Саламандра (СИ) - "полевка"

— Лекс! — во двор ворвался Сканд и недоуменно остановился под аркой входа во двор, — мне передали, что тебе было плохо. Сахарочек, что происходит?

- Мы разговариваем о вере и о богах, — Лекс поднялся с песка, сутулый монах спрятал руки в широких рукавах и поклонился генералу, — как боги выражают свою волю, если не через поступки людей? Можно ли считать невероятную удачу проявлением божьего желания? Вокруг меня постоянно происходят чудеса. Разве может маленький человечек убить двух ящеров на арене без божьего вмешательства? А вспомним, как личи вытолкали на берег казну пиратов. Мы ведь думали, что упустили ее и никогда не сможем получить в свои руки. Наши корабли были заперты в порту, и тогда личи сами притолкали корабль на берег. Кто управлял ими, как не боги? Я не буду говорить о том, как у меня получилось изменить русла рек. Если бы боги были против, то у меня ничего бы не получилось. Даже если забыть о тех знаниях, что есть в моей голове, но разве то, что у меня все получается, не есть проявление божьего вмешательства?

Я не могу сказать, что я все сделал сам, и, более того, сегодня боги дали мне урок смирения, — Лекс тяжело вздохнул, — я понял, что недостаточно просто знаний и упрямства, но порой надо пользоваться помощью других людей. Боги дали мне знания, как сделать новый металл для клинков, но не дали сил, чтобы сделать все самостоятельно, и тогда во дворе оказался мастер кузнечных дел. Хотя я его сегодня не звал в гости, но он оказался в самое нужное время. Он теперь кует меч, пока я прохлаждаюсь в тенечке.

— Мне сообщили, что тебе стало плохо от жара возле горна, — Сканд прижал к себе рыжика, — ты маленький и слабый, я не перестаю удивляться, как у тебя все ловко получается, но тебе не надо забывать, что силенок у тебя маловато… — Сканд удостоверился, что с рыжиком все в порядке и с интересом заглянул ему в глаза, — новый металл для клинков? Меч?

— Не хочу хвастаться раньше времени, — Лекс довольно наморщил нос, — ты первый испробуешь новый клинок и сам расскажешь мне, как тебе новый металл.

— Хм, — Сканд почесал подбородок, — я уже весь в предвкушении…

— Только не торопи мастера, — Лекс погладил мужа по груди, — они пока куют клинки, потом мы их закалим, а потом отполируем и заточим. Я хочу, чтобы ты их увидел во всей красе.

— Все равно не уйду, пока не увижу, — Сканд с сомнением посмотрел на монаха, а потом посмотрел на мужа, — ты передумал идти в гости к Кирелю? Ты выяснил все, что хотел?

— Пока нет, — Лекс отступил от мужа и виновато улыбнулся, — ты не мог бы оставить нас одних, мы еще не договорили.

— Хорошо, — Сканд отстегнул от пояса свой меч, — разговаривайте, не буду мешать. Ты уже кушал?

— Сканд, прости, мне сейчас не до еды. Я перенервничал и нанюхался гари, в меня сейчас и кусочка не влезет, и потом, ко мне пришел доверенный человек Киреля и я не хотел бы задерживать его долго. Оставь нас, пожалуйста, одних.

Сканд недовольно дернул головой, но ушел в дом. Послышался голос Тары, которая командовала слугами, пока Тиро наблюдал за кузней. Лекс развернулся и увидел, как монах опять сел на скамью и о чем-то тяжело задумался. Лекс его не торопил. Если человек относился к своему религиозному служению только как к возможности заполучить власть, то сейчас ему следовало задуматься. Киреля нельзя было обвинить в тугодумии. Он был стратег, например, с шахматами он разобрался быстрее всех остальных людей, и сейчас ему следовало переосмыслить ситуацию… и, возможно, поменять приоритеты. Хотя он с самого начала был на стороне Лекса и сходу стал давать советы, как обмануть Чаречаши, но все же…

— Я тебя услышал, — Кирель вздохнул, — я понимаю, что все не так просто, как могло бы быть у других. Порой я слышал слухи о «подменышах». Когда человек, как правило после травмы, начинал говорить на непонятном языке и переставал узнавать всех вокруг. Как будто его подменяли на другого. Но никто из очевидцев не слышал от тебя чужой, непонятной речи. Да, ты забыл родных и разучился читать и писать, но во всем остальном ты ведешь себя нормально. Ты не закатывал истерики и не бросался на людей, даже когда ты был в клетке и у тебя был повод для истерики. Хотя в нашем городе никогда не было «подменышей», но все свидетельства, которые я собрал, говорили одно и тоже: человек начинал говорить на чужом языке и вести себя агрессивно, кричать и бросаться на других людей. Я хочу знать, как ты себя ощущаешь в этой ситуации.

