Ритуал (СИ) - Ри Тайга

Чтобы сделать нужно только одно. Делать.

Наставник может показать, поставить руку, проверить, поддержать, дать пинка под зад, но никто не сделает это за тебя.

Обычно к окончанию Академии все начинают кастовать с приличной скоростью, набив руку за зимы практики, но этого времени у меня нет, и мне не надо прилично. Мне нужно — сверх. Так, как плетет Луций, который отрабатывал чары не один десяток зим.

Гибкость суставов, мышечная память, навыки — имеют значение, но ещё никто не смог преодолеть главный барьер в голове, сделав меньше десяти тысяч раз. И никак иначе.

Поэтому мне нужно было двадцать. Двадцать тысяч раз. Только два плетения. Только три базовых узла в каждом, для третьего круга на запредельной скорости.

Если меня не спасет скорость, меня не спасет ничего. И всегда будет кто-то сильнее.

Я плела сразу, как просыпалась, плела после первой утренней тренировки, плела, носясь по степи, когда было свободное время, плела, слушая Ликаса в пол уха, плела, когда торчала у этих псаковых скал… плела, плела, плела, плела…

Проекция песочных часов, переливающаяся рядом в воздухе, беспощадно мигала и противно выла, сообщая, что я опять не уложилась в отведенное время — не справилась. Нужно плести ещё быстрее.

Я встряхивала пальцами, разминая запястья, и просто начинала снова, сбрасывая часы.

И снова вой. Я сбрасывала и продолжала дальше. Монотонно, раз за разом, просто делая одно и то же.

Когда не получается — это хорошо, это просто прекрасно. Каждый провал приближает меня к победе. У меня не получится ровно тысячу раз и обязательно получится на тысяче первый.

Чем больше раз я ошибусь, тем быстрее достигну результата. Просто делай, Блау. Эта мантра крутилась в голове, когда мне уже начинали мерещиться плетения, когда заплетались пальцы, когда не выходило даже первого узла ровно.

Просто делай, Блау.

***

Внутреннее чувство времени появилось через двадцать декад. Внезапно я осознала, сколько мы здесь, и сколько нам ещё осталось. До этого мне сообщал Ликас.

Появилось внутреннее чувство направления — иллюзорности пространства, я почти чувствовала границу, напоминающую купол где-то там вдали, за которой время искажается и течет совершенно иначе. Ликас приходил и уходил, каждый раз неудовлетворительно качая головой — горка камней голышей росла, я даже накарябала на каждом иероглиф с именем, исчиркала почти отвесные скалы внизу картинками и стрелочками, как дикие люди до Исхода, но это не помогало.

Горы — не сдвигались. Степь полыхала яркими цветами, почти плавясь от полуденного зноя, я — продолжала тренировать плетения, те самые, ради которых я рвалась в круг.

Проекция песочных часов надсадно выла, сообщая об очередном провале.

Не думай. Просто делай, Блау.

И я — делала.

***

Декада сменяла декаду. Я плела чары, медитировала, глядя на черные отвесные скалы, пытаясь сдвинуть эту махину с места, тренировалась — Ликас начал учить меня ближнему бою, но в странной аларийской манере, от скуки занялась каллиграфией и выписывала свиток за свитком, тщательно следя за правильной постановкой запястья, и … тосковала, тихо сходя с ума.

В Тигийском было не так, там не было времени думать, и задача была четкой, конкретной и выполнимой. Я устала. Соскучилась по дому, нотациям дяди, глупым вестникам Акса, плюшкам Маги, гомону кухни, соскучилась по своей кровати, ворчанию Старика, лошадям и… снегу. Ликас так и не разрешил мне сделать снег — Наставник сильнее на своей территории. Не раньше, чем я сдвину Лирнейские, сказал он.

Я медленно сходила с ума, чувствуя себя бабочкой в янтаре, как будто время застыло, и не существует ничего кроме этой степи, как будто реальный мир мне привиделся, и я останусь здесь навсегда до следующего Исхода.

Как Ликас проводит здесь зимы? Десятки зим? Один?

Отдыхать Наставник тоже предпочитал с пользой. Пока я дышала, как загнанная лошадь, после очередной тренировки в лабиринте, развалившись на траве, Ликас рассказывал о традициях аллари. Скупо, коротко, только самое важное, но — делился, и даже иногда отвечал на вопросы.

