Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

– Может, новая штормовичка еще не освоилась в море?

Димери неопределенно хмыкнул, но в его взгляде чувствовалась настороженность.

– А может, Лирр уже нашел Рэндальфа, и мы оба напрасно ждем его.

От этой мысли у меня участился пульс.

– И как бы Лирр нагнал Рэндальфа без штормовика? Будь у него погодный маг, зачем нужно было бы охотиться на «Джульетту»? И так чудо, что он смог вырваться из Уоллума во время бури.

Димери встал и начал расправлять плащ.

– А вот тут вы ошибаетесь, молодой человек.

Я тоже встал, поставив свою чашку на подоконник окна кофейни.

– То есть?

– У Лирра лучшая погодная ведьма в Зимнем море, и она с ним уже много лет, – заявил пират, поднимая воротник плаща, чтобы защититься от ветра.

Мне с трудом удалось скрыть удивление.

– Тогда зачем ему Мэри Ферт?

Димери замотался шарфом по самый подбородок.

– Будь я проклят, если знаю.

Засунув руки в карманы, я посмотрел на заляпанную грязью мостовую под нашими сапогами. Значит, мое видение с Мэри было подлинным. Но я настолько отвык от настоящих видений, настолько полагался на мерейскую монету, что даже не понял этого.

– Вы думаете, Лирр догнал Рэндальфа в море? – прямо спросил я. Для меня самого этот вопрос был все равно что удар под дых. Сразу перехватило дыхание от чувства вины, разочарования и чего-то еще. – И забрал Мэри Ферт?

Димери покачал головой:

– Не могу сказать ничего определенного. Либо Рэндальф скоро появится в порту, раненый или здоровый, либо Лирр.

Я посмотрел на него и, переборов себя, снова спросил:

– Капитан Димери, почему вы охотитесь за Лирром?

Он не сразу заговорил. Я наблюдал за ним, пытаясь уловить любое изменение выражения лица, любой намек на правду. Я видел, как распахнулись его серые глаза, как дрогнули губы, но не смог ничего прочитать по ним.

– Как я уже сказал, у нас есть личные дела, которые мы должны обсудить. Но я хотел бы, чтобы и вы, и ваш капитан знали, мистер Россер, что наши интересы не противоречат друг другу. И наши пути могут еще пересечься. Не доставляйте мне проблем, и не полу́чите еще больше проблем взамен. Знаете, как говорят: рука руку моет.

С этими словами Димери вышел на улицу и пересек ее, не оглядываясь на «Гарпию».

Когда на Зимнем море наступил ранний вечер и затянутый облаками западный горизонт приобрел фиолетовый цвет, я отправился на прогулку. Разум оставался чистым, но нервы сдавали, пока я разгадывал загадку.

У Димери были личные причины преследовать Лирра. И в это было не так уж трудно поверить – они оба плавали достаточно долго, чтобы их пути пересекались. Какой бы ни была причина, Димери не лгал, когда сказал, что мы еще встретимся. В зависимости от того, как Слейдер воспримет предложение Димери, эта встреча либо пойдет нам на пользу, либо навредит контракту.

И к этому всему имела отношение Мэри Ферт, хотя я и не понимал почему. Раз у Лирра уже есть штормовичка, значит, вторая ему не нужна. Если только эта девушка не была для него кем-то еще. Сбежавшая возлюбленная? Потерянная дочь? Видящий во мне снова проснулся. У меня не было ответов, но я намеревался их найти.

Двенадцатая глава

Опасные люди

Я стояла в комнате с небольшой кроватью и деревянной бадьей перед пылающим очагом. От воды поднимался пар. Впервые с того момента, как меня арестовали за грехи Абеты Боннинг, я оказалась в полном одиночестве. Если не считать шпионов Димери, которые наверняка вертелись где-то неподалеку.

Это была отличная гостиница, с большим общим залом, заполненным состоятельными постояльцами, и чистыми простынями. Следы присутствия гистингов все еще ощущались в деревянных балках, и благодаря этому я чувствовала себя в безопасности. Служанка, говорившая на аэдинском с легким устийским акцентом, наполнила горячей водой бадью прямо в моей спальне.

Такая гостиница стоила недешево. Похоже, Димери твердо решил заманить меня в свою команду. Хотя можно подумать, у меня на самом деле был выбор. Но он настойчиво и последовательно поддерживал во мне эту иллюзию.

Устоять перед ванной, наполненной горячей водой, было невозможно. Я начала раздеваться, снимая одежду слой за слоем, и неприятный запах становился сильнее с каждой расстегнутой пуговицей. Одежда так пропиталась по́том, что я поневоле сморщила нос. Бросив все в корзину, я выставила ее в коридор и потянула за шнур колокольчика для вызова прислуги.

Стоило мне остаться совершенно голой, как я сразу почувствовала себя уязвимой и беззащитной, но одежда нуждалась в стирке так же сильно, как я – в горячей ванне.

Увидев свое отражение в воде, я замерла. Длинные спутанные волосы падали на лицо со впалыми глазами, опускались на ключицы и ребра, которые уж точно выпирали куда меньше, когда я только покинула дом. Вид был болезненный. Такая грязная, голодная, слабая… Не похожа на мамину любимую дочь или на штормовичку. Отчаявшаяся девчонка, которую чуть было не повесили, а потом еще и мучили.

Все, хватит вспоминать пережитое и жалеть себя. В моем распоряжении всего одна ночь на суше. Как только вернут одежду, стоит хотя бы попытаться сбежать.

Я залезла в бадью и опустилась как можно глубже в воду, так, чтобы снаружи торчал только нос. Сделав несколько вдохов, нырнула с головой, и воцарилась долгожданная тишина. Стук сердца сразу замедлился и выровнялся. Вдалеке шумели другие жильцы, ровный гул общего зала доносился сквозь стены. Но здесь, в воде, я была абсолютно одна, погруженная в собственные мысли.

Я старалась избегать навязчивых воспоминаний о матери или Лирре с его тяжелым, неподвижным взглядом. Вместо того чтобы снова проживать все страхи и несчастья, я стала думать о море. О Джульетте, которая плескалась в воде, окруженная гривой волос и юбкой-щупальцами.

Огонь освободил ее, но Димери предположил, что, прежде чем исчезнуть, она как-то помогла мне. Интересно, где она сейчас? Свободна и плавает в глубинах моря? Направляется в Пустошь? Может быть, даже в мою родную Пустошь, куда я так мечтала попасть?

Я смутно осознавала происходящее, но меня охватило странное чувство. Нужно было вынырнуть, но острой нужды я не ощущала. Сердце билось ровно, а легкие не горели. Волосы разметались вокруг головы, легко касаясь щек.

Придя в себя, я поняла, что продолжаю лежать на самом дне бадьи. Гул, доносившийся из общего зала, стих. Странно, ведь время обеда. И ноги мои, свисавшие с края бадьи, почему-то оказались совершенно сухими. А вода вдруг стала… ледяной.

Наконец я открыла глаза и увидела, что отблески очага больше не плясали на поверхности воды и дневной свет в комнате потускнел. Поверхности? Я что, все еще была под водой?

Заорав, я выскочила из бадьи и с грохотом приземлилась на пол. С меня лилось, как с новорожденного теленка. Стоя на коленях, я уставилась на едва тлеющие угли в очаге, который ярко пылал еще пару минут назад. Да и небо уже потемнело, а кожа на подушечках пальцев сморщилась, они походили на сушеные ягоды.