Эльфийский король (СИ) - Якубович Александр

— Какие будут указания, Ваше Преподобие? — спросил десятник.

— Продолжать движение, усилить патрули, — тут же ответил Леннарт. — Нам нечего страшиться орков, мы с легкостью их разобьем, как били на побережье.

Десятник только кивнул головой, забрал из протянутой ладони Леннарта письмо и тотчас скрылся из виду, растворившись среди солдат и направившись в голову колонны, передать приказ командования.

Орков Леннарт на самом деле не боялся. Большие, неповоротливые и бездарные твари. И чего их так боятся эти остроухие? В бою землекожие не показали ничего выдающегося.

Но червь сомнений все же шевельнулся в груди паладина, да так сильно, что захотелось почесать, но этому мешал отполированный и сияющий нагрудник. Чего-то Армель ему не рассказал, и предчувствие надвигающейся беды от недостатка информации не оставляло Леннарта. А он привык доверять своей интуиции, ведь его ведет сам Бог Света.

Впервые за долгое время Эрегор удостоился личной аудиенции у королевы Ирен. К великому удивлению бывшего советника, его, предателя и отступника, который присягнул на верность Третьему Жрецу и, ослушавшись приказа Ирен, опять явился в столицу, допустили не просто до королевы, но в ее личные покои.

Словно высеченная из графита скульптура, Ирен расположилась на низком диване, лениво подпирая голову тонкой рукой, думала о чем-то своем, блуждающим взглядом окидывая Эрегора.

Пусть она была вечно молода телом, как любой представитель их народа, молодость лица и стройность фигуры не могла бы обмануть даже ребенка. Бездонные рубиновые глаза правительницы отражали сотни прожитых лет и огромный опыт. Любое движение тонких бровей, любой жест или дрожание ресниц — все имело смысл и подтекст, так что Эрегор дерзко пялился на королеву Вечного Леса, не желая пропустить ни единого, даже самого мимолетного знака.

Не говоря ни слова, Ирен царственно махнула пальцами, позволяя Эрегору сесть напротив. Был бы на его месте кто-то другой, то она ожидала бы падения ниц, с ленивым интересом разглядывая спину просителя. Ведь личная аудиенция в такой обстановке — великая честь, которой удостаиваются далеко не все.

Но это был Эрегор. В прошлом ее верный сподвижник и советник. Ее самый преданный пёс, от которого она сама отказалась. И, вероятнее всего, Ирен ощущала некоторые угрызения совести на этот счет.

Если у правителей вовсе может быть совесть.

— Я слышала, ты получил срочную депешу, — жестко и без всяких приветствий начала Ирен, едва Эрегор опустился на узкий диван. — Говори.

— Это касается только меня и учителя, — резко ответил Эрегор.

Королева удостоила бывшего советника пронзительным взглядом, после чего раздраженно щелкнула пальцами. Охрана, стоящая у дверей, тут же убралась прочь. За стражниками последовали и слуги с чашником, оставив правительницу Вечного Леса наедине с одноглазым отступником.

— Эрегор… — уже чуть мягче начала Ирен.

— Ваше Величество, — перебил королеву бывший советник. — Поймите правильно, я не могу докладывать вам так, как раньше.

«Ваше Величество». От этого обращения Ирен непроизвольно вздрогнула, ведь сотни лет Эрегор обращался к ней исключительно как «Моя королева», выказывая ей максимальное почтение, смиренно склонял голову, едва начинал говорить. Сейчас же перед ней сидел какой-то незнакомец. Дерзкий взгляд, вздернутый подбородок. Ирен кожей чувствовала внутреннюю борьбу, что проходила сейчас в разуме и сердце Эрегора, и при этом понимала, что результаты этой самой борьбы будут для нее не слишком приятными.

Она бросила Эрегора под копыта бешеного быка, дала порочащее честь и саму судьбу эльфа задание, а после того, как он провалился — была вынуждена вышвырнуть, как сломанную куклу. И Эрегор этого не забыл. Неизвестно, было ли это влияние ее возлюбленного, или эльф сам пришел к подобным выводам, но сейчас бывший советник не собирался подчиняться той, перед кем склоняется весь Н’аэлор. Он больше не был частью подвластного ей народа, он был сподвижником Третьего Жреца, отсюда и дерзость, которая была более к лицу его новому господину.

