Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

Лестрейндж действительно ещё несколько дней отравлял школу своим присутствием. Когда он появлялся со своей тонкой улыбочкой за преподавательским столом, оттуда демонстративно уходили Макгонагалл, Хуч и Спраут. Когда он шёл по коридору, смолкали любые разговоры. Когда он появился на трибуне квиддичного матча… та трибуна даже в самые решающие моменты пыталась смешаться с обстановкой, не крича и не подбадривая своих квиддичистов.

Всё кончилось в завершение недели. В гостиную вновь наведался декан, на этот раз — смертельно бледный, и пригласил префекта Монтегю следовать за ним. Генри был занят своими делами, он обнимался с красивой четверокурсницей, которой уже было пятнадцать лет, но оправил рубашку и пошёл за Слагхорном. С того дня его никто не видел.

В пятницу же Снейп представил нового преподавателя по Защите. Им оказался Август Руквуд, рябой мужчина родом из Хогсмида, который не скрывая носил на своей левой руке метку. У него недоставало пальцем, он хромал и ненавидел ирландский язык, но как преподаватель он в первый же день сыскал осторожную приязнь студентов. Методично и спокойно, не разделяя учеников школы на магглорождённых, полукровок и чистокровных он излагал материал как лектор, колдовал как заправский аврор, не срывался на крик и не использовал Непростительные как наказание.

В субботу новый маг, вернее, колдунья так же заступила на пост Смотрителя замка вместо давно канувшего в лету и забытого всеми Филча. Это была высокая моложавая женщина со строгой шевелюрой, неизменно носившая строгое платье со строгой воспитательской миной. Её звали миссис Пинкертон, колдовала она с помощью вечно носимого с собой зонтика-трости с изогнутой ручкой, и пауки, облюбовавшие Хогвартс, должны были жутко невзлюбить её манеру борьбы с ними.

В первый же день Теодор зашёл в выделенные ей покои познакомиться по предложению декана — в конце концов, у старшего префекта и смотрителя было больше общего, чем могло казаться со стороны. Они мило побеседовали о том, как устроена школьная жизнь — миссис Пинкертон оказалась даже и рада, по её словам, что «восточный ветер не может сдуть её из Британии». Её страшили разве что бомбы, в первую очередь, навозные. Поёжившись внутренне от воспоминания из начала сентября, когда маггловские птицы убили сотни рыбин в Чёрном озере, Теодор заверил её, что навозных бомб действительно в замке не было.

Иначе бы Кэрроу в этом навозе утонули.

Единственным, что показалось Теодору странным — кроме привычки миссис Пинкертон колдовать зонтиком, будто палочки у неё не было, — был её отстранённый взгляд на стену за ним. Когда чай был выпит, он смог разглядеть, на что же она так внимательно смотрела, не отрывая взгляда, каждый миг, пока он был в её покоях. Это были деревянные часы на стене, но все три стрелки их замерли в одной точке, на полуночи.

Впрочем, у каждого уважающего себя мага были свои собственные глупости. Тео вот видел кошмары про исчезнувшего Монтегю и бил себя по рукам за попытку лишний раз поправить галстук, Терри смешно краснел при виде Паркинсон, а Джинни прекрасно накладывала Летучемышиный сглаз, в чём убедилась почему-то Кэти Белл.

***

Дни стали идти равномерно.

Теодор учился — и даже теперь посещал ЗоТИ, по понедельникам посещал Визенгамот, репетировал с другими студентами уже теперь всамделишно «Депонию», патрулировал замок, гулял с Джинни, готовился к экзаменам, писал статью… с последним он закончил к середине ноября. Жёсткую цензуру имени близнецов Кэрроу директор Снейп отменил, заменив её запретом на любые посылки — только письма. На выходе в Хогсмид и по возвращении миссис Пинкертон, словно обосновывая свою фамилию, со строгим видом досматривала каждого студента, тыкая в его сторону зонтиком.

Блейз был очень недоволен, когда что-то из контрабанды, которая была ему нужна, миссис Пинкертон забрала и уничтожила у Роди Ситона.

И всё же, отмена драконовских мер по проверке всей корреспонденции позволила Тео отправить законченный материал мистеру Уингеру совиной почтой прямо из Хогвартса. Конверт с семью исписанными листами сова уносила с укором во взгляде: письмо вышло не из лёгких.

