Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин

Потому что она действительно уже все решила.

— Но ведь письмо было написано тогда, — предпринял последнюю попытку Бертрам. — Сколько времени прошло?

— Не имеет значения, — покачал головой Уорсингтон. — У него не было срока давности.

— Бертрам, — тихо позвала королева. — Все уже случилось. По большому счету — уже тогда. Так что нет никакого смысла это сейчас обсуждать. Давайте лучше подумаем, можно ли преподнести эту новость так, чтобы никто не возмущался.

— Они все равно будут возмущаться, — буркнул Бертрам. — Брак с одним из них лорды воспримут, как личное оскорбление.

— Я знаю, — вздохнула королева. — Но пусть хотя бы возмущаются не слишком громко.

***

В конце концов они решили, что письмо о разрешении на брак королевы с лордом с Теннесси будет оглашено на Совете лордов, который созовут через месяц. Уорсингтон был запредельно мрачен, и даже Бертрам утратил свою обычную нахальность. Но Джоан это не очень волновало. Она чувствовала правильность происходящего, и это позволяло совершенно не обращать внимания на то, что думают о ней окружающие.

Она написала Генри — отчасти потому, что не хотела больше изображать перелетную птицу, отчасти потому, что очень хотела именно написать ему. Это желание возникло у Джоан еще вечность назад, когда она прочитала письма Генри к Мэри Тойлер. Ей хотелось написать ему, и еще больше — прочитать его ответ.

Ответ пришел четыре дня спустя. Джоан читала его, крутя в пальцах кольцо, которое по настоянию Бертрама сняла и теперь прятала на цепочке под одеждой, и улыбалась.

Генри подтвердил, что сам сообщит все леди Теннесси и дождется ее возвращения в Тенгейл, после чего они вместе приедут в Риверейн. «Я еще увижу тебя до тех пор?» — спросил он в конце. Джоан не знала. Ей очень хотелось встретиться с ним — и почти так же сильно хотелось немного побыть одной. Подумать, осмыслить, осознать. Она не могла быть такой же, как раньше — она уже была другой.

Но какой?

Джоан крутила в пальцах тонкое кольцо с резьбой по внутренней стороне и раздумывала над ответом.

***

Она лежала на постели, хватая ртом воздух и вцепившись пальцами в гладкий шелк покрывала. Образы из сна все еще стояли перед глазами, и паника душила Джоан.

«Это просто кошмар, — пыталась она успокоить себя. — Просто кошмар, который снится тебе много лет подряд. Он ничего не значит. Все в порядке».

Просто кошмар, согласилась она сама с собой. Но лучше я проверю, что все в порядке. Это не будет лишним. Стояла безлунная, черная осенняя ночь — но для нее уже давно не существовало темноты. Тем более — в этом облике.

Чуть севернее Дернби начал идти снег, чем дальше, тем сильнее. Земля внизу побелела, и весь мир окутало безмолвие, мягкая пушистая тишина. Тенгейл был совершенно темным, только у дверей Большого дома, охранявшегося двумя стражниками, горели факелы. Джоан подлетела к краю площадки перед домом, превратившись у самого парапета и осторожно ступив на него. Площадку тоже замело, нигде не было видно следов. Замок будто вымер. Джоан стало неуютно.

«Успокойся. Просто все уже спят, а снег пошел ночью. Только и всего».

Она подошла к дверям — и только тут увидела, что рядом с ними стояли вовсе не знакомые тенгейлские стражники.

— Ваше величество, — один из них шагнул вперед и вежливо склонил голову.

Джоан замерла. Холод разлился внизу живота, а потом вдруг резко подскочил к горлу волной тошноты. Джоан сглотнула.

— Прошу вас, проходите внутрь, — вежливый человек распахнул дверь. Холл был совершенно пустым. Мертвым. — Вас ждут.

Ждут. Кто? Как они здесь оказались? Что с Генри?

«Нет, — сказала она себе твердо. — Не смей думать ни о чем, пока не узнаешь наверняка. И следи за ними, за каждым их движением. И за своим лицом».

Джоан кивнула и осторожно шагнула вперед. Вежливый человек взял один из факелов, вошел следом за ней и три раза просвистел. Отблески пламени заплясали на стенах, высоком потолке, ступенях широкой лестницы, послышалось движение, чьи-то шаги, замок внезапно проснулся...

