Искаженное время (СИ) - "Deacon"

- Я обучалась стрельбе из лука с девяти лет. Мой отец находил это занятие красивым. К тому же он подумывал отправить меня на арену. Я по-прежнему недовольна твоим поведением, Дми-три, однако твоя смерть мне тоже ни к чему. Приступим с сегодняшнего дня.

Дмитрий молчал, всё еще недоверчиво глядя на египтянку. Она не разговаривала с ним до этого момента, и он не стремился обращаться к ней первым.

- Я тоже могу обучить тебя стрельбе из лука, - предложила Алоли. – Легко!

- Пока вы тут кудахчете, я сам его быстрее обучу! – рявкнул Косэй.

- Он – моя вещь, - напомнила Акана, и красноволосый спорить не стал. Он лишь усмехнулся, а затем взглянул на Рейвена и добавил, - а ты будешь учиться у Сфинкса. И вообще, почему ты тут до сих пор стоишь?

- Что значит, почему? – не понял Харт.

- Иди успокаивай свою сестру. Хватит ей рыдать, пусть рисунок пирамиды посмотрит.

- Сестру? – Фостер удивленно поднял брови, но, заметив, как Дмитрий едва заметно отрицательно покачал головой, тут же добавил, - так она ведь сама виновата!

- Виновата в том, что хотела помочь брату, - ответил Косэй, решив сменить гнев на милость. – Иди, поговори с ней!

- Ага, чтобы она меня с порога убила? – Рейвен явно не горел желанием навещать разъяренную ведьму. - Пусть хотя бы немного остынет!

- Сейчас ты у меня остынешь до состояния трупа! – немедленно взорвался красноволосый, и Сфинкс, встревожившись, сделал шаг по направлению к своему господину. Но внезапно Косэй произнес то, что присутствующие меньше всего ожидали от него сейчас услышать.

- Ты не знаешь, что такое потерять сестру, Змей, поэтому и злишься на нее, - сказал египтянин, и, чуть понизив голос, добавил, - я тоже злился на свою, пока ее не стало...

Услышав эти слова, Рейвен молча кивнул и покинул обеденный зал. Он не воспринимал Лилит, как сестру, но именно сейчас мужчина осознал, что из пирамиды они могут живыми уже не выбраться. Тратить на ссоры последние дни было слишком расточительно.

Графиня находилась в своей комнате, когда Рейв постучался к ней.

- Я никого не желаю видеть! – раздался сердитый голос Лилит. Видимо, ведьма действительно решила серьезно обидеться.

- Это не самое подходящее желание, когда жить осталось три дня.

- Я надеюсь, вы умрете раньше, месье Харт, и освободите меня от своего общества! Немедленно оставьте меня в покое!

Рейвен никак не ожидал, что хладнокровная и высокомерная графиня будет с ним ругаться через дверь, точно обычная девчонка.

- Лилит, ладно тебе злиться! - Харт коснулся рукой ручки двери, но в тот же миг вновь услышал ее разгневанный голос:

- Я сказала, пошел вон!

Тогда Рейвен открыл дверь и шагнул вовнутрь. Был риск, что ведьма запустит в него каким-то проклятием, и разум голосом Ингемара повторял «Сейчас заходить к ней небезопасно!», но полицейский всё-таки решил рискнуть. Ему проще было сразу накричаться, разбить тарелки и сорвать с петель двери, нежели месяц хладнокровно молчать. А графиня, кажется, собиралась заниматься именно молчанием. Она гордо выпрямилась и отвернулась, игнорируя присутствие Рейва в своей комнате.

- Слушай, я не умею извиняться, но тебе не кажется, что твоя прогулка до арены и обратно касается не только тебя. Ты подвергла себя опасности, а теперь злишься за то, что мы о тебе беспокоились? Согласись, ты могла хотя бы посвятить нас в свои планы!

Графиня, по всей видимости, соглашаться не собиралась, и демонстративно скрестила руки на груди, даже не соизволив обернуться. Харт вновь начал сердиться. Он ведь извинился, а она нос воротит.

«Интересно, как бы капитан повел себя? Наверное, ласково и пушисто объяснял ей, как он виноват перед ней. Но я-то НЕ виноват! Если бы не ее выходки...»

- Ты так и будешь стоять ко мне спиной, как мраморное изваяние? Где твои хваленые манеры? – не выдержал он.

- Прекрасные манеры для общения с пастухами и свинопасами! – отрезала девушка.

