— Пожалуйста, сюда, — сопровождающий провел меня через приемную в коридор.
Я заметил еще одного охранника, делавшего вид, что читает газету в углу. Его правая рука лежала слишком близко к выпуклости под пиджаком.
Типичная охранная конфигурация. Один встречает, второй незаметно подстраховывает.
Коридор привел к двойным дверям из красного дерева. Мой сопровождающий постучал, дождался ответа и открыл дверь:
— Мистер Стерлинг прибыл, сэр.
За массивным столом сидел человек, совершенно не соответствующий атмосфере охраняемого бункера.
Тщедушный мужчина средних лет с аккуратно подстриженными седеющими усиками, в идеально сидящем сером костюме и золотых очках, которые он протирал шелковым платком. Его пальцы, тонкие и ухоженные, двигались с методичной точностью часового механизма.
— Мистер Стерлинг, — произнес он, поднимаясь. — Эдвард Кляйн. Рад наконец познакомиться лично.
Я сделал шаг вперед и ощутил, как за моей спиной мягко закрылась дверь. Я остался наедине с человеком, управляющим финансовыми потоками крупнейшей преступной организации Нью-Йорка.
— Взаимно, мистер Кляйн, — ответил я, оглядывая кабинет.
Ничто здесь не выдавало нелегальной природы бизнеса. Кабинет как кабинет.
Кожаные кресла, картины с морскими пейзажами (вероятно, для поддержания фасада импортно-экспортной компании), шкаф с книгами по экономике и праву. Единственное, что выбивалось из образа скромной торговой фирмы — ряд новейших счетных машин «Burroughs» вдоль одной стены и большой металлический сейф в углу, достаточно массивный, чтобы выдержать серьезный взлом.
— Присаживайтесь, — Кляйн указал на кресло напротив себя. — Мистер Мэдден высоко отзывается о ваших способностях. А он редко ошибается в людях.
— Надеюсь оправдать доверие.
Он изучал меня несколько секунд, затем улыбнулся. Сухо и вежливо, без теплоты.
— Знаете, мистер Стерлинг, я навел о вас справки. Весьма впечатляющий подъем для молодого человека. Предсказание по Baldwin, инвестиция в ATT накануне крупного контракта… Ваши успехи заставили многих на Уолл-стрит заговорить о новой восходящей звезде.
Я почувствовал легкое напряжение. Насколько глубоко он копнул? Что именно ему известно?
— Рынок иногда бывает предсказуем, если знать, на что обращать внимание, — ответил я нейтрально.
— Разумеется, — Кляйн открыл ящик стола и достал папку. — Позвольте перейти к делу. У нас есть пятьсот тысяч долларов, готовых к размещению. И, конечно, определенные информационные преимущества, которыми мы готовы поделиться.
Он положил папку на стол между нами и открыл ее. Внутри лежала подробная схема корпоративных связей и движения средств, нарисованная уверенной рукой человека, привыкшего составлять сложные финансовые диаграммы.
— Прежде чем мы начнем работать с капиталом, — продолжил Кляйн, — мне нужно убедиться, что вы понимаете необходимость особой дискретности в наших операциях.
Я кивнул, разглядывая схему. Это была именно та возможность, которую я искал. Значительный капитал и доступ к закрытой информации.
Рискованный, этически сомнительный, но потенциально очень выгодный альянс. Шаг на ту сторону, которую я в прошлой жизни не решался пересечь.
— Поверьте, мистер Кляйн, — я поднял взгляд, встречая его оценивающие глаза, — я прекрасно понимаю ценность конфиденциальности. Давайте обсудим, как именно мы будем структурировать наше сотрудничество.
На мгновение мне показалось, что его губы тронула едва заметная улыбка.
— Отлично, мистер Стерлинг. У меня есть несколько идей на этот счет.
После беглого обсуждения моего подхода к инвестициям и выяснения ожиданий Мэддена, Кляйн перешел к вопросу, который явно беспокоил его больше всего.
— Главная проблема, мистер Стерлинг, не столько в самих инвестициях, сколько в обеспечении их безопасности, — он достал из другой папки несколько листов бумаги. — В нашем бизнесе информация ценнее золота. И утечка может стоить не только денег, но и жизни.
