Жизнь во имя любви (СИ) - Колч Агаша

– Взяв за основу нынешний случай, императору следует издать указ о запрещении всех нигилистских, социал-демократических и прочих организаций, ведущих пропагандистскую работу против неравенства. Желательно объявить об ужесточении наказания за распространение подрывной литературы и ведение политических кружков. И никаких ссылок за государственный счёт или показательных казней — только каторга в дальних краях, откуда только са… Хм… На собаках выехать можно.

Каждое слово я проговаривала чётко, даже не думая смягчать формулировку. Муж смотрел на меня всё с той же лёгкой усмешкой.

– Почему мне кажется, что эта твёрдость не напускная? – вдруг спросил он меня.

– Потому, что там – в прошлой жизни – я была именно такой. А попав сюда, решила измениться. Благо что попала в тело ребёнка. Знаешь, мне нетрудно было уступать, идти на компромиссы и не бросаться грудью на амбразуры… – увидев непонимание в глазах Таира, я поправилась: – закрывать телом бойницу, из которой ведут стрельбу.

– Что же случилось сегодня?

– Сегодня… Я так испугалась за тебя, даже не сразу смогла заклинание сотворить. Одновременно гордилась твоей смелостью и боялась, что эта дурёха выстрелит. А потом разозлилась. На её извращённое понимание любви, на возомнивших о себе молодых балбесов, думающих, что весь мир вращается вокруг них, на Андрюшу… Ох! – привычно обозвав Великого Князя, я едва язык себе не прикусила оттого, что нас могли услышать. – Разозлилась я на то, что из-за упущений одних страдают ни в чём не повинные люди. Ты мог пострадать, понимаешь?!

Таир взял мою руку и поднёс к своим губам. Единственное проявление чувств, позволенное на людях. Жар поцелуя я почувствовала даже сквозь плотное кружево перчатки.

– Понимаю, любовь моя. Очень даже хорошо понимаю. Потому, что испугался – и не боюсь в этом признаться – за тебя. И, кажется, впервые пожалел о том, что не владею даром. Будь у меня хотя бы крупица огня, я спалил бы дуру-девку к бешеному шайтану.

На пылкие слова я ответила рукопожатием.

– Хорошо, что не случилось такого. Не в нашем праве судить чужих подданных, со своими бы разобраться.

Ответом стал ещё один поцелуй.

– И последнее… – наместник сделал паузу, вдохнул поглубже и решительно заявил: – Ваше Императорское Величество, от имени своего сына Кирима прошу руки вашей дочери Великой Княжны Ольги Дмитриевны. И ставлю вас в известность, что через год после свадьбы я передам Кириму управление ханством и наместничество. Думаю, года новобрачным хватит на то, чтобы полностью освоиться с новыми обязанностями.

В кабинете повисла тишина. Такого заявления не ожидал никто.

Даже я.

Видя моё смятение, Таир обратился к Дмитрию Васильевичу:

– Государь, позвольте конфиденциально сказать супруге несколько слов?

Похоже, императору и самому не терпелось что-то обсудить с братом, потому он щелчком пальцев установил между нами непроницаемый полог тишины.

– Роксана, кажется, тебе сюрприз не понравился? – спросил муж, и в голосе его слышалась лёгкая обида.

– Милый, я переживаю за сына. Ты уверен, что он всё так же относится к Ольге, и считает себя готовым взять ханство под руку?

– Да. Прежде чем принять такое решение, я написал Кириму и получил его согласие. И на брак с Великой Княжной, и на вступление в должность гиримского наместника, – с мягкой улыбкой ответил мне Таир. – Душа моя, я устал править. Не знаю, как много мне отпущено судьбой, но хочу эти дни, недели, месяцы или годы провести с тобой. Мы можем жить в твоём поместье и заниматься хозяйством или отправиться в путешествие, нянчить внуков или разводить собак. Считай меня эгоистом, но я больше не хочу тратить жизнь на то, что меня не радует и неинтересно.

Я погладила мужа по руке.

– Милый, моё счастье рядом с тобой. Если Кирим согласен править ханством, то я спокойна и смиренно принимаю твоё решение.

Полог тишины словно ждал моих слов – растворился, как не бывало. И император объявил:

– Через три месяца мы объявим о помолвке наследника Гиримского наместника Кирима и Великой Княжны Ольги. Через год отпразднуем свадьбу, после чего вы, Ваше Высочество, можете себя считать свободным от государственной службы. – Император вопросительно посмотрел на Таира, и тот согласно кивнул. – Особо хочу поблагодарить вас, мои дорогие будущие родичи, за своевременное предупреждение относительно нависшей над всеми нами угрозы. Кто бы мог подумать, что студенческие читательские кружки так опасны.