А затем наверху лестницы появилась высокая фигура и вкрадчивый голос мягко прошелестел:

— Здравствуй, сестрица.

***

Времени на то, чтобы удивиться появлению мертвого брата, у Джоан было. Она следила за каждым шагом Джона и за теми, кто спускался следом за ним, и одновременно напряженно прислушивалась, пытаясь определить, сколько еще человек находятся в замке.

Кроме того, Джоан поняла сейчас, что никогда не верила в его смерть. Слишком это было легко.

— Признаться, ты меня слегка разочаровала, — продолжал Джон. Он подошел к сестре — волосы блеснули кровавым в свете факела. — Я ожидал, что ты куда раньше навестишь своего супруга. Неужели ты не скучала?

Джоан молчала. Она слышала шаги наверху, в большом зале, в задней части дома. Десять, двадцать человек? Тридцать?

И она не знала, есть ли среди них Генри.

— Ты, наверное, хочешь узнать, что с ним? — улыбнулся Джон. — Все в порядке, уверяю тебя. Жив и здоров. Но что мы стоим здесь? — вдруг спохватился он с наигранным испугом. — Нельзя же королеву держать у дверей. Пойдем, сестрица. Если помнишь, я и сам был королем, так что хорошо знаю, как следует обращаться с монархами.

Он жестом указал на дверь в большой зал, и один из его людей тут же распахнул ее. Внутри тоже было пусто и темно, но следом за Джоан и Джоном заходили все новые и новые люди с факелами, кто-то стал разводить огонь в камине.

— Ну что ж, сестрица, — Джон сел на один из массивных стульев во главе стола и указал ей на место рядом. — Что-то ты все молчишь. Давай поговорим. Мы ведь давно не виделись. Очень давно.

Джоан опустилась на край стула, положив руки на колени.

— Зачем тебе Генри? — спросила она тихо. — Тебе ведь нужна я. Хотя я до сих пор и не понимаю, почему.

Джон слабо улыбнулся — тонкие губы слегка растянулись, стали еще тоньше.

— Конечно, мне нужна ты. Ты даже не представляешь, насколько.

Джоан не сводила с него глаз — но всем своим существом старалась не упускать любое движение в комнате.

— А поскольку тебе, по всей видимости, очень нужен Генри, — Джон внезапно посерьезнел, — настолько, что ты решила выйти замуж, то нам предстоит один не очень приятный разговор, сестрица.

И тут же, не дожидаясь ее ответа, приказал громко:

— Приведите его!

Джоан вздрогнула — внутри, внешне она сохраняла абсолютное спокойствие.

«Вытащить Генри, — подумала она быстро. — Превратиться прямо здесь нельзя — слишком опасно. Вытащить и потом превратиться».

— Ты не рада мне, — внезапно заметил Джон — и его голос был полон такой печали, что она невольно удивилась. Но тут же опомнилась.

«Он играет тобой. Не дай себя заговорить».

Вслух же Джоан сказала, фыркнув:

— Ребята, которых ты за мной послал, тоже не сильно меня обрадовали.

— Я беспокоился о тебе, — невозмутимо сказал Джон. — Не хотел, чтобы ты попала не в те руки.

— Очень заботливо, — ядовито заметила Джоан. Она чувствовала, как внутри закипает злость — но не могла сейчас дать ей выход.

Не сейчас. Еще рано.

— Я не хотел нарушить последнюю волю нашего отца, — серьезно кивнул Джон. — Он велел мне следить за тобой.

Злость стала превращаться в ярость.

— Не смей говорить об отце! — прошипела она.

Джон нахмурился.

— Но... — начал он — и в этот момент через маленькую дверь в дальнем конце двое ввели Генри, со связанными руками. Он моргнул от яркого света, прищурившись, осмотрел зал, встретился глазами с Джоан — и поморщился.

Генри точно был не рад ее видеть. И она хорошо понимала, почему.

Джон хлопнул в ладоши и встал.

— Наконец-то все в сборе! — воскликнул он радостно. — Можно начинать.

Он наклонился к Джоан.

— Я предлагаю тебе сделку, сестрица. Ты пообещаешь не объявлять о своем браке и никогда не подходить к Теннесси ближе, чем на предписанные этикетом пять шагов — и я отпущу его. Если не пообещаешь — он умрет. Если нарушишь обещание — он умрет. Надеюсь, вам не придет в голову проверять, не шутил ли я.