основы нашего успеха.
Сталин повернулся ко мне:
— Вы думаете, что экономические стимулы важнее политической твердости?
— Я думаю, что они должны дополнять друг друга. Твердость там, где нужно, и разумность везде, где возможно.
Внезапно вошел Поскребышев и доложил:
— Товарищ Сталин, звонит товарищ Киров из Ленинграда.
— Соедините.
Сталин взял трубку:
— Сергей Миронович? Как дела?… Что? Покушение?… Да, я в курсе… Как вы себя чувствуете?… Хорошо, хорошо… Да, приезжайте в Москву. Немедленно.
Положив трубку, Сталин сказал:
— Киров жив и здоров. Благодарит за своевременное предупреждение. Летит в Москву.
Я почувствовал облегчение. Первая часть плана выполнена успешно.
— Товарищ Сталин, возможно, стоит созвать экстренное заседание Политбюро? Обсудить ситуацию и принять продуманные решения?
— Согласен. Организуйте заседание на вечер. И, товарищ Краснов подготовьте ваши соображения о том, как мы должны реагировать на произошедшее.
Я покинул кабинет Сталина с двоякими чувствами. С одной стороны, покушение предотвращено, и Киров жив. С другой стороны, впереди была еще более сложная задача, убедить Политбюро не использовать этот инцидент как повод для развязывания террора.
Вернувшись в свой кабинет, я немедленно связался с Мышкиным:
— Алексей Григорьевич, как дела с Николаевым?
— Все прошло по плану. Он задержан сотрудниками НКВД при попытке проникнуть в Смольный. У него изъят револьвер. Покушение предотвращено.
— Отлично. Теперь самое главное, нужно повлиять на ход следствия. Постарайтесь, чтобы ваши контакты в НКВД донесли до руководства информацию о неуравновешенном психическом состоянии Николаева, его личных проблемах.
— Понял, Леонид Иванович. Будет исполнено.
Следующие часы я провел в подготовке к вечернему заседанию Политбюро. Нужно аргументированно доказать, что массовые репрессии не только не нужны, но и вредны для страны.
Я составил подробную записку об экономических достижениях СССР за последний год, подчеркнув, что они стали возможны именно благодаря относительной стабильности и отсутствию массовых репрессий. Привел примеры того, как страх и неопределенность негативно влияют на производительность труда.
К четырем часам вечера в Москву прилетел Киров. Я встретил его в аэропорту.