Совет аллари ещё называли «Советом двенадцати». Двенадцать старейшин — по два на каждый Предел. Раньше было по одному, но шесть пределов мы потеряли, Империя уменьшилась почти наполовину с эпохи расцвета. Мирийская провинция отделилась последней и стала республикой.

«Совет двенадцати» — это внутренний совет, есть ещё внешний, куда входят убеленные сединами старцы чистокровных аларийских кровей из всех сопредельных государств и территорий. Внешний совет Ликас обсуждать отказался, но и так было очевидно, что аллари просто вездесущи, кочуют куда хотят, прикрываясь своими таборными караванами, и границы им не писаны.

— И что они хотят от меня? Это напоминает Трибунал, — я фыркнула, представив их таборные обычаи — проситель перед Старейшинами, которые в своем праве. Идея быть просителем мне не нравилась в принципе.

— Попросят… продемонстрировать что-нибудь в круге, — терпеливо пояснил Ликас. — Я скажу что, и ты сделаешь.

Честь была сомнительной — неужели некоторые из аллари проделали такой огромный путь с Юга и Запада, чтобы прибыть на Север, только ради одной цели — убедиться, что Вайю Блау ничего из себя не представляет или… убедиться в обратном?

Я смогу вернуть Нэнс, если хорошо покажу себя на Совете. Что такое «хорошо» Ликас не пояснил, и, вздохнув, просто посоветовал быть собой. Света в мешке не утаишь, сказал он. Всё будет видно, поэтому можно даже не пытаться.

Вопрос о Нике Ликаса рассмешил, и мы поругались второй раз за всё время пребывания в круге, я вернулась к своей горе и молчала декаду. Сакрорум слишком мелкая сошка для аллари, чтобы уделять ему внимание.

— Но я рад, что он сдох, — сказал Ликас. — Нет горца — нет проблем.

Аллари не трогают горцев, высокогорные упрямцы сами рыли себе яму, и сейчас благополучно угодили в неё. И тут Ликас был полностью солидарен с дядей — никаких горцев в моем ближайшем окружении быть не должно. Категорически. Мне придется выбрать — аллари или горцы.

— Никто не будет указывать Блау, — шипела я тихо. Хотя из всех псаковых твердолобых горцев меня волновал только один, жизнь и смерть которого была под вопросом.

— У вас с родом Хейли неразрешимые противоречия. Представь, что такие же противоречия у нас с горцами, — пояснял Наставник совершенно спокойно. — Я, Нэнс, круг, возможности, поддержка старейшин… или горстка идиотов, которые приносят одни проблемы?

— Почему вы подставляете горцев? — косичка Нарочного со свитком Мора не давала мне покоя.

— Они подставили себя сами, когда предали аллари, — нехотя ответил Ликас. Больше он не произнес ни слова, как я его не пытала.

Я хотела выйти в круг — посмотреть на Керн с изнанки. Карта, которую прислал мне Гладси отпечаталась в голове. Мысль о том, что все вещи связаны между собой в единое целое не давала покоя. Я не знала, что я хочу увидеть, что именно найти, но знала совершенно точно, что пойму, как только увижу.

Но Ликас сказал — нет. Ни изнанки, ни пещеры Хранителей, ни Источника аллари. Нет всему вообще, кроме тренировок — нельзя было никуда. Если меня не устраивает одна зима и одно пространство — мы можем вернуться. Поэтому я заткнулась, отложив тестирование источника на следующий переход с круга на круг. Не удалось на третьем, попробуем на четвертом.

***

Мы — танцевали. Точнее танцевала стройная изящная аларийка, босая, отбивая маленькими ножками ритм. Звенели браслеты, изгибалась тонкая шея, взлетали кисти крыльями в свете костра, алая юбка вилась колоколом вокруг ног.

— В этом, что сложного? — обреченно спрашивал Ликас, с полнейшим равнодушием взирая на красавицу.

— Ничего, — я поджала губы и упрямо сложила руки на груди. — Но я не буду вилять бедрами вот так, перед всем аларийским табором. Это — неприемлемо.

— Вайю, — Ликас сделал глубокий вдох, — ты любишь и умеешь танцевать. Это — наши традиции, танец — просто способ показать уважение к нашим традициям…