Хогвартс до начала времен (СИ) - Захарова Евгения Дмитриевна "Isabelle Kelari"

- А женился ты тоже ради Розиты?

- Нет… я попросту решил, что смогу заполнить пустоту. Смогу начать все сначала, попробовать заново. – Салазар замолчал, не в силах продолжать.

- Ты ее любишь? – вдруг спросил Годрик. Слизерин грустно улыбнулся и посмотрел на портрет.

- Я люблю только одну женщину. Ту, которую никто и никогда не сможет заменить, как бы мне этого не хотелось…

Опустив глаза, Гриффиндор едва заметно кивнул. Салазар воспринял это как знак и медленно направился к двери. Когда он уже повернул ручку, Годрик вдруг окликнул его, и змееуст обернулся. Рыжебородый волшебник стоял все на том же самом месте, но что-то почти неуловимо изменилось в нем: то ли блеск глаз, то ли мелькнувший и так же быстро исчезнувший намек на слабую улыбку.

- Я рад тебя видеть, – наконец сказал Годрик. Салазар улыбнулся.

- Я тоже, Годрик. Я тоже…

Что бы ни говорил Гриффиндор, отношение его к новоиспеченной леди Слизерин почти не изменилось. При виде Розалии глаза мужчины подергивались дымкой слез, лицо перекашивало от боли и разочарования. И хотя вел себя с ней волшебник предельно вежливо, принять ее он не мог.

Розалия уехала, когда начался учебный год. Ученики – в особенности слизеринцы – необычайно обрадовались возвращению Салазара, однако это был не единственный сюрприз, с которого начался новый год в школе Хогвартс.

Новых учеников до школы Александр теперь сопровождал один. Встретив прошедших сквозь портал ребят, волшебник повел их в замок. В этом году новых учеников встречала Пенелопа. Произнеся небольшую вступительную речь, женщина окинула взглядом детей, встретилась взглядом с темноволосой девочкой и улыбнулась ей, после чего повела их в Обеденную залу.

Распределение проводила Кандида. Поставив перед детьми стул, волшебница взяла в руки список ребят и зачитала первое имя.

- Фредерик Джеймс.

Вперед вышел молодой парнишка. С первого взгляда Основателям стало ясно, что он происходит из знатной семьи: темно-синий кафтан мальчонки был расшит тонкой посеребренной нитью, а сам мальчик держался невероятно уверенно, с гордо поднятой головой оглядываясь по сторонам. Подойдя к стулу, он сел, и Кандида одела ему на голову Распределяющую Шляпу.

- Слизерин! – громко провозгласила Шляпа. Фредерик отдал ее Кандиде, повернулся к столу Основателей и слегка поклонился Салазару, после чего проследовал к столу слизеринцев. Салазар выразительно выгнул бровь.

- Интересный юноша, – задумчиво протянул он. Годрик коротко усмехнулся и ничего не сказал, чему Салазар удивился. Между тем Шляпа успела отправить двух человек в Пуффендуй и одного в Гриффиндор. Кандида подняла список.

- Елена Когтевран.

По залу, словно легкий ветер, прошел шепоток. Самые первые ученики Основателей с любопытством вытянули шеи, чтобы хоть одним глазком увидеть дочь их самой мудрой наставницы.

С того дня, как Елена Когтевран впервые пересекла порог Хогвартса, прошло чуть меньше пяти лет. Кандида сама не заметила, когда ее маленькая дочурка-проказница превратилась в настоящую леди. Когда прозвучало ее имя, Елена осторожно приподняла подол платья и медленно пошла к матери, проявляя при этом такое изящество, что позавидовала бы самая знатная графиня. Присев на стул, девочка легко поправила волосы и приняла из рук Кандиды Шляпу, которую тут же и надела.

Мгновение Шляпа молчала. Весь зал замер, затаив дыхание, как вдруг глубокая складка дрогнула, и Шляпа провозгласила:

- Когтевран!

Ученики Кандиды громко захлопали. Лучезарно улыбнувшись, Елена отдала матери Шляпу, присела в реверансе перед отцом и пошла к столу своего факультета. От Салазара не укрылось то, каким заинтригованным взглядом проводил девочку Фредерик, но он благоразумно оставил свои выводы при себе.

