Искаженное время (СИ) - "Deacon"

- Каким образом ты излечилась? – немедленно спросила Нефертари. Она приблизилась к Лилит и, отбросив с ее плеча длинные черные пряди, удивленно провела пальцами по её коже, словно пытаясь нащупать невидимый ожог. – Это... это невозможно!

- Трудно, но возможно, - уклончиво ответила графиня. – Вы многого обо мне не знаете.

«Может, и не знаем, но исцеляться ты точно не умела» - Рейвен насторожился, однако вслух свои догадки произносить не стал. Если Лилит предпочитала лгать, наверное, на то у нее были причины.

- Одно мы знаем точно: ожоги вам ни к лицу, - усмехнулся Фостер, прикуривая сигарету. Этот жест выглядел крайне странно в Древнем Египте, и, когда Нефертари увидела в его руках зажигалку, то радостно воскликнула:

- Дар богов! Он снова работает!!!

Тем временем Лилит бросила осторожный взгляд на Косэя. Она думала, что Феникс будет рад ее исцелению, но вопреки её ожиданиям красноволосый выглядел мрачным, как грозовая туча. От его выражения лица ведьме тут же стало не по себе, но она решила сделать вид, что этого не замечает.

«Наверняка, еще злится за то, что я вышла на арену без его позволения», - подумала графиня. «Они все злятся...»

Ее предположение было недалеко от истины, поэтому, когда Косэй наконец заговорил, Лилит была не особо удивлена его реакцией.

- Глупая наглая девка! – прогремел красноволосый. - И у тебя хватает наглости появляться мне на глаза после того, что ты натворила??? Да ты должна была, как гусеница, заползать в этот зал, чтобы целовать мои ноги и молить меня о прощении! Чем ты вообще думала, когда полезла на арену, будучи совершенно неподготовленной? Жить надоело??? Я отрежу твою пустую голову и повешу за волосы на заборе, чтобы другим неповадно было.

От этих слов графиня немедленно переменилась в лице. Она услышала смешки со стороны Алоли и Аризена, и это еще больше разозлило девушку.

- Теперь я – воин арены! – холодно произнесла она. - И вы, Косэй, не имеете права поднимать на меня руку. Теперь я неприкосновенна! А вот я могу отправить вам за оскорбления какое-нибудь заклинание. Чтобы другим неповадно было.

- Вообще-то он прав, - внезапно перебил её Рейвен. – Кто тебя просил соваться на арену? Тем более против такого противника! Ты могла погибнуть, но это еще не всё. Из-за тебя теперь Роса в опасности. Если наши раны она лечила каких полтора часа, то с тобой ей пришлось провозиться почти полдня. И это при том, что Нахти запретил лекарям под угрозой смертной казни помогать нам. Сейчас Роса неприкосновенна, но маги умеют причинять боль, не калеча свою жертву.

Графиня замерла, не ожидая нападения со стороны Харта.

- А вы видели свое состояние, когда вас уносили с арены, месье жандарм? – ледяным тоном поинтересовалась графиня. – Я видела. И вот, что я вам скажу... Я удивлена, что вы до сих пор дышите. Месье Лесков и Ильнес выглядели не сильно лучше. И я поняла, что не могу делать ставку на двух полудохлых драконов, израненного эльфа и добросердечного капитана, который скорее сам погибнет, нежели поцарапает врага женского пола.

- И поэтому сделали ставку на обгоревшую ведьму? – прохладным тоном поинтересовался Дмитрий.

- Вам, месье Лесков, я настоятельно не рекомендую вмешиваться в этот разговор, - теперь графиня рассердилась окончательно. – Позвольте вам напомнить, что именно благодаря вам я оказалась в окружении роботов и огромных чудовищ, которых не могло уничтожить ни одно заклинание!

Дмитрий раздраженно дернул бровью, но замолчал. На это он ничего не мог ответить, но аргумент, который постоянно использовала Лилит, начал ему надоедать. Лесков не оправдывал себя словами, мол, так того требовала ситуация, но и разыскивать в себе чувство вины ему тоже уже наскучило.

- Можно ли снять ее с боев на данном этапе? – спросил Рейвен, обратившись к Косэю.

- Что значит снять? – воскликнула Лилит. – Я сражалась, проливала кровь. И всё в пустую? Черти вас побери, вы не посмеете!

