Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

— Ох, мерлиновы портки, всё никак не могу привыкнуть, — запунцовел Гэмп и тут же вытащил свой артефакт из рукава, отойдя в сторонку. Гермиона и Теодор остались неловко стоять вдвоём.

— Джинни переживала, что ты ринулся в самую гущу, — сказала девушка, коснувшись своих всё ещё непривычно коротких волос. — И не пустил её.

— Я разжёг огонь под котлом, Гермиона, — пожал он плечами, стараясь не выглядеть сокрушённым. — Мне и пить этот вуншпунш первым.

— Никогда не думала бы, что слизеринец до мозга костей скажет такое, — они обернулись. Дафна Гринграсс улыбнулась кончиком губ, подходя ближе. — Хорошо, что меня не было здесь наверху этой ночью. Проклятье, я слышала, как рыдает этот Фогарти с Гриффиндора, кровью обливается сердце. Хорошо, что ты жив, Тео.

Гермиона поджала губы. Нотт вздохнул, на миг прикрыв глаза. «Слизерин однажды — Слизерин навсегда».

— А что случилось с Терри? — спросила Гермиона, переведя тему. Настроение Теодора снова рухнуло куда-то в бездну, к центру Земли.

— Колин погиб, — произнёс он, отвернувшись в сторону. Все в замке знали, как близко дружили двое гриффиндорцев. Они были братьями больше, чем настоящие братья Криви, и для Теренса Фогарти это была не просто утрата.

— Ох… проклятье. Простите.

Теодор ничего не ответил им и снова побрёл прочь. Утро вступало в свои права. Где-то вдалеке пропел петух, призвав солнце на небосклон.

Он зашёл внутрь, под своды замка. Двери силой магии уже вернулись на своё место, а пара дюжих незнакомых парней в аврорских мантиях стерегли вход.

— Нотт, верно? — спросил один из них. Теодор кивнул, подспудно заполошившись. — Я слышал, как ты расправился с великанами. Хорош!

— Спасибо, — слабо кивнул он.

— Помню, ты проходил у нас там, в Кардиффе. Ну, пока ещё всё было хорошо, — не унимался говорливый аврор. — Летом. Тогда-то я сразу подумал, что этот волевой с ящиками не просто так там!

Теодор кивнул ещё раз и протиснулся внутрь.

Можно было пойти в штаб, но он не пошёл. Внутри кто-то пел грустные шотландские песни якобитских времён, что лишь сильнее нагоняли тоску. Он представил себе взгляд Джинни, как она зажмурится, чтобы не заплакать, узнав о гибели друга…

Вместо того Теодор направился наверх, по винтовой лестнице, к большому холлу движущихся лестниц.

Два пролёта — и вот он уже на следующем этаже. «Здесь тоже был бой», — с неудовольствием к самому себе отметил он. По полу были разбросаны разбитые латы — словно бы кто-то бросил в бой пустые доспехи из множества коридоров замка. Меж ними тут и там лежали разрубленные на куски ошмётки каких-то тварей. «Пауки!» — понял вдруг с отвращением Нотт.

— Проклятые твари… — услышал он бормотание и обернулся, инстинктивно выставив перед собой палочку. Это был, к его изумлению, совершенно бледный Рональд Уизли, кромсавший Секо тушу паука ничуть не меньше колли.

— Рональд? — окликнул его Нотт. — Ты в порядке?

Уизли поднял на него свой опустошённый взгляд, сжимая палочку. Моргнув несколько раз, он с отвращением пнул тушу, разбрызгавшую чёрную вязкую кровь, и сплюнул на грязный каменный пол.

— Насколько это возможно. Блядь, Нотт, ты знаешь, что случилось из-за тебя?

Теодор уже успел забыть, что именно он и его план, продиктованный безумным Лестрейнджем, привели команду Поттера в Гринготтс. Успел забыть — и не вспомнил бы, если бы не слова Рональда.

— Честно признаться, нет, — ответил Теодор. — Если ты о чём-то конкретном. А так… всё это — наша общая вина, — провёл он рукой с палочкой вокруг себя.

— Конкретно здесь стало на полсотни меньше грёбанных пауков, — оскалился Уизли, всё ещё бледный. — Ненавижу пауков. Проклятье. Но я о другом. Мы говорили с тобой тогда, в Пещере, что мне нужно будет взять под контроль Пожирателя — а знаешь, что он сделал? Он наложил Империо на меня! Я был уверен, что это он у меня на крючке, а всё случилось наоборот!

Теодор испытал жгучее желание поправить галстук.