Распределение понемногу подходило к концу. Годрик с нетерпением постукивал вилкой по столу, хотя мысли рыжебородого мужчины были далеко. Ему было трудно находиться в Хогвартсе, зная, что его сестра уже никогда не переступит порог Обеденной залы, никогда не ответит на его насмешку, никогда нарочито театрально не надуется в ответ на его любимое «Рози». Его Рози больше не было.

Когда пир был почти окончен, и последний ученик устало отодвинулся от стола, Годрик поднялся. Все разговоры в зале тут же стихли. Мужчина откашлялся.

- Мне бы не хотелось заканчивать наш вечер на такой ноте, но я чувствую, что теперь, когда Салазар снова с нами, должен сказать об этом… Большинство из вас знает, что два года назад нас постигло несчастье. Вы потеряли одну из наставниц, мы – любимую подругу и сестру. – Салазар, до этого смотревший на друга, опустил глаза. – За эти два года мы все изменились. Все вы стали чуть старше, немного мудрее и талантливее. И мне жаль, что я эти годы был так далеко от вас – душевно. Вместе с сестрой я потерял и веру в наше дело. – Пенелопа смотрела строго перед собой, Кандида рядом с ней, не скрываясь, тихо плакала. – И лишь теперь понимаю, насколько я был не прав. Я осквернил не только память сестры – я чуть было не предал то, что было для нее самым главным. Вера в добро, желание помогать и быть примером для тех, кто стремится стать лучше – все это Розита чрезвычайно высоко ценила в людях. Как ценю и я. Хотя теперь ее нет с нами, я могу с уверенностью сказать, что вы стали теми, кем она хотела вас видеть. И она сама знает это, – сидящая за столом когтевранцев Мелюзина всхлипнула и прижала руку ко рту, чтобы не разрыдаться в голос. – Я прошу всех вас поднять кубки в память о моей сестре. В память о той, что отдала жизнь во имя нашего дела. В память о Розите Гриффиндор.

- В память о Розите Гриффиндор, – эхом отозвался весь зал, голоса ребят были полны печали и глубокой скорби. Когда стих последний голос, Годрик продолжил:

- Сегодня, когда все люди, знавшие мою сестру, находятся здесь, я прошу вас – как учеников, так и Основателей, подняться к гриффиндорской башне.

Зал наполнился шумом отодвигаемых скамей. Кандида и Пенелопа молча смотрели на Годрика, и только Салазар отводил взгляд. Слова друга затронули в его душе то, что змееуст так старательно пытался забыть – чувства. Счастья, утраты… Любви. Он сказал Годрику правду, тогда в башне. Как бы Розалия не была похожа на Розиту, Салазар любил только сестру Гриффиндора.

Тихонько перешептываясь, ученики поднимались по главной лестнице все выше и выше, пока не остановились перед дверью, за которой скрывался вход в гриффиндорскую башню. Основатели подошли самыми последними. Пенелопа, Салазар и Кандида встали во главе своих факультетов, с грустью глядя на Годрика, который прошел между учениками к самой двери, занавешенной темно-красной тканью. Ребята замерли.

- Все эти два года я не мог смириться с мыслью, что Розита больше не пройдет по коридорам школы, создательницей которой она была наравне со всеми нами, – промолвил Годрик и вынул из рукава волшебную палочку, слезы уже вовсю бежали по его щекам, теряясь в густой бороде. – Именно она нашла место для постройки школы, она была организатором самой идеи Хогвартса. И то, что она не сможет увидеть ваших успехов, казалось мне несправедливым. Лишь недавно я понял, что Розита всегда будет с нами – в сердцах тех, кто беззаветно любил ее. А ее душа навеки останется здесь. Она продолжит жить в Хогвартсе.

Прикрыв глаза, Годрик повел палочкой. Алая ткань соскользнула с двери, в мгновение ока обернувшись прекрасным фениксом, который, приоткрыв клюв, коротко пропел свою жалобную песню и исчез в вихре пламени. А когда последняя искра погасла, ребята увидели на двери башни портрет.

Розита смотрела на них и улыбалась. Темно-рыжие волосы, как и при жизни их владелицы, струились по округлым плечам, изумрудные глаза тепло и как-то немного грустно всматривались в лица учеников и Основателей. От настоящей волшебницы ее отличала только немного полная фигура, но это было мелочью по сравнению с тем, что портрет был живым. Подняв руку, Годрик коснулся картины кончиками пальцев, и Розита осторожно протянула руку и ему. Живительного тепла не почувствовал ни один из них, но обоим стало немного легче. Теперь они могли двигаться дальше.