Саламандра (СИ) - "полевка"

— Я никогда не обманывал вас, Кирель, — Лекс встал перед первосвященником, — почему вы считаете, что я обману вас в этот раз?

— Ставки очень велики, — Кирель сложил руки на животе и покрутил пальцами, — если мы начнем войну сейчас, то у нас есть реальный шанс выиграть, тем более, пока не произведены выплаты по последней кампании, а после полномасштабной войны, возможно, и выплачивать придется вполовину меньшему числу воинов. А если мы отдадим булат Чаречаши, а тот заключит договор с кочевниками и нападет на нас? Империя может пасть от того булата, который ты так стараешься отдать брату прямо под моим носом.

— Пф-ф… — Лекс сел на скамью возле Киреля, — я не буду вас уговаривать и доказывать что-то еще. Вы или верите мне, или нет. Во втором случае все мои слова будут бесполезны. У вас есть время до приезда Чаречаши, подумайте и решите сами — война сейчас или невольный союзник. Ведь скоро родится младший и он обещан Чаречаши, подумайте сами — вы готовы отдать его врагу? Брат привезет мою младшую сестру на смотрины, кем она вам станет — заложницей мира или женой?

— Она станет женой, — Кирель недовольно поправил одежду, — брать налог на рождение дочерей, это хорошее предложение. В семьях аристократов заводят одного наследника и несколько дочерей, которых подкладывают под нужных людей, выбивая для семьи льготы и преференции. У Пушана было пять наложниц, дочерей из семей аристократов, теперь их стало десять, и он собирается взять еще двоих. Каждая семья надеется, что именно их дочь принесет наследника Пушану, а пока выбивают льготы в торговле или налогах. Я хочу запретить подобное и сделать так, чтобы была одна жена и только ее дети считались законными. Надо прекращать этот дурацкий обычай вырезать кладки.

Кирель встал со скамьи и прошелся по дорожке. Похоже, ему, как и Лексу, хорошо думалось во время движения. Остановившись перед рыжиком, монах кивнул капюшоном.

— Мне надо возвращаться. Я подумаю над твоим предложением и сообщу свое решение.

Лекс кивнул головой и показал жестом, что хочет проводить монаха до ворот. Они прошли мимо хозяйственного двора. В нем стояли мужчины и издалека наблюдали, как кузнец с учеником творят волшебство. Монах показал жестом, что хотел бы увидеть, что происходит. Лекс пожал плечами и подошел к Орису и Броззи. У Ориса получился красивый и пропорциональный меч, не такой большой, как двуручник*, который таскал Сканд, но очень красивый и пропорциональный. У Броззи получился красивый кинжал, похожий по форме на наконечник копья.

— Мы сделали, что могли, пора закаливать, — Орис кивнул на горн.

Лекс согласился, но предупредил, что закалка будет в два этапа, вначале клинок опустят в воду, а потом в масло, где он и будет остывать до конца. Орис поднял брови, но не задал ни одного вопроса. Он показал Броззи, как следует нагреть выкованный клинок, а потом осторожно опустить его в воду, так, чтобы не ошпариться паром, и следом, когда клинок поменял цвет с красного на черный, вытащил из большой бочки и положил его в бочонок с маслом, который стоял в удалении от огня. Масло шикнуло и спокойно приняло клинок в свои объятия. Броззи, явно волнуясь, повторил все за мастером: и нагрев, и охлаждение в воде и масле.

Когда кинжал булькнул в бочке с маслом, Орис довольно хлопнул Броззи по плечу и сказал, что был бы рад такому старательному ученику. Броззи зарумянился, как девица, от такого комплимента, и виновато скосил глаза на Лекса, но тот улыбался и выглядел довольным и умиротворенным. Лекс пригласил всех пройти на кухню и подкрепиться. Полировкой и заточкой меча он собирался заняться завтра, но вот проверить кинжал он хотел уже сегодня. Он не смог бы уснуть, если бы не узнал, удалась ли его задумка.