— Как будто в мою голову засунули чужие воспоминания, — Лекс вздохнул и сел рядом с Кирелем, — их много и они перепутываются и вытесняют друг друга. Я порой помню людей, которых никогда не мог бы видеть. Я помню пожилого мужчину и знаю, что это мой отец. Но он одет не так, как мы, но я его понимаю и помню, что он меня любит и заботится обо мне. Учит играть в шахматы и защищать себя. Он не мой отец, вернее он не отец Качшени, но я не помню другого… Я помню, как я умер, как слышал голоса в голове, которые сказали, что мне рано умирать и они дают мне новый шанс стать хорошим человеком и мне надо измениться и стать лучше. Они обещали послать мне испытания, и если я их пройду, то они дадут мне знания, как сделать этот мир лучше.

— Ты понимаешь, как это все звучит со стороны? — Кирель попытался посмотреть на Лекса, но тот сидел рядом, а Кирель не мог скинуть капюшон, — это звучит, как будто ты одержим демонами.

— Все, что я делал, все шло на пользу людей, — Лекс недовольно дернул руками, — при чем тогда демоны, когда речь идет о божьем вмешательстве. Говорить обратное, это все равно, что заявлять, что богов нет, а есть только зло… Разве я совершал хоть что-нибудь злое?

— Прости меня за неверие, — красивая рука накрыла сверху сцепленные пальцы Лекса, — ты рассказывал об этом кому-нибудь?

— После пира Гаури обвинил меня, — Лекс пожал плечами, даже если Кирелю еще не доложили о происшествии, то обязательно доложат позже, поэтому лучше рассказать свою версию. Лекс коротко пересказал все, что сказал после пира и что потом сделал Пушан. Потом рассказал, что может читать письма колдунов и что их письменность намного проще и понятнее, чем слоговое письмо этого мира. Кроме этого, он рассказал о цифрах, которые тоже более просты и для написания и для чтения.

— Столько событий произошло, а я вынужден скрываться во дворце, — Кирель тяжело вздохнул, — быстрей бы выйти. Так хочется увидеть затопленные корабли пиратов в гавани. Монахи мне уже доложили, что для кораблей сделали проход и купцы опять начали торговлю. Корабли приходят и уходят и разносят по миру, что мы победили Великую пиратскую армаду. Она разграбила все города на побережье с правой стороны моря. Они уже были у нас раньше и не ожидали такого отпора. Теперь все моряки ликуют. Пиратов нет на морях, а те, которые остались, припрятали свои пиратские паруса. Они теперь попытаются изображать купцов. Но теперь сами купцы будут охотиться на остатки пиратского флота. Уж больно долго пираты обирали морские караваны, а сейчас для них наступило время расплаты.

— Личи ушли от наших берегов? — Лекс насторожил ушки, — как там дела в старом городе?

— Личи долго не задерживаются на одном месте, — Кирель вздохнул, — увидеть их с берега большая редкость, и я не увижу. Я их видел только на картинке, а еще мне привозили в подарок зубы личей. Жалко, что мне пришлось прятаться во дворце. И если бы Шарп хотя бы уехал на войну, то я б смог тайно посетить порт и увидеть все своими глазами. Но ленивый ящер с удовольствием валяется на кровати и взялся меня мучить своим пением, совсем, как додо в брачный период. Приходится с ним разговаривать через дверь, чтобы он ее не снес с петель раньше времени.

Кирель задумался и несколько раз вздохнул. Лекс погладил его руку и получил пожатие в ответ.

— Хорошо, что ты сообщил мне о погромах в старом городе. И вдвойне хорошо, что все удалось решить тихо, при помощи монахов. Ворье порой становится слишком наглым, если бы монахи с ними не разобрались, то все, скорее всего, закончилось бы пожарами. То, что не удалось пиратам, сделали бы свои же… Хорошо, что мы успели вовремя…