– Все указывает на то, что я, скорее всего, прав в своих выводах, – Том помолчал, словно что-то вспоминал. – Бузинную палочку Дамблдор отвоевал как раз в тот год, когда я заканчивал школу. Тогда же он предложил мне ученичество у него, а я ответил ему отказом. Я помню хищный жадный взгляд Альбуса, когда он несколькими годами позже увидел кольцо с Воскрешающим камнем у меня на руке. Он сразу узнал его, хотя мало кто вообще имеет представление о том, что легенда о Дарах Смерти может считаться почти историческим фактом.
– Ладно, допустим. Бузинную палочку старый хрыч уже присвоил себе. Кстати, отобрав ее у моего отца. С этим тоже следовало бы разобраться… До камня ему так и не удалось дотянуться – тот красуется на пальце главы рода Певерелл, – Гарри солнечно улыбнулся Тому, упомянув его статус. – Но зачем он отдал мне Мантию-невидимку? Нет, я, конечно, помню, что гоблины подключились и выболтали мне все про столь редкостный артефакт. Но что мешало Дамблдору заявить, что он потерял Мантию или что у него старческий склероз, и он забыл, куда ее засунул? – Гарри хмыкнул тому, какое сравнение пришло ему в голову. – Гоблины вот сейчас начнут пытаться стрясти с него другие вещи, которые он стащил из сейфа Поттеров. Но даже Глазоварс в своем письме дал мне понять, что они не рассчитывают вернуть больше пятнадцати-двадцати процентов из всего, что он забрал. Визенгамот подключить к подобному делу нельзя. Недобросовестность опекунов наказуема исключительно общественным порицанием – и то, лишь в том случае, если обиженный подопечный сумеет вызвать сочувствие у озабоченных собственным благополучием волшебников. Так зачем он мне отдал Дар Смерти, раз его интересует именно это?
– Я уже не первый год время от времени возвращаюсь к этому вопросу и склоняюсь к мысли, что Дамблдор все же надеется собрать все Дары, желая стать Повелителем Смерти, хотя его действия порой выглядят не совсем логично. Ты же помнишь, что, согласно некоторым старинным источникам, чтобы подчинить себе Мантию-невидимку, ее нужно украсть так, чтобы ее обладатель об этом даже не догадался. Не имею представления, что подразумевается под таким условием, но раз ты узнал о ее существовании, то, похоже, это условие оказалось не выполненным, из-за чего Дамблдор не являлся ее новым хозяином. Поэтому и вернул ее тебе. Хотел показать свою добрую волю, чтобы завоевать твое доверие, – предположил Том.
– А на какого драккла ему мое доверие? Чтобы мантию теперь у меня выкрасть? Чушь! Вот если бы у меня был… – Гарри замолчал на полуслове и распахнул глаза, словно его настигло озарение. – Мерлин великий! Том, этот гад ведь в курсе, что я наследник Певереллов, как и Джеймс Поттер. Мантия-то передавалась по наследству. А если так, то он надеется, что следующим хозяином Воскрешающего камня стану я, – Гарри, в ужасе от пришедшей в его голову мысли, посмотрел на Тома – тот умиротворенно улыбался ему, будто только что намекали не на его смерть. – Ты уже давно это понял, да? Почему ничего не сказал? И я тоже хорош – ответ находился на поверхности, а я искал какие-то скрытые смыслы в действиях этого убийцы моих родителей.
– Успокойся, – заметив расстройство во взгляде Гарри, Том ласково провел пальцем по его лбу, разглаживая морщинки, словно так можно было прогнать душевную боль и недовольство, вызвавшие их. – Да, я давно уже понял, что Альбус хочет убить меня, чтобы Камень перешел к моему наследнику. Имея сведения об одном из них, – Том легонько ткнул пальцем в грудь Гарри, – он пытался наладить с тобой отношения – сделать то, что ему не удалось со мной.