Я мог только согласиться. В 1928 году, когда не существовало ни компьютеров, ни мобильных телефонов, ни шифрованной электронной почты, обеспечение конфиденциальности требовало совершенно иных подходов, чем в моем времени.
— Я понимаю, — заметил я. — У вас уже есть разработанная система связи?
Кляйн разложил на столе бумаги, демонстрируя методичность человека, привыкшего к систематизации сложной информации.
— Мы используем модифицированный шифр Виженера для наиболее конфиденциальных телеграмм, — он показал мне лист с алфавитной таблицей и ключевыми фразами. — Ежедневно ключ меняется согласно предустановленному графику. Для вашего удобства я подготовил копию таблицы с инструкциями.
Я изучал систему шифрования. Для 1928 года это было довольно продвинутое решение, хотя по меркам XXI века такой шифр считался бы примитивным.
— Впечатляет, — искренне отметил я. — Похоже на военный шифр.
— Не удивлюсь, если Мэдден нанял бывшего криптографа, — Кляйн пожал плечами. — Для телефонных разговоров мы используем кодовый язык. Например, фраза «дядя Джордж заболел» означает «операция отменяется». «Я получил отличные сигары» — «информация подтверждена». Полный глоссарий здесь, — он передал мне тонкую записную книжку в кожаном переплете.
Я пролистал страницы, оценивая проработанность системы. За каждой фразой стояла определенная ситуация или инструкция.
— Никогда не проговаривайте по телефону суммы, названия компаний или настоящие имена, — продолжил Кляйн. — Все телефонные линии брокерских контор могут прослушиваться. Не столько полицией, сколько конкурентами.
— А что насчет физической передачи информации и средств? — спросил я, убирая записную книжку во внутренний карман пиджака.
— Для этого у нас есть сеть курьеров, — Кляйн выдвинул ящик стола и достал фотографию. — Это Тони. Ему шестнадцать, он работает разносчиком газет на Мюррей-стрит и Черч-стрит. Наше основное связное звено. Он никогда не появляется в наших заведениях, не знает Мэддена в лицо и не имеет никаких связей с организацией, которые полиция могла бы отследить.
Я внимательно посмотрел на фотографию смуглого подростка с умными глазами и запоминающейся родинкой на щеке.
— Как происходит обмен?
— Вы оставляете информацию или ценности в газетном киоске на углу Парк-Плейс и Бродвея. Спрашиваете экстренный выпуск Tribune и платите ровно доллар, ни больше, ни меньше. Чтобы получить послание, покупаете Times и оставляете пятьдесят центов на чай. Никаких прямых контактов.
Я оценил простоту и эффективность системы. Подросток-газетчик идеальное прикрытие, учитывая, что такие мальчишки снуют по всему Манхэттену и никто не обращает на них внимания.
— А для более крупных сумм? — поинтересовался я.
Кляйн прищурился, оценивая, насколько глубоко стоит посвящать меня в детали.
— Для этого у нас есть другие каналы, — наконец сказал он. — Когда возникнет необходимость, я предоставлю конкретные инструкции.
Он развернул на столе большую диаграмму, изображающую сложную сеть компаний, связанных стрелками и пунктирными линиями.
— Теперь о структуре инвестиций. Деньги никогда не должны перемещаться напрямую. Мы используем систему «подставных компаний».
Схема представляла собой настоящий лабиринт. От «Atlas Trading Co.» отходили стрелки к четырем различным фирмам в разных штатах: «Midwest Freight Ltd.» в Иллинойсе, «New Century Enterprises» в Нью-Джерси, «Parker Sons Textile» в Массачусетсе и «Gulf Coast Import» в Луизиане.
— Первый уровень, — объяснил Кляйн, указывая на эти четыре компании. — Все они официально зарегистрированы, платят налоги и ведут реальную, хоть и минимальную, деятельность. От них средства распределяются между компаниями второго уровня.
Я насчитал двенадцать компаний второго уровня, связанных с первыми четырьмя.
— Как вы управляете таким количеством фирм? — спросил я, искренне впечатленный.
— Большинство из них существуют только на бумаге, с минимальным штатом или вообще без постоянных сотрудников. Часто достаточно юридического адреса и номинального директора. — Кляйн постучал пальцем по компании в самом низу схемы, обведенной красным. — «Caribbean Ventures, Ltd.». Багамская компания, полностью анонимная. Конечная точка для большинства операций.