Задумчиво подвёл итог встречи самодержец . А мне вдруг вспомнилось слова, которые в школе учили наизусть: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Её подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями „Народной воли“»*.

Не знаю, есть ли в этом мире похожий человек, но лучше бы ему спать сном вечным.

*Цитата из статьи В.И. Ленина «Памяти Герцена».

Эпилог

Гладкое ухоженное полотно дороги стелилось под колёса магомобиля, не мешая неспешному течению мыслей.

Час назад я навсегда простилась с семьёй, отказавшись от того, чтобы меня провожали до ворот монастыря.

– Любимые мои, – обратилась я к собравшимся детям, внукам и правнукам. – Вы самое дорогое, что у меня есть, но не хочу последние часы перед уходом портить суетой. Хочу впитать очарование осенних гор, морские пейзажи, простор степи. Мне не суждено больше зреть их – из небольшого окна моей кельи видна только ветка дерева на фоне неба.

Кирим сделал шаг вперед и открыл было рот, но я остановила его запрещающим жестом, когда-то перенятым от Тауфика.

– Сын мой, я знаю всё, что ты вновь мне скажешь, но моё решение твёрдо. Пока была моложе, мне хватало сил и на семью, и на землю гиримскую. Вы прекрасно справитесь и без моего участия, а от роли Хранительницы меня никто не освобождал.

Кирим взял мою руку тем же жестом, каким часто делал это его отец, и поцеловал со всем сыновьим почтением.

Горжусь своим первенцем. Он не только мудрый правитель ханства, но и отличный семьянин. Они с Ольгой родили четверых замечательных мальчишек. Старший, конечно же, Кирим – наследный принц Гиримского ханства – первейший помощник отца; он одарил меня двумя очаровательными правнучками. Два средних внука служат в императорской гвардии в высоких чинах. Младший пошел по стопам внучатого деда Константина Васильевича и успешно занимается безопасностью полуострова. Ольга полностью заменила меня на всех общественных постах и в благотворительных организациях, активно привлекая к этому старшую сноху.

Мой средний сын Азат, как всегда, внимательно смотрел на происходящее, стараясь запомнить каждую фигуру, каждую позу и всю композицию в целом. Не удивлюсь, если через некоторое время наш художник заставит ценителей живописи восхищаться новым полотном.

До слёз жаль, что в личной жизни моему среднему не везёт. Проходя практику в И́талии влюбился со всей страстью творческой души в замужнюю аристократку, позировавшую ему для портрета. Легкомысленная дама ответила молодому художнику взаимностью. Что там у них было, не ведаю, но муж кокетки вызвал Азата на дуэль. В результате – хромота на всю жизнь. Даже мастерство Прасковьи не помогло.

– Да что вы так расстраиваетесь? – легкомысленно отмахивался от наших с Таиром упрёков повеса. – Главное, голова и руки целы, а ноги для художника не главное.

Вот только, похоже, пострадала не только нога, но и сердце моего мальчика. Однолюбом оказался. Интрижки с натурщицами – это не серьёзно и бесперспективно для семейной жизни. Как ни жаль, но, похоже, оставит после себя художник только картины.

Глафира, ставшая достойной преемницей Прасковьи, что-то сердито внушала младшей дочери – моей полной тезке Роксане Петровне. Увы, первый муж Глаши князь Василий погиб в морском бою через два года после свадьбы, оставив юной вдове в память о себе сына Сашку. Решительно отвергнув предложение императора остаться в Москаграде, дочь вернулась домой, сдала мне внука на воспитание и поступила в медицинскую академию. На фырканье соучеников–парней не обращала никакого внимания и вскоре стала лучшей ученицей не только на своём курсе, но и во всём учебном заведении. А в одну из семейных встреч попросилась к Прасковье в ученицы. Погрузившись с головой в учёбу, Глаша забыла о том, что она молодая красивая женщина. Редкие выходные дни дочь проводила с Сашкой. Мои намёки на то, что затяжное вдовство неестественно, дочь не желала понимать. Не знаю, как бы дальше сложилась личная жизнь Глафиры, если бы в академию не приехал читать лекции молодой столичный профессор Пётр Михайлович Данилов.