Излом (СИ) - Осадчук Алексей

Когда брауни и энан начали говорить, бровь Хельги едва-едва вздернулась, и золотой отсвет мелькнул в глубине зрачка — вспышка, мгновенно погашенная волей.

Она снова выровняла дыхание и положила ладони на колени. Я мысленно усмехнулся. Хельга готовится не к оглашению окончательного приговора, а к бою. Ее энергосистема сейчас похожа на разгорающийся костер. Хельга Отважная просто так умертвить себя не даст.

Удар деревянного посоха прервал споры. В зале постепенно воцарилась тишина.

— Ауринг, — проскрипел Древник. — Теперь твое слово.

Когда я поднялся и выдвинулся из полутьмы, ледяная маска Хельги дала трещину. Она сразу же узнала меня. Ее брови сперва взметнулись, а спустя мгновение нахмурились. Девушка всем телом подалась вперед. В глазах застыла смесь злости, укора и надежды.

— Хотим мы этого или нет, — произнес я, обведя всех присутствующих долгим взглядом. — Но Хельга Отважная теперь одна из аурингов. Древняя сила выбрала ее. Этот факт мы можем только принять. Скажу больше, она не просто носительница силы древних, но и та, чьи знания откроют нам путь в Изнанку. Уверен, никому из присутствующих не нужно объяснять, что это значит для нас.

Я по очереди посмотрел на патриархов энанов и брауни.

— Но я также согласен с вескими доводами многоуважаемых патриархов. Риски чрезвычайно высоки. Именно поэтому я намерен предложить Хельге Отважной отправиться со мной в мою марку. Что скажет большой совет?

Большой совет высказался «за». Даже брауни и энан, хоть и со скрипом, поддержали мое предложение.

Когда голосование закончилось, и старейшины покинули зал, мы с Хельгой остались одни. Золотая лоза, сдерживавшая девушку, уже раскрылась и опала на пол.

— Ты… — глаза Хельги опасно сузились, когда я приблизился к ней.

— Мы должны вернуться в город до рассвета, — произнес я, протягивая ей плотный шерстяной плащ. — Кроме того, не стоит злоупотреблять гостеприимством местного хозяина. А еще я бы не отказался от бокала вина. Думаю, нам стоит отпраздновать твой новый день рождения.

Глава 18

Юг Вестонии. Городок Сэт. Побережье Срединного моря.

Полуденное солнце стояло прямо над заливом, отчего золотистые отблески на воде резали глаза. Невысокие домики прибрежного городка Сет, как обычно в эту пору, дремали, лениво поскрипывая ставнями. Если в середине последнего зимнего месяца там, в северной части Вестонии еще трещат морозы, то здесь уже в свои права вступает весна. Правда, ветер, залетавший с моря, все еще напоминает о сырых зимних холодах.

Полуденную дрему и безмятежность этого места грубо нарушил мерный топот копыт. Судя по стремительно нарастающему тяжелому гулу, приближалась как минимум дюжина лошадей, и это явно не крестьянские тихоходные клячи, и не купеческие трудяги. И даже не сынок местного барона, который иногда проезжает со своими друзьями по этой дороге в сторону Аржелеса, крупного портового города, где потом седьмицу не вылезает из борделей и питьевых заведений. Нет у барона скакунов, способных издавать такой топот. Как пить дать, кто-то из столичных аристократов скачет на своих мистралах дальше на юг по своим важным делам.

Наконец, из-за дальнего дома на главную улицу города выскочил первый всадник, а за ним еще несколько. Так и есть — кто-то из богатеньких. Вон какие кони и сбруя, глаз не отвести.

Во главе отряда, сверкая серебристыми латами и голубым плюмажом, усеянным мелким жемчугом, ехал молодой дворянин. Щеки раскраснелись, губы брезгливо поджаты. С первого взгляда на этого златокудрого широкоплечего красавца было ясно — ему явно не нравился этот захудалый городишко.

Молодой дворянин держал подбородок так высоко, будто маршировал по парадному плацу, а не по грязной рыбацкой улице. Позади скакала его свита. Те, что в доспехах и при оружии, явно дружина. Остальные — слуги. Даже лакеи этого молодого аристократа были одеты лучше, чем местный барон. Похоже, в Сэт занесло отпрыска одного из высших вестонских родов. Сынок какого-нибудь графа или герцога.

