Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

Теодору ничего не оставалось, как кивнуть. Уингер был молод и напорист, на любое слово Тео он находил два, но было в нём что-то такое, тянущее и одинокое. Он, казалось, был исключительно командным игроком, угодливым исполнителем, готовым выполнить любую задачу, но не брать на себя тяжесть принятия решений единолично.

«И слог у него хороший», — решил Теодор.

Они распрощались на доброй ноте. Уингер пообещал прислать Тео финальную версию рукописи в начале декабря и договорился прибыть по возможности на премьеру постановки. Почему-то Нотту казалось, что этому аврору-журналисту понравится история от Луны Лавгуд.

***

Воскресенье ознаменовалось прилетевшим на крыльях самой обычной сипухи посланием от Эдуарда Принца.

«Дело сделано! Да-да? Нужно больше золота!»

Собственно, больше ничего на свёрнутой в свиток пергаментной бумаге и не было. Указанием на то, что отправителем был именно затейник Эдуард, Теодор счёл маленькую корону у буквы «Д» и большую «Е» в «сделано». Он не был сыщиком-пинкертоном, не был Шерлоком Холмсом, но такие явные намёки считать мог.

Посвятив воскресенье общению с приятелями и репетиции — на которой обнаружилось, что Луна втихую продолжала писать свою историю, обраставшую совершенно идиотическими подробностями навроде какого-то плавучего мусорного острова, и Тео пришлось вступить с ней в конфликт, — в понедельник он, под надзором миссис Пинкертон, покинул пределы замка под проливным холодным дождём.

Визенгамот заседал вновь рассматривал судебные дела в тот понедельник. Судили ирландских аристократов, примкнувших к «армии сопротивления», и судили их, разумеется, за нарушение Статута. Хотя самих ирландцев Теодору было ни капельки не жаль — всем своим гордым и независимым видом они являли претензию на разъединение соединённых земель, всплывшие в ходе прений подробности его очень заинтересовали.

Ирландские маги были, что для Тео звучало достаточно неожиданно, истреблены в ходе распространения христианства на острове в раннее Средневековье среди магглов. Добили их норвежские викинги, покорившие на краткое время все берега Северного моря. Драконьи всадники, «драконорождённые», как их называли сами скандинавы, на своих Норвежских горбатых сожгли тех немногих разобщённых смельчаков, что посмели кинуть вызов их владычеству.

Самым неожиданным было, что Годрик Гриффиндор был из числа последних ирландских магов, и именно гибель его братьев в битве при Маг Фемене, где ни одна из сторон не победила, но маги ирландцев почти все погибли, привела его к основанию Хогвартса вместе с добрыми магами из других частей Британии. Слизерина — странника из Уэльса, Хаффлпафф — шотландской ведьмы, Райвенкло — колдуньи с южных берегов.

Но и обучение в Хогвартсе не помогло ирландцам, так как уже при Генрихе Втором англичане и норманы, среди которых почти наверняка были и предки Теодора, Нотты, начали покорение Ирландии, длившееся много десятилетий и уничтожившее все немногие старые семьи.

Вся ирландская магическая аристократия была лишь номинально ирландской. Это были потомки и бастарды магов Англии и только Англии, покорявших и покрывавших ирландских сельских девок годами и столетиями. Конечно, от такой характеристики ирландцы не просто кривились, а кидались в драку, и один из них даже получил рану от палочек одного из стражей в одеждах Пожирателей смерти.

Всё закончилось вынесением приговора: двоих аристократов из рода Доннов приговорили к сотне плетей и Поцелую, а третьего — к полусотне Плетей. За нарушение Статута в виде применения маггловского оружия, полученного от магглов — а, следовательно, незаконно. Приговор претворять в жизнь в зале Визенгамота не стали, но от одной мысли и вида струхнувших аристократов Тео потерял аппетит, а потому отправился позже вечером по знакомому адресу в Лидсе голодным.

Дверь в мансарду Эдуарда Принца ничуть не изменилась. Да и в целом мало что изменилось — дверь так же открылась с мороком, Теодор так же зашёл внутрь, а Принц порхал над тремя котлами по центру и мурлыкал себе под нос в тон колдорадио. Впрочем, это была уже совершенно другая песня — что-то задорное про то, как всех соединяет любовь. Следующие слова в этой же мелодии заставили Теодора покраснеть.