- Отлично, хотя бы разговариваем, но такими изречениями, точно Шекспира ставим... «Чем меньше слов, тем больше будет чувства...»

Графиня лишь раздраженно дернула плечом на театральный тон Рейва. Полицейский нахмурился:

- То есть, извиняться в ответ ты не будешь?

- И не подумаю! Я рисковала жизнью, чтобы пойти в пирамиду и помогать вам, месье жандарм. Не месье Лескову и не месье Фостеру, и конечно же не незнакомому мне эльфу, а именно вам и капитану. И что из этого получилось? Вы упрекаете меня, называете обузой, хотя я еще ни разу не давала вам повода так говорить. Может, вы и дракон, месье Харт, но я тоже на многое способна. Я буду защищать себя сама и даже, если буду нуждаться в вашей помощи, никогда не попрошу вас о ней. А вы – невежа, месье Харт! Самодовольный, необразованный выскочка, который не умеет вести себя в приличном обществе и уж тем более с женщинами. Скажите спасибо, что я не испепелила вас прямо там, за столом. Неблагодарный мальчишка!

Графиня наконец удостоила Харта презрительным взглядом. Она ожидала, что прочтет на его лице чувство вины, но последние оскорбления мигом перечеркнули наклевывающееся было раскаяние Рейвена.

- Странно, что ты употребила слово «мальчишка», говоря о себе, - нахмурился он. – Ты сама - самодовольная зарвавшаяся девчонка, решившая, что знает обо всем лучше всех. Если капитан пляшет под твою дудку, чтобы не оскорбить ваше величество, то я этого делать не собираюсь.

- Еще одно слово, и я превращу вас в жабу! – Лилит в гневе сжала кулаки. В какой-то миг ей захотелось влепить Харту пощечину, но почему-то ей вспомнилась ругань с ее братом. Как же они ругались, когда братишка запустил в маленькую Лилит дохлой медузой. Как она колотила его своими кулачками и пыталась укусить, и как он хохотал, отпихивая от себя разгневанную сестренку.

Харт, видимо, потеряв остатки чувства самосохранения, продолжал:

- А ты только и можешь, что в жаб превращать тех, кто говорит тебе правду! Потому что тебе даже ответить нечего. Сама знаешь, что неправа, но строишь из себя обиженную королеву!

Харт запоздало вспомнил, что планировал помириться с графиней, когда та все-таки попыталась влепить ему пощечину, но полицейский успел поймать ее за запястье. От этого девушка пришла в еще большую ярость.

- Так, не драться! Тихо! Успокойся! – Харт зашипел, когда графиня магически обожгла ему ладонь и начала колотить его по груди и плечам.

- Вы отвратительны! – закричала она. – Я хотела помочь вам пройти это дурацкую пирамиду, а вы назвали меня обузой. Считаете меня слабой, никчемной и бестолковой, словно я та глупая египтянка, которую постоянно спасает капитан. Где вы рассмотрели такое омерзительное сходство?

- Лилит, не заводись! – Рейвен не ожидал, что заденет графиню настолько сильно. - Я не хочу, чтобы ты рисковала своей жизнью зазря!

- Это моя жизнь! Вы не имеете права мне запрещать! Я ничем не хуже вас, месье Харт. Я справлюсь в этой проклятой пирамиде и ни коим образом не помешаю вам.

- Извини! Я знаю... Я был не прав!

Рейвен кое-как удерживал Лилит в объятиях. В какой-то миг он решил, что девушка вновь обожжет его своим заклинанием, но последние слова полицейского все же несколько остудили ярость графини. Она замерла, устало уткнувшись лицом в его плечо. Вчерашний день, полный сплошной опаляющей боли, не прошел просто так. Нервы девушки и так уже были на пределе, а слова Рейвена про обузу еще больше вывели ведьму из себя. Конечно, она могла остаться на трибуне и утирать лицо платком, когда будут объявлять имена ее убитых друзей. Но графиня не относилась к таким женщинам. Она никогда не будет доверять свою судьбу случаю или прекрасному рыцарю. За свою жизнь она будет бороться сама и, если повезет, вытащит из пучины и своих близких.

- Пустите меня! – наконец тихо произнесла графиня.

- Отпущу, когда скажешь, что больше не злишься.

- Не злюсь, - последовал мрачный ответ.

- Злишься!

- Нет!

- Говорю, злишься!

- Я вас сейчас обожгу!