Сканд тоже был возбужден и хотел увидеть, что получилось, он жевал механически и только смотрел на Лекса горящими глазами. Мастер помалкивал, ему было крайне интересно увидеть результат. Броззи откровенно переживал и не мог кушать. Все остальные помалкивали, осознавая серьезность момента. Лекс безмятежно улыбался, но на самом деле чувствовал себя совершенно вымотанным, после разговора с Кирелем ему казалось, что это его били молотом на наковальне. И только монах остался стоять во дворе, не сводя жадного взора с бочки с маслом, из которой торчала рукоять меча. Возле него так же молча стояли и Мэл с Пином, а вот Крин, вымотанный за два дня, спал сидя в углу кузни.

Когда ужин закончился, ночь вступила в свои права. Лекс первым встал из-за стола и отправился в кузню. Следом за ним потянулись все домочадцы. Всем было интересно, чем все закончится. А Лекс тем временем достал из бочки кинжал. Тиро принес правило, и Лекс, усевшись на мешок с песком, принялся править спуск и затачивать лезвие. Он не хотел затачивать его целиком, это было занятие на целый день, но сейчас он хотел убедиться, что у него получился именно булат. И пусть это было неправильно, но очень хотелось устроить маленькую демонстрацию для Киреля, который замер на одном месте. Лекс выбрал место возле рукояти. Саму рукоять он обмотал кожаным ремешком, который снял с волос спящего Крина, и после этого занялся лезвием кинжала.

Работа была кропотливая, но хорошо знакомая. Руки действовали сами, а мысли бродили далеко от кинжала. Фигура в белой рясе теперь не вызывала тепла, а скорее раздражала своим присутствием. И Лекс старательно не смотрел в его сторону. Он кусал губы и думал, не ошибся ли он, когда так открылся Кирелю, его недоверие ударило, как пощечина, и теперь тлело, как уголек на сердце. За всеми этими мыслями руки делали свое дело, и вскоре намеченный кусок лезвия был наточен. И пусть заточка была не очень красивой, зато режущий край вскоре стал как бритва.

Лекс велел принести меч и ему сразу передали клинок, который был взят у охранника, стоявшего у ворот. Лекс покрутил в руках клинок воина. Это был небольшой меч, который использовали пехотинцы. Короткое крепкое лезвие, подходящее для битвы в толпе, когда ограниченное пространство диктует свои правила. Лекс упер клинок в мешок, на котором сидел и, воткнув острие в землю, зажал его сандалиями. Примерился и одним плавным движением срезал кромку клинка, как лучину с полена. Бронзовая стружка завернулась колечком, как хвост у дворняжки. Лекс остановился, не доходя до конца, примерился и резанул второй раз, взяв более толстый край. И опять булат срезал мягкий металл, пусть с трудом, но плавно и гладко.

Лекс осторожно остановил рез и вытащил свой кинжал, чтобы случайно не застрять в «щепке». Поднеся кинжал к свету, внимательно осмотрел лезвие. Оно было ровным и девственно чистым. Бронзовый меч не оставил на булате даже зазубрины. Лекс на радостях поцеловал клинок и посмотрел на монаха.

— У меня получился булат! Именно такой, как и говорили боги. Я рад, что смог исполнить их волю! Я счастлив!

Во дворе все сразу загомонили. Лекс только сейчас понял, какая, оказывается, до этого стояла тишина. Все радостно поздравляли Лекса. Все сразу захотели увидеть и потрогать и бронзовый меч с двумя «лучинами» и совершенно неповрежденный клинок из булата. Сканд радовался громче всех. Он светился от счастья, как фонарик, и с большой неохотой выпустил из рук необыкновенный кинжал. Люди поздравляли друг друга и славили богов за такой волшебный металл, и только монах молча выскользнул за ворота, спрятав руки в широких рукавах.

Ученик

Поздравления мастера, восторг Сканда, восхищение Тиро и всех домочадцев чуть было не переросли в праздничную гулянку, но Лекс подчеркнуто зевнул и заявил всем, что ОЧЕНЬ устал. После этого отправил Броззи спать, заявив, что завтра они все начнут сначала, и ему надо будет показать, что он запомнил и насколько внимательно его слушал. Вся веселость с Броззи слетела и в глазах появился тревожный огонек. Все остальные замолчали на полуслове и, растерянно переглядываясь, поспешили разойтись.

— Зачем ты так с людьми? — Сканд недоуменно рассматривал мужа, — они так радовались твоему успеху, а ты их практически выставил вон.