Чтобы сосредоточиться, он деликатно покашлял, привлекая внимание Эдуарда. Это не помогло.

— Эдуард, добрый вечер… — начал было Тео, но осёкся. Принц пел про свободную любовь и восславлял, эээ, революцию, дёргая телом в ритм, но не замечал (или делал вид, что было более вероятно) вошедшего юношу.

Теодор сложил руки на груди и с недовольным видом дождался, пока композиция не кончится.

— …вы прослушали песню о революции, раскрепощающей наше сознание, — захрипел из динамика подозрительно знакомый голос, настолько знакомый, что Нотт аж поперхнулся.

— Теодор, ты уже здесь! — обратил на него внимание мужчина. Движением руки он отключил звук радио и танцующим шагом за пару мгновений оказался рядом с ним, пристально своими чёрными глазами, мерцающими в полумраке помещения, глядя на Теодора. Юноша аж отступил на полшага назад от такого напора. — Да! Я закончил твой заказ. Вышло не совсем то, что я ожидал, но в чём-то даже и лучше! Пойдём.

Он схватил его за руку и, вместо того, чтобы куда-то идти ногами, аппарировал вместе с Тео. Нотт приземлился, с трудом стоя на ногах; его тошнило, и если бы в желудке было хоть чуть-чуть еды, он бы опорожнился.

— У тебя… вообще… есть лицензия?

— А? Нет, это Севви меня научил, — улыбнулся, показав свои кривые зубы, едва различимые в холодном голубоватом сиянии рун, начерченных на стенах. — Мы в его лаборатории, кстати. Здесь прохладно, так что долго задерживаться не будем — забирай свои бочки и проваливай.

— Что? Погоди-погоди, Принц! Я ещё не согласился с тем, что ты сделал. И вообще, что значит, что не вышло то, что ты ожидал?

Он резко развернулся на каблуках к нему. Его отросшие кучерявые волосы, словно щупальца медузы Горгоны, придавали хищный вид.

— Не все ингредиенты можно заменить, — спокойно пояснил он. Этот спокойный тон казался обманчивым, ведь фигура Эдуарда Принца была напряжена, как натянутая струна. — Я попытался и кое-чего достиг, но Лонгботтомы и Торны не дают замену голштинским травам Кротервейсов или техасским Гингем. Поэтому пришлось экспериментировать, благо, материала стало больше. Последствия Барьера удивительны.

— Последствия? Ты о том, что теперь мы полностью закрыты от импорта, даже контрабандного, всех мало-мальски магических предметов? — невесело усмехнулся Теодор.

— Поговори об этом на очередном собрании болтунов своего Визенгамота, — отмахнулся Эдуард, состроив неприязненную мину. — Я исследователь, я зельевар, и я говорю, конечно же, о магических последствиях. Магия копится и бурлит, освобождаясь внутри границ Барьера, обретает физическую форму! В Шеффилде даже стали торговать кристаллами, что собирают в полях у старых источников егеря, будь они неладны.

Теодор вспомнил, как ему явился кусок красного кристалла, сверкавший жёлтой магией изнутри.

— Моему знакомому чуть не оторвало руку, зато взгляни, какой отменный взвар вышел, — забыв о своем напряжении и злобе на непрошенные сомнения, тоном абсолютно увлечённого фанатика начал рассказывать зельевар. Он поднял крышку с остуженного латунного чана в виде бочки, обшитого снаружи лентой, открыв вид на ярко-оранжевую, густо-янтарную жидкость, медленно вращавшуюся вокруг центра чана.

— И что это за бурда? — безыдейно протянул Тео. Зельеварение не было его коньком и пристрастием, он всегда сторонился этого вида магической деятельности, но точно знал, что полезных зелий такого цвета в программе пяти курсов Хогвартса не было. А вот вся основа, полезная для жизни магов, была.

— Это модификация одного польского рецепта на гранитной смеси и засохшей до камня крови двадцати молодых пегасов… пегасов у нас нет, а вот кровяной кристалл, что заживляет раны прикосновением, маги находят на местах старых битв уже месяц. Земля источает магию, — со значением поведал он. — Я назвал его «Ласточка Принца». Изначально он был «Lastochka».