— Но это и правда не была ловушка. Справедливости ради, — отметил Рон. — Он хотел, чтобы мы расправились с этой чашей прямо там, в банке, сожгли её к чертям. Но мы отказались — а там на нас напали гоблины. Проклятые коротышки предали нас, и пришлось бежать.

— На драконе, — полувопросительно сказал Теодор. Рон рассмеялся.

— На драконе! Малфой обоссался от восторга. Проклятье. Пожиратель сбежал, аппарировал прямо в воздухе, а мы не смогли. Так бы и болтались, если бы он сам нас не скинул где-то над Оксфордом, — закончил свой рассказ Рон. — Дальше ты знаешь. Гарри сунулся в Хогсмид, к брату Дамблдора, там нас заметили, завязался бой… чудо, что мы живы.

— И что стало с этой… чашей? — перевёл тему Теодор.

— Гарри был уверен, что ещё один хрякс в Хогвартсе. Диадема. Мы пришли к этому выводу ещё осенью, — Рональд устал говорить стоя и присел на пустой доспех у стенки. Доспех издал скрежет, но не промялся под ним. — Да что там, ты и сам знаешь это. Но мы пошли её искать — никто не сказал, что с ней, пока Малфой не догадался сходить спросить тебя. Он обернулся за полчаса, а мы так ничего и не нашли.

— Диадема лишена всякой магии, — сказал Тео. — Я ручаюсь тебе. В конце концов, она обещана Флитвику за его участие в этом… мятеже.

— Ты не уничтожил её? — нахмурился рыжий. — Покажи.

— Она далеко, в спальне, — нахмурился в ответ Тео. Там же был его собственный брат и брат Колина. На последнего он точно не хотел даже смотреть. — Туда сейчас не попасть.

— Пошли домовика, как послал его за нами в поместье Малфоя?

Нотт раздосадовано отвёл взгляд. Это была правда, так можно было сделать.

— Дерри!..

Спустя меньше, чем минуту, эльф, безукоризненно чистый, с отвращением оглядывавший окружавший молодых магов хаос, протягивал Теодору брусок хрусталя. Рональд с интересом рассматривал его.

— Надеюсь, ты не будешь подсматривать, — веско обронил Тео.

— Ещё чего. Ты не раздевалка «Гарпий», чтобы подсматривать, — усмехнулся рыжий.

— Поэтому ты болеешь за «Пушек», — зеркально ответил ему Нотт. Тот поднял руки, не выпуская палочки, в знак шутливой капитуляции. Минуту и два упоминания альпийских цветов спустя диадема была извлечена. Он протянул её Рональду, смерившему артефакт подозревающим взглядом, и пока она зависла в воздухе, отчаянно раздумывал, не нацепить ли на себя Маховик, чтобы окунуться в прошлое. На шесть часов назад.

«Пережить этот ужас вновь… нет, проклятье, я не готов», — подумал он, испытав отвращение от самого себя и своей трусости. «Не трусости. Я не трус, но я боюсь».

— Это что, правда диадема Райвенкло? — недоверчиво произнёс Рон. — И ты правда очистил её от магии Сам-знаешь-кого? Как?

— Сам не знаю, — пожал плечами Теодор. — Не иначе кто-то подмешал мне Феликс Фелицис. Справился вот.

Рональд покрутил её в руках, а затем стремительно сделал движение ободка к своей макушке, и заржал, как конь, остановив её в полудюйме от головы.

— Видел бы ты своё лицо, Нотт! На, держи, — он протянул её обратно. — Даже если ты врёшь… ну, что ж. По крайней мере она похожа на старую побрякушку. Но если ты врёшь… мы обречены, — траурно закончил он. — Чашу-то Драко сжёг. Яиц хватило. А тут…

Он махнул рукой, буркнув что-то неразборчивое про змею. Теодор отдал шкатулку и диадему Дерри, скомандовав ему отнести их обратно в саквояж, и только когда он исчез, вспомнив про особняк в Уэльсе.

Оставив Рональда наедине с мыслями, Теодор спустился вниз. Аккурат к тому мигу, как начали бить часы.

Срок Тёмного лорда прошёл.

***

— …идут со стороны леса, — неразборчиво хрипела рация в руках Теодора. — …Хагрид… министерство…он идёт!

Не нужно было летать над полем побоища, залитым трупной кровью магических существ и волшебников, чтобы видеть процессию, что двигалась вверх по холму, со стороны Запретного леса и сгоревших остовов хижины Хагрида к дороге из Хогсмида. Они могли бы аппарировать, но купол Хогвартса всё ещё стоял, как последняя преграда к падению замка и бегству многих его защитников.