— Я позволяла тебе околачиваться не только по всей столице, но и по дворцу, словно ты в старом чине, — почти елейно начала Ирен, но ее тон совершенно не вязался со словами, что выдавало крайнюю степень раздражения королевы. — А теперь ты ведешь себя подобным образом… Не слишком ли это нагло, Эрегор?

Это была прямая угроза, а когда тебе угрожает столь почитаемый и опытный правитель как Ирен, то можно быть уверенным — где-то уже приготовлен и заточен топор, который опустится на твою шею. Даже если на это не дадут разрешения в Храме на Холме. На руках Эрегора были целые реки эльфийской крови, но все его грехи перед Нильф были отмолены жрецами храма, да и сама Третья благоволила Ирен и не слишком гневалась на исполнителя ее воли. Но вот сейчас… Защитить Эрегора было некому.

— Хорошо, — продолжила правительница Н’аэлора. — Я вижу, что ты намерен стоять до конца. Я же просто хочу узнать из первых уст, что происходит на границе. Донесения Арлена весьма расплывчаты, ведь проходят через множество рук. Ты сам понимаешь, что пишет он не только для меня.

— Вы хотите знать, чем сейчас занят учитель? — уточнил Эрегор.

Ни для кого в столице не было секретом, что дворец готовит большое празднование к моменту возвращения Третьего Жреца из пограничья после того, как орки будут отброшены обратно в северные степи. А некоторая часть высшего сословия догадывалась, что кроме встречи победителей готовится и еще что-то — Ирен четко вознамерилась вернуть Владыку Нильф под сень Вечного Леса, где ему всегда и было самое место. Велись дебаты только на тему того, каким именно образом мудрая правительница удержит своевольного колдуна в Н’аэлоре, а то, что удержит — никто даже не сомневался.

Как показали несколько месяцев, во время которых учитель Эрегора управлял Храмом на Холме, эльфы воспринимают его не как человека, а скорее как безликое продолжение воли своей темной богини. Он — олицетворение воли Нильф, апостол и проводник мудрости, а как он выглядит уже дело десятое. Врожденная ненависть к чужакам при виде учителя практически испарялась, оставляя лишь ощущение причастности и невообразимой мощи, что скрывалась за двумя печатями на его ладонях. Ведь даже эльфы Минтхалла хоть сопротивлялись, но все же подчинялись воле Владыки Демонов. Так что никто в Налоре особо не задумывался о личных мотивах Ирен, справедливо полагая, что подобная заинтересованность королевы играет лишь на руку нуждам всех жителей Н’аэлора.

— Да, я хочу это знать, — лениво кивнула Ирен. — Я хочу знать, что происходит на границе моих земель.

— Позволите говорить откровенно, Ваше Величество? — уточнил Эрегор.

От этого официального обращения Ирен опять чуть вздрогнула, бросила на бывшего советника короткий холодный взгляд, но все же согласно кивнула.

— Говори, — подтвердила свое разрешение Ирен. — Для этого я и отослала лишние уши из комнаты.

Эрегор усмехнулся, обнажая сточенные зубы. Королева будто бы не понимала, что у нее больше нет власти над ним. Если раньше, глядя на Ирен, глаза Эрегора будто застилал яркий солнечный свет, то теперь он видел перед собой просто хитрую и порядком уставшую монаршую особу, которая уже не первую сотню лет тасует колоду карт из придворных и министров в поисках новой удобной для себя комбинации.

— Вы отправили нас с учителем на границу, при этом даже не выделив достаточно войск, а теперь тревожитесь о ситуации на севере? — дерзко спросил Эрегор.

Для эльфа не было секретом то, что Ирен была крайне недовольна тем, что визит учителя в Налор сорвался из-за обстановки в приграничье и Владыка остался на севере вместо того, чтобы явиться в столицу и провести праздник прихода Весны и восхваления Нильф.

Глаза Ирен опасно блеснули, но она тут же расслабила плечи, будто бы слова Эрегора ее вовсе не касались.

— Ты лучше других знаешь, что твоему наставнику не нужна никакая армия, — хмыкнула королева.