– Ты знал об этом, когда…
– Когда познакомился с тобой? – Том мгновенно сообразил, что пришло на ум Гарри. – Нет, конечно! Ты был сыном подруги Северуса. Маленьким волшебником, к которому я сразу же привязался всем сердцем. Еще и твой шрам с заключенной в нем моей магией не давал покоя азарту исследователя, – честно признался Том. – Только тогда, когда у тебя появилась Мантия-невидимка, я заподозрил, что Судьба играет с нами в свои игры. А позже пришел к тому же выводу, что и ты сегодня, – Том уткнулся носом в макушку Гарри, притянув его еще ближе к себе. – Я ничего не говорил, потому что был уверен – ты и сам все поймешь. И не переживай – Альбусу с нами не справиться. Теперь уж точно! Нас ведь трое… Осталось лишь вывести его на чистую воду перед лицом всего магического мира. Даже министр уже осведомлен о некоторых грязных делишках Великого чародея.
– И толку с того? Обвинить Дамблдора так, чтобы он не выкрутился, непросто. Я это понимаю, – Гарри на секунду замолчал, а затем мягко освободился из объятий, тяжко вздохнув. – Том, мне очень не хочется этого, но пора возвращаться в Хогвартс. Держи в курсе, что там выяснишь с уздой безволия.
– Обязательно, – пообещал Том, поднимаясь с дивана следом за Гарри с намерением пройтись с ним до аппарационной площадки у входа в особняк. – Да и целителю Малфоев сообщу сразу же, как разберусь – это должно помочь при назначениях Регулусу. Я все же склоняюсь к мысли, что этот ошейник ранее был на нем.
– Мне тоже так кажется, – согласился с его мнением Поттер. – До встречи, – он на несколько секунд прильнул к Тому в жадном поцелуе. – Быстрее бы лето, – сказал на прощание и аппарировал в Хогсмид.
***
Имея под рукой подробное описание исследуемого артефакта, Том справился с экспертным заключением достаточно быстро. Уже через пару дней после визита Поттера в Певерелл-мэнор он был готов ответить на любые вопросы целителя о влиянии узды безволия на волшебника и его разум. Он заранее предупредил Люциуса о своем визите, попросив пригласить лекаря, чтобы сразу же обсудить с тем перспективы лечения Регулуса Блэка, все так и остававшегося пока без сознания.
– Значит, вы полагаете, что мой пациент продолжительное время подвергался воздействию ментального артефакта? – целитель задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, в котором устроился для беседы с Томом, представленным ему в качестве эксперта. – Очень похоже, – он покивал головой и с профессиональным интересом посмотрел на неподвижного Регулуса – разговор происходил в его комнате. – После того как меня поставили в известность о возможности влияния на мистера Блэка зачарованного предмета неизвестного действия, я навестил своего друга. Он заведует отделением соответствующего направления, там проходят реабилитацию больные с психическими расстройствами, – лекарь наклонил голову, будто извиняясь за прямоту. – Самочувствие мистера Блэка давало мне повод заподозрить вмешательство в его разум. Я, конечно же, ничего не рассказывал о нашем пациенте, но смог получить грамотную консультацию. И вот вы принесли мне подтверждение моей теории. Так что теперь, благодаря вашим сведениям, я знаю, в каком направлении нам следует двигаться при лечении. Однако на скорый результат я бы не надеялся, – эти слова адресовались Нарциссе, присутствовавшей при их беседе. – В таких случаях спешить не стоит. Пациента из комы выводить нужно весьма осторожно. К тому же привести мистера Блэка в сознание – это только половина лечения. Вам следует быть готовыми к тому, что может обнаружиться расстройство памяти. Тогда придется искать специалиста по ментальным практикам. Скорее всего, за рубежом.
– Мы решим этот вопрос, если он возникнет, – Нарцисса обменялась выразительными взглядами с Томом. Она поблагодарила целителя за визит и отправилась проводить его до камина.
Риддл задержался возле Регулуса, обдумывая возможность проникновения в разум, погруженный в коматозное состояние. Ему никогда не приходилось работать с тем, кто находится без сознания. Том не видел способа, как установить надежный визуальный контакт, необходимый для полноценного процесса вхождения в воспоминания пациента.
– Нарцисса, ты здесь? Я узнала, что приходил целитель… – дверь распахнулась, и в комнату практически ворвалась Беллатриса Лестрейндж – яркая, порывистая и довольно свободная от условностей всяких правил. Заметив, кто именно сидит в кресле у постели Регулуса, она резко остановилась, словно столкнулась с невидимой преградой. – Ты? – шепотом спросила она, стараясь совладать со своим дыханием – горло перехватило, мешая воздуху проникать в легкие.