- Хвосты свинячьи! В том-то и дело, что нельзя, - рявкнул красноволосый, полностью игнорируя графиню. - Те, кто доходят до пирамиды, должны идти до конца! Даже глупые непослушные девки!

- Проклятье! – полицейский припечатал ведьму мрачным взглядом. – Вместо того, чтобы заниматься поисками выхода, мне придется бегать по всей пирамиде, чтобы найти тебя, Лилит.

- А я специально буду от вас прятаться, месье жандарм! – холодно произнесла графиня. - Надеюсь, вы провалитесь в какую-то ловушку, и на этом наше общение закончится! Раз в жизни я решила сделать добро, помочь, совершить жертву во имя общего блага, и что я за это получила? Оскорбления, упреки и сплошную черную неблагодарность! Клянусь всем, что у меня есть: я больше никогда в жизни не совершу подобной ошибки. Плачьте, кричите, умирайте, а я даже пальцем не пошевелю. С меня довольно!

С этими словами графиня обвела присутствующих гневным взглядом и решительно направилась прочь. Она буквально вбежала в свою комнату, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она разнесет этот дом до основания вместе с его мерзкими неблагодарными обитателями.

Оставшись без главной участницы драмы, «мерзкие неблагодарные обитатели» дружно переглянулись.

- Вы не должны были так разговаривать с ней, - Нефертари первой прервала молчание. – Если она – женщина, это не значит, что в пирамиде вы будете ее спасать. Как бы не получилось наоборот.

Она красноречиво посмотрела на Рейвена и продолжила:

- Вы, мужчины, всегда думаете о себе больше, чем стоило, в то время как женщины всегда себя недооценивают. И именно поэтому на арене у нас больше шансов победить.

- Чушь! – прервал ее Косэй. – У вас больше шансов победить на арене потому, что мы, мужчины, жалеем вас и не бьем в полную силу. А что касается моей вещи, то говорили с ней именно так, как она этого заслуживает. Теперь её брат будет думать только о ее безопасности и скорее всего погибнет. А сидела бы дома, никто бы сейчас не ломал голову, как ее спасти!

- Даю руку на отсечение, что именно женщины выйдут из пирамиды первыми! – не выдержала Алоли. – Я убила десятки мужчин...

- И до сих пор не обрела свободу, поэтому твои победы ничего не стоят! – с насмешкой перебил её Косэй, не желая продолжать эту тему.

Тем временем Фостер мерил шагами комнату. Ему не терпелось вернуться к обсуждению плана пирамиды, который он и Сфинкс чудом добыли вчера ночью. В тот миг, когда в комнате Лилит появился Эристель, оба мужчины направлялись к дому оракула Гахиджи, который проектировал злополучную пирамиду. Оракул все еще находился на празднике, поэтому проникнуть в его дом казалось довольно просто. Эрик и вовсе планировал отправиться туда один, однако Косэй настоял на том, чтобы он взял себе в помощники Сфинкса. Дуэт получился крайне специфическим. Учитывая манеру воина изъясняться, Фостер уже через минуту начал материться, чередуя то английскую, то русскую брань.

- Ты бред несешь, понимаешь? – с раздражением воскликнул он. – Что это за... образы такие? Какие нахрен колосящиеся чаши? Ты мне скажи, сколько там может быть охранников? Хотя бы примерно?

Сфинкс вновь ответил что-то в своем стиле, после чего устало вздохнул и замолчал. Объяснить Эрику столь простые вещи оказалось совершенно невозможно, поэтому воин решил проникнуть в дом самостоятельно. До встречи с Рейвеном, Сфинкс бы никогда не нарушил правил арены, но теперь он во что бы то ни стало хотел помочь своему новому другу. Обращение Харта в дракона поразило египтянина настолько, что ему казалось, что в мире нет красивее существ, чем эти огромные крылатые ящеры, извергающие пламя. И одновременно с этим пришла странная грусть, что ему, Сфинксу, никогда не удастся испить кока-колу или «запостить котиков на Фейсбук», потому что подобное могут делать только такие великие существа, как драконы. Но вот египтянин задумчиво посмотрел на Эрика и внезапно решил обратиться к нему на языке Рейвена.

- Лев заценил страничку Величайшего и нашел у него в друзьях четырнадцать терминаторов. Еще два терминатора делают селфи с Величайшим