Сам текст Теодор озаглавил как «Экономика Магической Британии: Тогда и Сейчас». Это, в его понимании, позволяло скрыть истинную политическую подоплёку материала под налетом экономического исследования, хотя, конечно же, не снимало вопроса тем, что он затрагивал в тексте. Лестрейндж сказал ему прямым текстом, что знает, о чём Тео писал свои мысли, но он был не единственным лицом в Британии, кто имел политический вес.

Уингер ответил достаточно быстро. Уже через два дня он прислал короткую записку о том, что скорректировал материал и хочет встретиться для обсуждения того, что получилось. Теодор, разумеется, не мог не ответить согласием на это и уже в ближайшую субботу отправился в Хогсмид ради этой встречи.

Миссис Пинкертон выпустила их с Джинни без каких-либо трудностей, а, дойдя до поселения, они расстались и разошлись в разные стороны: девушка в компании приятельниц и сокурсниц отправилась на поиски косметических средств, что нет-нет, а стали появляться в продаже уже к Хэллоуину, а юноша — на поиски Уингера. Тот, как и в прошлый раз, окликнул его со спины, сидя на заборе как на жёрдочке.

— Мистер Нотт! — жизнерадостно поприветствовал его мужчина. С прошлого раза бывший аврор и нынешний пресс-секретарь беглого магната обзавёлся усами; едва ли это могло сделать его внешность менее приметной. — Рад вас видеть! Пойдёмте скорее, у нас не так много времени.

Через несколько минут пути и десяток пустых отрывистых реплик они оказались в том же закрытом магазине, а затем в рабочем кабинете мужчины. Портьеры были раздвинуты, но лёгкие занавески перекрывали доступ к окну, а магия, искрившаяся на них, свидетельствовала, что чары мешали подсматривать снаружи за происходящим.

Теодор расположился в удобном кресле напротив Уингера. Тот, не мешкая, едва опустившись в уже своё кресло, пододвинул папку с листами к Тео. Это была его собственная статья — но она была написана не прытко пишущим пером с помарками, вписанными Ноттом неаккуратно от руки, а каким-то неведомым заклинанием, словно то письмо Карамеди. «Маггловские чары», — вспомнил Теодор, и очарование красотой слитно стоящих чёрных буковок, идеально ровных строк и прозрачно читаемого, словно напечатанного в газете текста, пропало. Вместо того, чтобы читать предложенные бумаги, он задумался — ведь материалы газет набирались именно таким же шрифтом; так почему же его в который раз удивлял такой же стиль текста на обычной бумаге? Ужель ли это была сила привычки?

— Как вам название? — вывел его из размышлений голос Уингера. Теодор даже вздрогнул и сосредоточился на том, что видел своими глазами. Насквозь немагическая (вот! Вот, в чём дело! Ни следа магии!) бумага начиналась с больших букв.

«ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПРОТЕСТАМ ПРОТИВ ПРАВ СКВИБОВ: ЧЕГО ЛИШИЛСЯ КАПИТАЛ БРИТАНИИ. АНАЛИЗ ТЕОДОРА НОТТА, ЛОРДА ВЫСОКОГО ВИЗЕНГАМОТА».

— Мне кажется, это несколько чересчур, — осторожно заметил Нотт. — Да, я говорил о том, что сквибам нужна возможность интеграции в магический мир, нужно становиться широкими потребителями продукции нашего капитала, но в текущих реалиях…

— Мхм, — Уингер поджал губы. — Шеф сказал, что стоит сделать броский заголовок. Такой, чтобы у Дельфийского клуба был повод опереться на эти тезисы и бросить их в лицо противникам. Ведь фактура подобрана изящная! Не подкопаешься!

Теодора такая прямая лесть не смутила. Конечно, ему было приятно услышать похвальбу, но он отдавал себе полный отчёт — эта похвальба не стоила и единого Люмоса, ведь Кингсли и Муди были абсолютно правы. Карамеди использовал его как инструмент для своих интересов, пользуясь его несмышлённостью, но не в его позиции было отказываться от такого трамплина.

— Благодарю, Талботт, — сухо ответил он. — Мне тоже показалось, что двукратное падение числа посетителей магических состязаний за полвека — достаточно веский аргумент. Быть может, стоит и в заголовок вынести именно это?