У ворот в двухэтажную гостиницу белокурый всадник резко дернул повод, разгоряченный конь привстал на дыбы, едва не зацепив передними массивными копытами деревянную вывеску «Красный Плавник».

Хозяин гостинницы, пухлый красномордый мэтр Римо с мокрым от пота платком стремглав вылетел на крыльцо — за долгие годы у него уже выработалось чутье на потенциальных постояльцев.

— Ко мне! — выкрикнул молодой аристократ, не обращая внимания на услужливую улыбку на красном лице и приветственный лепет хозяина гостинницы.

Толстяк Римо из-за своих габаритов слегка замешкался.

— Эй, выскобок трактирный, шевелись, да поживее! — рыкнул один из дружинников. — Тебе, шельме кабацкой, сам его милость виконт велит!

Римо покраснел еще больше и торопливо посеменил к виконту.

— Где твои постояльцы, что прибыли сюда на днях из Валенара? — зло спросил, словно выплюнул, светловолосый аристократ. — Молодая пара, барон де Рошан и… — он перешел на шипящий шепот — … и виконтесса де Грамон.

Хозяин непонимающе вытаращил глаза.

— Ваша милость, видимо, возникла какая-то ошибка, — дрожащим голосом произнес он. — Здесь действительно остановился его милость барон де Рошан, но никакой виконтессы де Грамон с ним нет. Есть супруга его милости, баронесса де Рошан.

Белокурый виконт оскалился. В его глазах мелькнуло что-то нехорошее. Что-то темное и смертельно опасное. Он резко схватился за эфес своего меча.

В этот миг перед взором бедняги Римо промелькнула вся его жизнь. Достаточно одного взмаха клинка — и голова мэтра покатится по мостовой, орашая кровью булыжники и стены его гостинницы. И никто его не защитит.

Более того, виконта никто не накажет. Потому что как только он скажет, что хозяин гостинницы был с ним непочтителен, каждый судья в этой стране даже потребует компенсации от семьи мэтра Римо в пользу оскорбленного аристократа.

В тот момент, когда несчастный Римо уже прощался с жизнью, на балкон второго этажа тихо вышла девушка в дорожном плаще. Тонкое лицо, прижатая к груди ладонь, слегка округлившийся живот и знакомые до боли черты. Девушка и белокурый аристократ были очень похожи.

Рядом с девушкой показался молодой дворянин в темном дорожном камзоле с потертыми серебристыми пуговицами. Он как раз поправлял свой пояс, на котором висел полуторник в простых ножнах. Наконец он закончил возиться со своим оружием и обратил внимание на суету у входа в гостинницу.

— Ивелин! — громкий выкрик виконта вспорол полуденный воздух.

Девушка вздрогнула и приглушенно пискнула. Машинально схватившись обеими руками за живот, она отшатнулась, впечатавшись затылком и спиной в грудь стоявшего за ней мужчины.

В отличие от девушки, мужчина, мало того, что не испугался, —на его жестком красивом лице появилась насмешливая самоуверенная ухмылка. При этом он успокаивающе взял светловолосую девушку за плечи и еще сильнее прижал к себе.

Ивелин, получив поддержку, на миг закрыла глаза, будто набираясь духу. Затем она снова их открыла и шагнула вперед, опираясь правой рукой на перила.

— Брат! — слегка дрожащим голосом произнесла она. — Почему ты здесь? Разве вы не получили мое письмо?

Франсуа де Грамон, метнув ненавидящий взгляд на бывшего друга, ледяным тоном властно произнес:

— Сестра, собирайся! Ты возвращаешься домой!

— Я никуда не поеду, брат, — покачала головой Ивелин. — Как любая покорная жена, я должна оставаться подле моего супруга. Мы дали клятвы перед алтарем в Валенарском храме Праотца. А жрец внес наши имена в храмовую книгу. Все кончено, Франсуа! Я принадлежу моему супругу барону де Рошану.

— Жена? — Франсуа яростно оскалился. Он поправил затейливый шарф на шее, синий, расшитый серебряными нитями подарок матери. — Хочу напомнить тебе, сестра, что брак, заключенный без согласия главы рода, недействителен.

Затем он обменялся многозначительными взглядами с капитаном своих телохранителей и с кривой ухмылкой произнес: